«Меня принципиально бесит философия некоторых иммигрантов». Каково это – переехать в Финляндию и в 30 лет стать графической дизайнеркой

Оля родилась в Бобруйске, несколько лет проработала переводчиком в Минске, а потом переехала в Финляндию и в 30 лет решила кардинально сменить сферу деятельности. Теперь она иммигрантка, молодая мама и графическая дизайнерка, которая рассказала нам, как не бояться находить себя заново в любом месте и в любом возрасте.

«И новое знакомство, и практика английского – почему бы и нет»

Со своим будущим мужем Оля познакомилась довольно банально – через интернет. Девушка училась в магистратуре иняза, работала в трех местах, и много времени на живое общение не оставалось. А тут и новое знакомство, и практика английского – почему бы и нет?

В переписках, говорит героиня, поначалу даже не было какой-то романтики – ребята, скорее, сдружились на почве общих интересов. Меньше, чем через полгода парень приехал погостить в Беларусь, которую финны, кстати, в основном знают по нашим тракторам – у некоторых такие даже были.

Потом каждые пару месяцев молодые люди стали ездить друг к другу или встречаться на нейтральной территории. А после двух лет таких отношений пара решила пожениться. Так Оля переехала в Финляндию.

– Забавно, но после второго курса в инязе, когда нам нужно было выбирать второй язык, я искренне не понимала людей, которые начинали учить шведский и финский. Думала: «Да кому это вообще нужно? Где эти страны, за полярным кругом? Странные вы, ребята». Кто же знал, что через несколько лет я перееду в шведоговорящую часть Финляндии, – смеется Оля.

«В моем городке живет всего 3000 человек»

– Мы живем в маленьком городке, через залив от которого находится Швеция. И переезжать сюда после двухмиллионного Минска было очень странно, – рассказывает героиня. – Финляндия сама по себе довольно большая, но ее население не сосредотачивается в крупных городах. Даже Хельсинки по населению такой же, как Бобруйск, в котором я родилась. А в городке, в который переехала я, и вовсе живет всего 3000 человек.

Помню, когда я рассказывала друзьям о своих планах, почему-то была уверена, что население тут 30 тысяч, а не три. И все они как один говорили: «30 тысяч? Что за глушь! Как ты, такая активная, туда уедешь?». Хорошо, что ребята еще не знали реального положения вещей (смеется).

В первый мой приезд сюда я хорошо запомнила пустые улицы. Мы довольно долго ехали на машине по городу, и когда, наконец, в парке показались пару человек, муж закричал: «Вот люди, смотри! Я же говорил тебе, что они тут есть!»

Это осталось первым ярким впечатлением о моем новом доме – мало людей, много простора и деревьев. И эти ощущения со временем не изменились. Но, как ни странно, все это мне понравилось. Муж очень волновался, что мне будет нечем себя занять, а я наоборот приходила домой и кайфовала от того, что можно открыть окна и видеть природу, а не шумный город.

«Есть все, но только не общественный транспорт»

Несмотря на то, что город, в который переехала Оля, оказался совсем небольшим, жизнь тут налажена очень грамотно. Здесь, по словам героини, есть все, что нужно для ежедневного комфорта: магазины, общественные и развлекательные заведения. Нет ощущения, что ты живешь в каком-то лесу – идеальный баланс между природой и современной городской жизнью. Единственный минус – общественный транспорт. А точнее почти полное его отсутствие, так что без машины тут никак.

– Для меня было удивительно видеть разницу с Беларусью: большинство людей у нас стремятся жить в больших городах, потому что видят перспективы только тут, – говорит Оля. – Финны же вообще не запариваются, где им жить – открыть свое дело тут можно в любом месте. Поэтому ребята, которые после учебы в Хельсинки или за границей спокойно возвращаются в свои родные деревни, – обычная история. Тут люди хотят жить в комфорте, а потому считают что нужно самим создавать его вокруг себя, где бы ты ни был.

Финны в принципе довольно ощутимо отличаются от белорусов по своему менталитету. У нас, например, как-то принято, что твой круг общения – это люди приблизительно из той же сферы, с которыми вы знакомы по университету или работе. Тут же компании состоят из абсолютно разных по профессии и статусу людей. Например, мой муж инженер, но дружит и с фермерами, и с топ-менеджерами крупных компаний, и с городскими инспекторами.

Мне очень нравится, что тут не чувствуется статусность, нет иерархии. Когда я искала работу, просто написала на почту ректору университета, и он в тот же вечер спокойно ответил: «Да, без проблем. Приходи – поговорим».

Тем не менее, нельзя сказать, что ассимилировалась я абсолютно безболезненно. Да, у меня и до этого был опыт жизни в других странах – год я провела в Англии, год в Америке. Но жизнь иммигранта – все равно всегда нелегкая жизнь. Тяжело оставлять родных и друзей, тяжело скучать по дому.

И все равно меня принципиально бесит философия некоторых иммигрантов, которые уверены, что никогда не смогут стать «своими». Если вы приехали, построили семью и проводите здесь свою жизнь – это ваша страна. И какая разница, что написано в паспорте? Хотите жить здесь, значит пускайте корни. Я настроилась на то, что хочу выучить язык, найти работу, познакомиться с людьми и завести друзей и начала идти в этом направлении. И, кстати, все еще иду.

Подрабатывала официанткой и бралась за любое преподавание

– Тяжелее всего пришлось с работой. В Беларуси я несколько лет работала преподавателем английского языка. И в школе, и в инязе, и в еще начинающем Wargaming я учила людей английскому. Я была уверена, что создана быть учителем, и что в Финляндии быстро найду себе место в этой сфере. Но не тут-то было. На одно место преподавателя в нашем небольшом городке оказалось 54 человека. И из них только я была белоруской, а остальные – местными с английским ничуть не хуже моего, но к тому же владеющие финским и шведским. И конкурировать с ними я не могла.

Через год-полтора тщетных попыток найти постоянную работу Оля не то чтобы впала в депрессию, но начала ощущать пустоту, шок и даже злость. Девушка не понимала, почему так долго не может найти нормальное место, подрабатывала официанткой и бралась за любую деятельность, хоть как-то связанную с преподаванием, чтобы не сидеть дома, а быть в социуме и изучать язык.

И когда ей окончательно  надоело слышать «нет» от работодателей, Оля решила что нужно что-то менять. Села и посвятила один день тому, чтобы разобраться, чем действительно хочет заниматься, раз уж с преподаванием не срослось. Перед ней была возможность начать заново и стать тем, кем хочется. Осталось лишь решить, кем именно.

– Я с детства была очень творческим человеком, любила рисовать, а мои работы даже выставляли на каких-то городских выставках. Нет, мои родители не запрещали, но и перспективы в таком хобби не видели, – рассказывает Оля. – Английский в то время мне тоже нравился, и его родители поощряли куда охотней. Поэтому в один момент между «рисовать» и «учить языки» я выбрала второе. Наверное, творчество осталось какой-то моей тайной мечтой, но воплощать ее не было нужды – у меня была профессия. А тут внезапно ее не стало. И я решила, что теперь – самое время.

Я стала много читать и выяснила, что в соседнем городке есть университет, в котором учат графическому дизайну. Написала заведующей кафедры, встретилась с ней, и узнала, что ближайший набор будет только через полтора года. Сначала я не понимала, что буду делать все это время. Но все решилось само: я забеременела и родила ребенка. А в назначенный срок подала документы и пошла учиться.

Когда я поступила, поняла, что даже не умею толком рисовать – за столько лет рука все забыла. Оставалось только усердно заниматься каждый день: я практиковалась в универе, приходила домой, укладывала ребенка спать и ночами снова рисовала. Так постепенно стало что-то получаться.

«Зачем? Ты же магистр лингвистических наук!»

– Учебный процесс в Финдяндии построен совсем не так, как у нас: тут преподаватели не дают тебе прямых ответов, а скорее задают правильные вопросы. Они бросают студенту вызов, чтобы он сам мог прийти к правильному решению, – говорит Оля. –Я не уверена, что это подходит для людей, которые пришли сразу после школы. Но около трети учащихся – взрослые люди, для которых такой подход в самый раз. Мне 31, есть ребята, которым 40, а одна студентка, у которой пятеро детей, и вовсе ездит на учебу с одним из сыновей.

«Семейные», как мы сами себя называем, просто обожают учебу и стараются делать все по максимуму. Поэтому, когда вчерашние школьники говорят, что чего-то не успели,  хочется спросить: «А что вы, блин, делали?» (смеется). На самом деле даже сами преподаватели говорят, что в графический дизайн нужно приходить с жизненным опытом побольше школьного: тут важно не столько уметь рисовать, сколько уметь мыслить.

Мне безумно нравится учиться, хоть мои родители и не сразу поняли, зачем мне это надо. Папа вообще был в шоке: «Зачем? Ты же магистр лингвистических наук!». А потом, видя, что у меня получается, стали поддерживать.

Их поколению все равно тяжело понять, как в 30 лет можно так внезапно сменить сферу деятельности. Они все же из того времени, где профессию выбирали себе на всю жизнь и были далеки от современной тенденции гибкости.

Да, иногда и меня саму пугает тот факт, что мне 30 – наверное, по каким-то стереотипным понятиям у меня уже должна быть крутая тачка, большой дом и трое детей, а я до сих пор студентка. Временами меня накрывает, но потом я понимаю, насколько крутой шанс мне выпал.

«Приезжая в Беларусь раз в год, я вижу, насколько колоссальные изменения тут происходят»

Сейчас Оля работает на аутсортинге по всему миру. Живя в маленьком финском городке, она делает иллюстрации для испанского бренда Bobo Choses, американского журнала Bravery, голландского календаря Flow и других крупных компаний. Успевает рисовать для местной мэрии и вместе с однокурсником издает двуязычный детский журнал. У девушки есть свой сайт totoolyadesign.com, часто работу ей предлагают и через аккаунт в Instagram.

Оля успела поработать и в Беларуси – на нынешнюю учебную практику она приезжала в Pocket Rocket.

Смотрите, что сделала Оля: Минчане сделали Telegram-стикеры, напоминающие про осмотр груди

– Мне очень нравилось то, что делают наши ребята, и, поработав с ними, я приятно удивилась креативу и прогрессу. Вообще, приезжая в Беларусь раз в год, я вижу, насколько колоссальные изменения тут происходят, – говорит Оля. – Особенно это заметно по Минску – за последние годы он стал настолько другим, что я, прожив тут десять лет, не узнаю город.

Меняются и люди – минчане больше путешествуют, начинают мыслить по-европейски. Тем не менее, во многих вещах, таких как феминизм, ЛГБТ-сообщество и воспитание детей, например, наши люди все равно еще достаточно консервативны.

Мне кажется, так происходит потому, что никто не хочет докапываться до сути: белорусы слышат отдельные фразы, делают поверхностные выводы и думают, что все понимают.

Раньше я тоже была такая: когда переезжала в Финляндию, мне со своим воспитанием и ментальностью было сложно понять некоторые вещи. Тут терпимость и толерантность настолько прочно вошли в повседневность, что никто даже не акцентирует на этом лишнего внимания – все просто хотят комфорта и мира.

Например, коллега, вместе с которым мы делаем журнал, – трансгендер. Я познакомилась с ним, когда он был еще Соней, а теперь знаю его как Стэна. Со всеми вопросами, непониманием и недоумением я напрямую обращалась к нему, и мне с радостью все объясняли. Это помогло прийти к выводу: какая разница, какого пола перед тобой человек, если ты общаешься с личностью?

Думаю, со временем это поймут и белорусы. В будущем я даже хочу привезти сюда сына и отправить на полгода-год в нашу школу, чтобы он мог лучше понимать свои корни. Сейчас ему три, и он уже понимает несколько языков. Я говорю с ним на русском, папа на шведском, финская бабушка на финском, а мы с мужем до сих пор общаемся между собой на английском – с детства он слышит четыре языка.

Я очень хочу, чтобы сын гордился мной и видел, что его мама выходит из своей зоны комфорта – а в ней тут, на самом деле, можно спокойно просидеть всю жизнь. Я очень не люблю стереотип «русской жены», (пусть в моем случае и белорусской), которая рожает детей, варит борщи и живет за счет мужа-иностранца. У меня своя революция против этого: я хочу развиваться и работать. Работать много и хорошо. И доказывать, что можно начинать заново в любом возрасте и в любой стране.

Перепечатка материалов CityDog.by возможна только с письменного разрешения редакции. Подробности здесь.

Фото: из архива героини.