В Калифорнии нельзя есть мороженое стоя на тротуаре и возить собаку в лифте, в Мельбурне – мужчинам носить женскую одежду, в Венеции нельзя кормить голубей, в Милане – быть в плохом настроении. А что в Минске?
Собрали для вас самые странные, возмутительные и порой жестокие запреты, которые действовали в белорусской столице в разное время.
Этот текст мы опубликовали 28 января 2020 – увы, за этот год запретов в Минске стало еще больше.
Национально-освободительное восстание 1863 года под руководством Кастуся Калиновского в Минске поддерживали по-разному. Например, женщины в знак солидарности с повстанцами ходили в одежде черного цвета. Платья, шарфы, шляпки, зонты этого цвета они носили также и в знак траура – по погибшим родным и по стране.
Правда, обернулся этот «флешмоб» запретом. Теперь, чтобы не получить штраф в 25 рублей серебром за черное платье (а мужчинам не разрешалось ходить с черными повязками на рукавах), нужно было просить у полиции соответствующее разрешение с объяснением, кто умер в семье и когда, и всегда носить его с собой.
В итоге черные платья минчанки заменили на фиолетовые, а еще придумали несколько хитростей.
«Траурные юбки они подбирали на талии и показывались на глаза полиции как будто в обычных костюмах. Но в кругу единомышленников черные они сразу же опускали поверх цветных», – отмечает в своей книге «Восстание 1863-1864 гг. Известные и неизвестные источники белорусских архивов» кандидат исторических наук Елена Фиринович.
Конечно, были и те, кто не поддерживал восстание и не носил траурную одежду. В таком случае вещи этих людей могли облить серной или соляной кислотой.
Еще один запрет периода восстания Калиновского: нельзя было носить народные сюртуки и платья-«чемарки».
Такую одежду носили повстанцы, вслед за которыми в знак поддержки и солидарности стали надевать и другие. Кстати, увидеть в таких вещах, а также в мужском костюме, можно было и женщин.
Это тоже отголосок национально-освободительного движения – слышали что-нибудь про косинеров?
Предпосылок ко введению запрета можно выделить несколько. Во-первых, в первой белорусской независимой газете «Мужыцкая праўда», которую Кастусь Калиновский создал со своими соратниками, крестьян призывали браться за оружие – косы – и самим решать свою судьбу: «Мужик, пока в силах держать косу и топор, защитить свое сумеет и ни у кого милости просить не будет».
Во-вторых, белорусы и литовцы, поддержавшие восстание, в основном были вооружены старыми охотничьими ружьями, самодельными пиками, которые чаще всего делали именно из кос (отсюда и слово «косинеры»).
Когда-то петь запрещали хору в минском Мариинском костеле. Запрет наложили российские власти в ХІХ веке из-за того, что это «мешало спать жителям окрестных домов». Кстати, их жалобы чуть было не привели к закрытию храма. Возможно, запрет появился и из-за того, что ближайшим домом к костелу была резиденция губернатора.
Подробнее о Мариинском костеле читайте в материале «ПераМенск: как храм Спартака стал храмом Христа».
Фотографировать Минск до и после Второй мировой войны не разрешалось. Во времена существования Западной Беларуси и БССР Минск располагался в нескольких десятках километров от границ вражеской панской Польши. Так как «враг не дремал» и «был готов на все для достижения своих целей», в городе, а особенно на улице Советской, нельзя было фотографировать без разрешения спецорганов.
Что уж говорить о послевоенном Минске – показывать его «страшное лицо» в Советском Союзе запрещали. Но благодаря мужеству (нарушение запрета строго каралось) того же Владимира Лупейко – первого репортера, который с фотоаппаратом вошел в разрушенный город, – все-таки были сделаны и сохранились уникальные и эксклюзивные кадры.
Послевоенный Минск Владимира Лупейко.
Самое интересное, что Минск не только нельзя было фотографировать без особого разрешения, но еще запрещалось рисовать его или копировать.
– Однажды я с друзьями получил задание нарисовать первые стройки на Советской улице, – рассказывал теледокументалист Игорь Рудометов, переехавший в Минск в 1945 году. – И вот зарисовываем мы ГУМ, а его, как многие другие здания в то время, строили пленные немцы.
Вдруг к нам подбегает милиционер и хватает за шиворот: что вы, мол, тут снимаете планы. Но мы как-то все-таки смогли его убедить, что учимся в изостудии и просто рисуем, как восстанавливается город.
Этот запрет был введен российским правительством в 1823 году. Распространялся он не только на минчан, но и в целом на жителей Беларуси, а также Литвы. Причиной послужило создание тайных обществ, а именно – обществ филоматов (1817-й) и филаретов (1820-й), которые представляли «огромную опасность для самодержавия».
Что в них было опасного? Филареты, они же любители добродетели, выступали за распространение просвещения, пропагандировали идеи равенства и свободы, вплоть до ликвидации крепостного права и предоставления народам права независимости.
Филоматы и филареты: Томаш Зан, Игнатий Домейко, Адам Мицкевич, Антоний Эдвард Одынец, Ян Чечот.
Филоматы – любители наук – хотели самосовершенствоваться и расширять свои научные знания и литературно-художественные способности. Также они способствовали всеобщему просвещению. К слову, общество филоматов было создано небезызвестными Адамом Мицкевичем, Яном Чечотом и Томашом Заном.
В общем, подстраховавшись, правительство в декабре 1821 года издало указ, запрещавший тайные общества, а спустя два года начались аресты их участников. Запрет на учебу был еще одной подстраховкой, чтобы молодежь не подхватила там других «революционных идей».
Не всем жителям Минска, а только рабочим фабрики сортировки щетины Ратнера.
«Условия жестокой конкуренции заставляли владельцев промышленных предприятий быть рачительными хозяевами, порой доходившими в экономии до крайностей. Старожил Минска Рудовицкий, работавший на фабрике Ратнера, рассказывал, что хозяин запрещал рабочим ходить в фартуках в туалет, который находился на первом этаже: прилипшая к фартуку щетина стряхивалась при спуске по лестнице.
Если фабрикант обнаруживал на ступеньках ворсинки щетины, он знал, что кто-то нарушил его запрет. Следовали штрафы. Бывало, Ратнер сам ползал по лестнице, собирая упавшие ворсинки, и потрясал ими перед лицом рабочего», – пишет историк Захар Шибеко в книге «Минск. Страницы жизни дореволюционного города».
Еще одно место, которое любили посещать минчане, – базар. Как отмечает историк Захар Шибеко, только в 1911 году на столичных рынках было продано сельскохозяйственной продукции почти на 2 миллиона рублей.
Мясные ряды на Нижнем рынке, 1888 год. Фото из книги Случевского «По Северо-Западу России».
Собирались базары и базарчики в основном по понедельникам, средам и пятницам на Юбилейной площади, на Ляховке, по Игуменскому тракту, Коломенской и Московской улицам. До 1892-го они проводились также по воскресеньям, пока городское управление их не запретило.
Это было сделано под давлением православного духовенства, которое «сильно пеклось о религиозности крестьян».
Этот жесткий запрет распространялся на минчанок, которые занимались проституцией. Да и в большинстве случаев у них не было возможности воспитывать детей. Поэтому женщины искали способы, чтобы избавиться от них. В лучшем случае младенцев оставляли в приютах или подбрасывали под двери административных или жилых домов, в худшем – убивали.
Также проституткам, как отмечает в своей работе «Царские власти в борьбе за моральность минчан: вторая половина XIX – начало XX вв.» кандидат исторических наук Татьяна Воронич, запрещалось появляться на улицах Минска после часа ночи. А с 1916 года – с 7 часов вечера до 7 часов утра в центральных районах города.
Устраивать бордели в центре столицы тоже было запрещено. Проституткам не разрешали жить в гостиницах, заезжих домах и других подобных заведениях. Окна их квартир всегда должны были завешиваться плотными шторами, а ночью – закрываться ставнями.
Указ с таким запретом появился в начале 1970-х годов. В категорию лишних звуков попали сигналы автомобилей, звуки заводов... и часы на Главпочтамте. Установленные в мае 1962-го, по тем временам они были очень необычными: с боем и музыкой, показывали не только минское, но и время в 50 городах разных стран мира.
Били часы каждые 15 минут, а мелодию «Радзiма мая дарагая» исполняли раз в час. К слову, играли ее на обычной гитаре, к струнам которой присоединялись молоточки, соединенные с часами. Звук усиливали динамики, поэтому слышен он был и на улице.
К Олимпиаде-80 часы обновили, заменили циферблат и сделали надписи городов, число которых уменьшили до 35, на белорусском языке.
Кстати, башенные часы на доме через дорогу от главного офиса КГБ тоже были с боем: звучал колокол (церковный, отлитый в 1929-м и сохранившийся по сей день), и каждый час отсчитывали шестью ударами. Но «разговаривали» они недолго: примерно в конце 1950-х – начале 1960-х власти запретили бой часов, так как он мешал спать жителям окрестных домов.
А этот негласный запрет застали и вы. Помните, летом 2011 году в Минске, а потом и по всей стране стали проводить «молчаливые акции»: народ выходил и протестовал против экономической политики властей. Девальвация, подорожание продуктов – люди стали выходить на улицы и время от времени аплодировали, потому что всем известно, что у нас со свободой высказываний.
Но правоохранители быстро сориентировались и стали винтить всех, кто собирался в центре столицы и в регионах и позволял себе хлопать в ладоши. Ну, или громко слушать песню Цоя «Перемен!» в машине.
В итоге организаторы Шнобелевской премии в 2013 году наградили Александра Лукашенко и белорусскую милицию, арестовавшую в Гродно однорукого мужчину, который «аплодировал», «Премией мира».
Что почитать по теме: А чего вы добились в 20? Эти 12 белорусов изменили страну и мир, когда им было 20–30 лет
И это же, очевидно, не все запреты
Это только небольшая часть запретов в Минске. Некоторые из них уже стали историей, а какие-то действуют до сих пор, и с каждым годом их становится больше. Например, собрали для вас 9 дурацких запретов в Минске, от которых хочется и плакать, и смеяться.
Перепечатка материалов CityDog.by возможна только с письменного разрешения редакции. Подробности здесь.
