«Старожилы вспоминают, как из образовавшихся тогда склонов торчали кости». Как мы гуляли по минским кладбищам

Ребята из команды «Менскі велашпацыр» зовут познакомиться с теми, с кем мы встретимся в судный день и воскресение мертвых.

Встречаемся у ворот минской Кальварии

Считается, что первый костел появился на этом холме еще в 17-м веке (а вместе с ним, по традиции того времени, скорее всего, появились и первые захоронения). Но более уверенно можно говорить об оформлении этого подчеркнуто католического кладбища в конце 18-го века.

Кальвария – то же, что Голгофа, как в смысловом значении слова («череп», «лысое место», «лысая гора»), так и в символическом (холм, где был казнен Христос).

Попробуем почитать по-польски надписи на воротах. Как оказалось, не так и сложно.

Постройку ворот инициировал богатый минчанин Юрий Кобылинский – в память своей жены.

Пройдем по аллее в направлении храма, загрузив карту кладбища, которая нам подскажет места всех упомянутых ниже достопримечательностей.

Слева от аллеи – могила Яна Луцкевича, отца тех двух горячих парней, Ивана и Антона, которые так упорно продвигали политический проект под названием «Беларусь» сто лет назад. И, кажется, все было не зря.

Еще чуть дальше, по этой же стороне, – могила Вацлава Ивановского, довольно неоднозначной фигуры: его несколько десятилетий носило ветром сомнений между Вильно, Варшавой, Минском, Россией. Было действительно непросто понять, с кем стоит сотрудничать, чтобы однажды проснуться в независимой Беларуси. И откуда ему было знать, ученому, книгоиздателю, редактору первого белорусского букваря, главе городской администрации, что за последнее его сотрудничество (а должность бургомистра Минска он занял с изволения нацистов) его застрелят на улице. Кто это сделал, непонятно до сих пор: подпольщики, немцы или свои же соратники.

Вот мы и у костела, который возродили в 1980-м. Говорят, это было хитрым ходом советских властей: показать западным гостям, прибывающим на Олимпиаду, что в образцовом городе СССР есть свобода вероисповедания.

Внутри храма – захоронение известного художника Яна Дамеля, который, кстати, в последний год жизни и расписывал храм. Оставим велики у храма (например, у заднего фасада есть решетки, к которым можно припарковаться) и пойдем в дебри памятников и крестов вправо. Среди них возвышается самое старое из известных на сегодня захоронений – сестер Омульских (1824).

Читайте также: «Муж обос**л любовника с ног до головы». Почитайте: один из самых уважаемых людей Минска – и писал своему другу такие (!) письма

А теперь выберемся отсюда назад ко входу в костел и пойдем влево от него по аллее.

По дороге справа увидим несколько старинных фамильных склепов. Чем не парижский Пер-Лашез?

На перекрестке аллей увидим мемориал в память ребятам, погибшим на Немиге в 1999-м. Все это – любовь родителей Маши Иньковой (одной из погибших) и ее друзей.

На этом перекрестке свернем вправо и, дойдя до границы кладбища, повернем опять направо, чуть пройдем и, не доходя до калитки, станем искать в правом квадрате памятник Яўгену Куліку. Это один из самых крутых минских художников последней трети ХХ века. Кроме его многочисленных рисунков-визуализаций белорусских замков, кроме его трепетной живописи, поинтересуйтесь и историей диссидентского кружка «На паддашку», который он собирал начиная с 1960-х у себя в мастерской в доме под часами прямо напротив КГБ.

Выйдя через калитку, пройдем вдоль забора в сторону улицы Кальварийской, чтобы увидеть памятник евреям, расстрелянным в годы оккупации. Знатоки утверждают, что сами захоронения находятся все же не на Кальварии, но памятник довольно выразителен.

Вернемся через калитку на кладбище, пройдем по его тропкам в тени огромных деревьев к заднему фасаду костела.

Костел можно обойти, осматривая многочисленные плиты, вмурованные в стены, или же памятники прямо у стен. На самом деле это и есть самый традиционный способ захоронения прошлых веков: хоронили у храма, который посещал умерший, а не на отдельно выделенной площадке подальше от города.

Справа от костела – могила французской семьи. Кстати, здесь же хоронили и французов в 1812 году. А совсем недавно была еще и «австрийская горка» – место захоронения солдат-католиков времен Первой мировой войны. Но городские бульдозеры вкупе с загребущими руками некоторых минчан, жаждущих урвать место попрестижнее, оставили нам от этих мест лишь экскурсоводческие байки.

А теперь – к еврейскому кладбищу на Клары Цеткин

Мы на еврейском кладбище. Не самом старом: первоначально минских евреев хоронили там, где сейчас находится стадион «Динамо». Это же место стало наиболее «популярным» в годы нацистской оккупации. Кстати, здесь тоже есть массовые захоронения евреев, уничтоженных в гетто.

Присмотримся к мацевам – еврейским надгробьям. Они хаотично разбросаны по воле художественного замысла, для того чтобы передать безжалостный вихрь ХХ века. Нет, некрополь разрушили не нацисты: его демонтировала советская власть в послевоенные десятилетия, превратив в сквер с эстрадой, с которой, говорят, так и не прозвучала ни одна песня.

Чуть поодаль – сломанный кофейный столик с буквально врезанным в него стулом: символ разбитого Холокостом уюта еврейских домов Минска.

Едем к мизару – старинному татарскому кладбищу на Грибоедова

Мы у восстановленной минской мечети. Правее от входа, смотрящего на бульвар, есть проход в открытый дворик. Зайдем туда и увидим старинные татарские надгробия – их собрали сюда с уничтоженного советскими властями кладбища, чтобы уберечь от осквернения.

Вчитаемся в эпитафии, некоторые из которых – на русском. Оказывается, из татарских семей происходит довольно много известных личностей. К примеру, композитор Дмитрий Смольский.

Выйдем из дворика и завернем влево, обходя таким образом мечеть с правой стороны.

Забравшись на холм, на его окраине приметим могилу известного минского подпольщика татарского происхождения Хасена Александровича. Эту могилу не стали демонтировать, в отличие от остальных, за заслуги того, кто в ней похоронен: он был наборщиком антифашистской газеты «Звязда».

А теперь зайдем повыше, на холм, расположенный за мечетью. Мы в центре бывшего мизара – исторического татарского захоронения, которое, как считается, появилось в самом начале «татарской» истории Минска в 16-м веке.

Пятьсот лет со своими близкими татары расставались здесь, пока в 1970-х городские власти не решили прервать эту традицию, демонтировав кладбище. К этому же времени относится и полное уничтожение татарского предместья, находившегося в районе теперешнего Дворца спорта.

Пройдем чуть дальше и под деревьями увидим надмогильные камни мизара в аутентичной среде. Здесь они выглядят даже как-то душевнее. Только бы о них не открывали пиво.

Внизу – старая улочка с названием Татарская (название не историческое – оно появилось здесь с началом строительства новой мечети). Улочка сама становится легендой в связи с постройкой многоэтажек. Но мы успеваем зафоткать, кажется, последнюю табличку с таким названием.

Братское военное кладбище Первой мировой войны на Старовиленском тракте

Кладбище было основано, когда Минск стал прифронтовым городом, в котором умирало огромное количество раненых солдат, свезенных после атак. В том числе здесь хоронили и тех, кто был размещен в тогда еще новом госпитале на современной улице Кропоткина: сегодня эта больница известна всем как инфекционка.

Похоронено здесь более пяти тысяч солдат православного вероисповедания (для католиков, мусульман и иных предназначались другие кладбища, на некоторых из них мы уже побывали). Выглядело это место иначе – поле крестов с часовенкой авторства Бенуа посередине (сегодняшняя часовня выглядит иначе).

Говорят, что здесь также впоследствии хоронили и беженцев этой войны, а в годы нацистской оккупации – всех расстрелянных полицаями на улицах в этой части города.

После войны здесь оформился легендарный скотный рынок, который с умилением вспоминал Владимир Короткевич, живший в доме напротив. А вот современный мемориал появился вопреки инвесторским желаниям застроить площадку и благодаря группе энтузиастов и профессору Адаму Мальдису, другу и соседу Короткевича, и по сей день живущему в хрущевке через дорогу.

Современная часовня тоже заслуживает внимания. На ней, кроме мозаичных изображений Христа и Богородицы, также лики архангелов Михаила и Гавриила, святых Александра Невского и Юрия Донского, которых в эпоху Российской империи считали покровителями русского воинства.

И если все из названных нам более-менее известны, то про того, чей лик спрятался на заднем фасаде, стоит сказать отдельно: св. Иоанн Воин жил в 4-м веке и был кем-то вроде современного омоновца.

Православное кладбище у церкви Марии Магдалины

Это старинное православное кладбище, которое появилось в конце 18-го века и было предназначено в основном для русских недавно прибывших чиновников – ведь православных в городе к тому времени почти не осталось.

Появление этого кладбища было связано и с другой причиной: в Российской империи, законы которой уже начали действовать на нашей территории, кладбища сообразно просветительскому движу и санитарным соображениям выносили за пределы городов (раньше, как помним, хоронили возле церквей и под ними).

Первоначально храм был деревянным и меньшим в размерах, а этот был построен в середине 19-го века и уже тогда накрыл своим бОльшим периметром несколько близлежащих могил.

Уже в довоенное советское время некрополь был заброшен. В войну, говорят, захоронения возобновились, но уже в 1950-х его окончательно закрыли и вскоре демонтировали для прокладки дороги, через которую мы прошли по пешеходному мостику. Старожили вспоминают, как из образовавшихся тогда склонов вырытой траншеи торчали кости.

От храма пройдем вправо – и все же увидим несколько сохранившихся старинных надгробий.

А теперь – к католическому кладбищу

Перед нами – костел святого Роха 19-го века. У ограды припаркуем велосипеды и поднимемся по лесенке.

Это место известно с давних времен как своим храмом, так и униатским, а позднее католическим кладбищем. Интересно, что во время одной из эпидемий именно здесь хоронили умерших от болезни, то есть, по сути, это холерное кладбище. Кстати, святого Роха почитали защитником во время эпидемий

Надгробия, которые декоративно расставлены на территории, имеют интересную, но не до конца известную судьбу. Нашли их относительно недавно около Прилуков, и, поскольку тамошние жители вспоминали, будто-то бы их свезли туда из Минска в 1950-х – когда здесь они пропали, – то было решено их «приютить». В общем, сегодня это символический некрополь на месте бывшего исторического.

Взгляните на крест ксендза Винцента Гадлевского – белорусского религиозного деятеля, убитого нацистами в Тростенце, где и находился крест до недавнего времени.

Здесь же похоронен ксендз Валентий Манкевич (1790–1890), родственник нашего фотографа Павла Ходинского.

Прогуляйтесь по территории, которая недавно досталась костелу от бывшей здесь ранее военной части и хороша как своей «дикой», так и уже окультуренной зонами.

Здесь же находится легендарная глушилка КГБ: представьте себе, чего стоило раньше для властей глушить годный инфопоток. Это вам не сегодняшние атаки на телеграм.

А теперь – на Военное кладбище

Возвращаемся к велосипедам и выезжаем назад на улицу Козлова, по левой стороне которой, очень даже велосипедной, попадаем к воротам Военного кладбища.

Кладбище было основано в середине 19-го века для захоронения военных, умиравших в госпитале, находившемся неподалеку. Через несколько десятилетий здесь появились помпезные могилы участников русско-турецкой войны, и еще чуть позже была построена церковь, посвященная им. В эпоху раннего БССР кладбище стало престижным местом упокоения для номенклатурной элиты.

Вначале подойдем ко храму – это церковь св. Александра Невского, отстроенная в довольно пестром псевдовизантийском стиле и хорошо сохранившаяся. Вокруг нее – захоронения тех самых русско-турецких генералов и иных вояк.

В правой части, справа от боковой аллеи, ведущей к улице Берестянской, следуя карте можно найти могилу тещи Янки Купалы – француженки, отчего и памятник (хоть это и новодел) имеет франкоязычную эпитафию.

Глубже вправо – могила Якова Кругера, который открыл школу рисования в Минске в начале 20-го века, где учился, например, Хаим Сутин, за «Еву» которого мы не на шутку разозлились этим летом.

Читайте также: Девушка ходила по Минску в бело-красной-белой боксерской перчатке с изображением «Евы» – вот как реагировали минчане и милиция

В самом углу, прямо у улицы Козлова, могила Леонида Славнина, но, как твердят знатоки, он лежит здесь с дюжиной других молодых людей, членов коллаборационистской белорусской молодежной организации, которые погибли во время взрыва в городском (ныне Купаловском) театре, устроенного подпольщиками.

Вернемся на центральную аллею, на участок между воротами и храмом, и пойдем влево от нее. Сразу же встретится могила Всеволода Игнатовского, а чуть дальше за ней – Александра Червякова: трагичных персонажей нашей истории времен строительства БССР (когда кладбище и стало «статусным»), – они хотели как лучше для Беларуси, а в итоге оба покончили с собой.

Пройдем чуть дальше по аллее к храму и справа увидим могилу молодой американки Рут Уоллер. Она возглавляла американскую миссию в послевоенной Беларуси и, по официальной версии, погибла от пневмонии летом. Хотя так же, как с Игнатовским, Червяковым и еще одним поселенцем этих мест со странной смертью – Купалой, ее смерть вызывает вопросы.

Еще немного поблуждаем справа от центральной аллеи, где под довольно художественным памятником перезахоронены останки, найденные во время раскопок на площади Свободы слева от Ратуши (на месте восстановленной униатской церкви, приспособленной под концертный зал).

Ближе, около могилы историка Ивана Хозерова, есть интересное захоронение 1944-го, оформленное с использованием водопроводных труб: сделал это отец для своего сына, будучи работником железной дороги, из подручных на работе средств.

Кстати, вы обратили внимание на россыпи серо-черных плиток в стиле агрогламура, которые бы неплохо вписались в тротуарное пространство белорусских городов в качестве ограничителей для парковок? Это не что иное, как следы реконструкции кладбища минским спецкомбинатом: вместо оригинальных памятников устанавливаются подобные матричные ячейки, порой даже без имени, если имя на старом памятнике было не разобрать.

А вот и патриархи – Колас и Купала. Можно с ними поговорить.

Здесь же притаился Окрестин – этот бравый летчик военных времен и знать не знал, с чем будет ассоциироваться его имя у большинства минчан этим летом.

Вернемся к началу этой аллеи и слева, в зарослях туи, увидим общую могилу нескольких десятков молодых людей, погибших на новогодней статусной вечеринке в 1946-м из-за пожара.

Говорят, что ребят тогда просто побоялись выпускать через дополнительный вход в здании, который еще не был охвачен огнем, так как он находился рядом с секретными архивами НКВД.

У периметра ограды здесь же можно встретить довольно натуралистические бюсты советских вояк и оценить моду того времени.

Вот, пожалуй, и все. Мы не стремились сделать полноценную экскурсию по крупным некрополям – скорее, показали вам, чем дороги эти места нам и как можно их связать одной нитью. Уверены, что вы найдете в этих скверах, аллеях, зарослях и памятниках что-то свое, даже если пропустите то, о чем мы упомянули. Напишите нам, про кого мы вам не рассказали.

А вот и маршрут

Перепечатка материалов CityDog.by возможна только с письменного разрешения редакции. Подробности здесь.

Фото: Павал Хадзінскі для CityDog.by.