Загадки и тайны советских хрущевок

Загадки и тайны советских хрущевок
Журналист Максим Трудолюбов объясняет, как строительная революция превратилась в социальную, изменив не только город, но и общество. «Городской конструктор» публикует отрывок из его эссе «Русский ордер: архитектура, счастье и порядок».

Журналист Максим Трудолюбов объясняет, как строительная революция превратилась в социальную, изменив не только город, но и общество. «Городской конструктор» публикует отрывок из его эссе «Русский ордер: архитектура, счастье и порядок».

СТРОИТЕЛЬСТВО КАК СТРАСТЬ ХРУЩЕВА

Когда Никита Хрущев возглавил компартию и страну, положение с жильем было чудовищным. Количество построенной за предвоенные и послевоенные годы новой жилой площади было статистически незначимым и в любом случае было поглощено разрушениями: около трети всего жилого фонда СССР было разрушено в годы войны.

Жилищное строительство было и страстью, и одним из важнейших политических проектов Хрущева. В книге воспоминаний он постоянно возвращается к этой теме: «Люди страдали, жили, как клопы, в каждой щели, в одной комнате по нескольку человек, в одной квартире много семей». Строительные чиновники при Хрущеве присматривались к индивидуальному строительству: гонцы отправлялись в Британию, Финляндию и Швейцарию.

Но указом 1957 года решено было культивировать иной образ жизни – промышленный. Советские люди должны были получить индивидуальные жилища промышленного типа. Для решения проблемы нужен был переход от архитектуры к строительству, от ремесленных процедур – к промышленным, от ампира – к инженерии. И благодаря этому скорость строительства была феноменальной. Подсчеты за промежуток с 1955 по 1970 годы дают удвоение общей жилой площади в стране. За этот срок около 127 млн людей переехали в новые квартиры.

Это была настоящая революция – техническая и социальная, – но революция противоречивая. Пятиэтажные хрущобы спасли страну от бездомности. Появление у миллионов людей собственного угла стало, по сути, частью хрущевской оттепели. Каждый новый счастливый обладатель отдельной квартиры получал и собственную кухню — неизбежно маленькую, но свою. Кухня, между прочим, была одной из важнейших арен сражения между капитализмом и коммунизмом. Она оказалась местом рождения советской публичной сферы, точно так же, как английские кофехаузы и французские салоны XVII–XVIII веков были пространствами, где, по Хабермасу, родилась «буржуазная» публичная сфера.

ДЕШЕВО И СЕРДИТО

Второй стороной строительной и социальной революции хрущевского времени было то простое обстоятельство, что именно тогда, в конце 1950-х годов, был выбран путь, по которому массовое строительство и расселение людей в постсоветских городах идет до сих пор. Интерес Хрущева и его чиновников к индивидуальному жилью по британским, швейцарским и американским образцам не имел шансов воплотиться в программу массового индивидуального строительства. Ритуалы холодной войны требовали этот путь осудить. К ограничению индивидуального жилого строительства вела и нехватка ресурсов: даже размеры дома на одну семью были ограничены специальным постановлением. Так и появился на свет панельный городской пейзаж: все ресурсы были брошены на панельные дома, как при Сталине – на домны и электростанции. Даже неизбежные трубы ТЭЦ, ставшие зрительной доминантой большинства городов, – следствие принятых тогда решений. Без них все эти миллионы метров жилья нельзя было бы осветить и обогреть.

Соображения стоимости диктовали размеры комнат, высоту потолков, количество этажей (пять – максимум, возможный без лифта), появление проходных комнат. Комнаты не принято было определять по функции – «спальня», «гостиная». Назначение комнат, как правило, менялось в зависимости от времени дня – диван становится кроватью и т.п. До сих пор размеры квартир определяются в бывшем СССР по количеству комнат, а не спален.

С появлением рынка все это должно было бы измениться – спрос должен был повлиять на предложение, дома должны были стать разными, как и образ жизни. Но оказалось, что домостроительные комбинаты в условиях рыночной экономики – это прибыльный актив. Директора осознали, что комбинаты можно приватизировать и начать зарабатывать, выпуская те же панели – слегка модернизированные. В любом случае это гораздо быстрее и дешевле, чем строить индивидуальные дома. Это один из множества примеров того, как технологии оказываются сильнее революций.

ДЛЯ ПАТРИЦИЕВ И ПЛЕБЕЕВ

После распада СССР придуманные советскими инженерами и плановиками жилые блоки стали недвижимостью. А районы, застроенные многоэтажками, стали в постсоветской системе координат «непрестижными». Укрепляет этот распад на «престижное» и «непрестижное» то, что сносимые кое-где старые пятиэтажки заменяются новыми панельными домами, которые опять, как и пятьдесят лет назад, создают ощущение «выселок», нового района, еще не ставшего городом.

«Если снести все пятиэтажки и построить вместо них новые здания, то мы получим ровно то же самое, от чего хотим уйти. А именно – «новый район». И он не станет престижным оттого, что дома серии К-7 заменят домами серии П-44. Это не будет городом. Это будет выселками нового поколения», – писал еще перед самым началом программы сноса пятиэтажек архитектурный критик Андрей Кафтанов.

Хрущевская революция оказалась долговечнее сталинской, поскольку определила покухонный, поквартирный, помикрорайонный образ жизни страны. Социальная инженерия потерпела полное поражение – построить общество по единому плану не удалось, – но инженерия физическая оставила после себя «массовое» многоэтажное наследие, которое останется с нами навсегда.

Еще одно незапланированное достижение той эпохи – первые шаги к более защищенному праву собственности на жилое пространство. Само количество выданных гражданам квартир вело к большей автономности отдельного человека – за десятками миллионов не уследишь. За ордером на квартиру уже крайне редко следовал ордер на арест. Квартиросъемщик стал больше походить на собственника. Советская частная собственность – несовершенная, но все-таки вполне укладывающаяся в европейскую логику развития права комбинация прав. При Хрущеве таких прав стало больше. Закреплены на бумаге они были уже в постсоветское время.

Но при Хрущеве закрепилась и печальная формула: архитектура – для патрициев, инженерия – для плебеев. Вообще, один из способов измерить прогресс – посмотреть на долю людей, способных позволить себе роскошь патрициев и королей прошлого, то есть возможность обустроить жизненное пространство по собственному плану.

Чем большее число людей может позволить себе личную утопию, тем благополучнее общество. Общество, где все живут в одинаковых домах, а общественные пространства монополизированы государством, страдает от недостатка общественной сферы. Общество, в котором ценится «элитность», страдает от примата частной жизни и расслоения. Дом – это бегство от обеих крайностей к собственному представлению об идеальной жизни. Поэтому, если смотреть на частные дома, можно увидеть не просто соревнование кошельков, но и выставку представлений о счастье.

ТРИ ТАЙНЫ СОВЕТСКИХ ХРУЩЕВОК

В 2012 году студенты Института медиа, архитектуры и дизайна «Стрелка» изучали тему «Горожане как потребители». В процессе исследований они собрали архив данных о микрорайонах Microrayon Factbook, который находится в открытом доступе. Исследуя этот архив, выяснилось, что:

1) Перед советскими инженерами стояла задача спроектировать индивидуальное, а не коммунальное жилье. Это стало одной из причин, по которой в хрущевках часто делали проходные комнаты, – это исключало возможность вселить туда другую семью.

2) Одна из первых серий хрущевок (К-7) имела очень простую конструкцию. Ее можно было собрать за 45 дней, из которых 15 уходило на монтаж, а 30 – на внутреннюю отделку.

3) В 1956 году перед инженерами и архитекторами была поставлена задача снизить стоимость новых домов. Расчеты показали, что, отказавшись от лифта, удастся сэкономить 8%. Именно поэтому в хрущевках обычно не больше пяти этажей – это тот максимум, на который врачи разрешают подниматься пешком без ущерба для здоровья.

C представителем института «Стрелка» можно будет пообщаться и задать вопросы на FSP-2014. Послезавтра, в субботу, Екатерина Гиршина, эксперт по работе с сообществами «Стрелки», будет гостем сцены Edutainment, которую курирует CityDog.by и AlterEdu. 




 Фото: Strelka.

Еще по этой теме:
Достопримечательности спальных районов: «Сохранились просто чудом»
Скажите: что станет достопримечательностью Минска?
поделиться