«Люди бежали взглянуть на грудь! А теперь уже таким не удивишь». Как работает кинотеатр «Мир»

В этом году кинотеатру «Мир» исполняется 60 лет. По этому поводу один из самых необычных интернет-журналов Беларуси unemployee попросил журналистку Александру Ткачеву узнать, как работал раньше и работает сейчас кинотеатр, куда раньше было не достать билеты.

Если бы меня и занесло в прошлое, то уж точно в 1896 год в Новый Орлеан. В тот день зритель отдал десять центов и вошел в первый в мире кинотеатр «Витаскоп Холл». Он сел в кресло, партеры разошлись, белый экран оголился. Через минуту – яркий свет бьет откуда-то сверху. Белый экран наполняется движущимися картинками. Зрители ошеломлены: все до единого, как загипнотизированные кролики, смотрят на экран или в глаза своему удаву.

«Титаник» утонул, а «Киновидеопрокат» всплыл

С тех пор прошло 122 года. За это время кинотеатр утратил статус диковинки – он есть практически в каждом городе, причем не один. Для нас, зрителей, по большому счету ничего не изменилось. Все те же зал, кресло, экран, фильм. Но вот за кулисами прогулялось время и вымело то, что скоро останется только в памяти работников кинотеатров и в книгах по истории кинематографа. Чтобы не читать сухие выжимки, идем в кинотеатр «Мир». В декабре этого года ему исполнится 60 лет. Здесь работают люди, которые приходили в кино еще в прошлом веке. Когда наши мамы и папы, бабушки и дедушки ходили с паспортами СССР, а фильмы показывали только на пленке.

Первая, с кем знакомимся, – директорка кинотеатра «Мир» Татьяна Ивановна Корнелюк. Она работает здесь не так давно, с 2005 года. Это период, по ее словам, когда все «устаканилось». До этого, в 90-х, кинотеатры были в полном запустении – зрителей не было.

– Ситуацию спас «Титаник», – начинает свой рассказ Корнелюк. – Ох, как люди побежали за билетами! «Титаник» утонул, а «Киновидеопрокат» всплыл. Он дал нашей кинофикации второе дыхание. И после этого начали восстанавливаться кинотеатры: ремонт, замена кресел, оборудования.

– Давайте вернемся в то время, о котором мое поколение может лишь фантазировать, – в советское время. Тогда кинотеатры были полны зрителей?

– Конечно! Люди шли в кино как на отдых. А куда пойти посмотреть фильм? Телевизор? Это три программы. А в кино билеты были недорогие: детский стоил 10 копеек, дневной сеанс – 25. На 25 копеек можно было пять раз проехать в транспорте или купить пакет молока. Цены на билеты не менялись десятилетиями.

Если приходили в кино, то до сеанса пили кофе или ели мороженое: очень вкусное было в креманках, еще пирожные продавались. Но в самом кинозале никто не позволял себе шуршать, есть или чавкать. Таких зрителей могли зашикать.

– Ощущение, что ажиотаж был нешуточный. На какие фильмы так рвалась советская молодежь? Билеты сложно было достать?

– Очереди были сумасшедшие! А когда пошли западные фильмы… что творилось на сеансе «Легенда о Нараяме»! А «Клеопатра»! – Татьяна Ивановна слегка ударила ладонями по столу. – На кассовые фильмы мы с мужем могли попасть только в «Киев». В кинотеатрах, где фильмы показывали в первую очередь, билетов не было.

– Я правильно понимаю: некоторые кинотеатры показывали фильмы первыми? А другие ждали своей очереди? И почему только «Киев»?

– Здесь вот в чем дело. Раньше был экранный показ: все кинотеатры в Минске делили на первый, второй, третий экран. Первый экран – это кинотеатры с большим количеством мест или в центре города. Второй и третий – те, что поменьше и ближе к окраине. «Октябрь», «Москва», «Мир» работали первым экраном, то есть показывали фильмы первыми, собирали сливки. А «Киев» находился на окраине, был вторым или третьим экраном, поэтому копии получал позже других. Пока фильм покажут на первом экране, в других кинотеатрах ажиотаж уже будет не тот. И билеты остаются. Вот так мы выкручивались.

«Эротические сцены – это был разврат молодежи»

– Что еще из зарубежных фильмов привозили тогда минчанам?

– В те времена зрители любили французские комедии или югославские фильмы про индейцев с Гойко Митичем, приключенческие фильмы про Синдбада (фильм «Синдбад-мореход»). Вот они пользовались большой популярностью.

– Только вестерны, комедии, фантастика, драмы. А ужасы не показывали?

– А тогда такого понятия даже не было. Сам термин «ужасы» пришел с эрой видео, уже после СССР.

– А «Вий» 1967 года? Его как называли?

– Просто художественный фильм для взрослых. Тогда было так: или фильм для детей, или для взрослых.

– Если были разграничения, значит, и рейтинг у фильмов был? За какие сцены картина могла попасть в категорию «кино для взрослых»?

– Фильмы были для аудитории до 16 и после 16 лет.

Помните «Карнавальную ночь»? Когда Гурченко поет заключительную песню? Так получилось, что слишком уж ножка была открыта.

Если не ошибаюсь, сцену переснимали. Поцелуи – только в щечку. А дальше… О-о-о! – Тут Татьяна Ивановна переходит на шепот для большего комедийного эффекта и продолжает: – Эротические сцены – это был разврат молодежи! Секса в Советском Союзе не было вообще!

– И как себя повел советский зритель, когда на экране появилось в прямом смысле слова голое тело?

– Такой прорыв был в «Меня зовут Арлекино» и «Маленькая Вера». Взрослое поколение восприняло в штыки. А молодежь рвалась! Контроль стоял вот так! – Татьяна Ивановна закрывает грудью спинку кресла, словно это двери кинотеатра, и раскидывает руки. – Фильмы с рейтингом 16+ показывали только на вечерних сеансах. Это сейчас вечер или день не значит, что идут только взрослые или только дети.

– Такое большое количество фильмов нужно было как–то рекламировать. Не представляю, как обойтись без трейлеров. Неужели только афиши расклеивали?

– Да, вы правы. О показе рассказывали через афиши, причем рисованные. В каждом кинотеатре был художник. Сейчас художник невостребован и сокращен во всех кинотеатрах. В рисованных афишах есть своя и прелесть, и разочарование. Если художник хорош – это, конечно, плюс. А если халтурщик…

– …то получается смешно. По-моему, хорошо и так, и так. Я знаю, что теперь не только художника по афишам сократили – киномеханика тоже уже нет.

– Да, с приходом «цифры» исчез киномеханик. Теперь только киноинженеры. Зато благодаря «цифре» все кинотеатры работают одновременно. Нет поэтапного прохождения фильма. Сейчас как: принесли флешку, загрузили и отряхнули руку. Все. Работаем. Нет проблем с кинопленкой. Но про это вы лучше у Бориса Николаевича и Людмилы Владимировны спросите. Они давно киноинженерами работают, все знают.

Покидаю директорский кабинет. Теперь вверх, на второй этаж, где нас ждет Борис Николаевич. Он работает главным киноинженером в «Мире» с 1988 года – уже тридцать лет. Видно, что он слегка волнуется. Мы садимся за столик в кафе. Здесь пахнет попкорном. Зрители собираются к первому сеансу, в окна бьется майское солнце, а мой собеседник вспоминает, как начиналась его карьера, почему он оказался в Минске (спойлер: из-за любви).

«Кинотеатр работал на углях»

– Я сам родом из Молдовы, там оканчивал училище для киномехаников. Потом решил, что буду учиться дальше, выбрал кинотехникум Калининградской области в городе Советск. И моя жена училась там. Но она на год раньше окончила, уехала и устроилась на работу в Минске. А я поехал за ней, такая вот история.

– Училище, кинотехникум да еще и стаж – наверное, сразу устроились на работу?

– Мы в то время как-то не духарились на этот счет (имеется в виду образование, опыт работы). Нужны специалисты – шли. Работы хватало.

В крупные кинотеатры, такие как «Октябрь», брали самых опытных. В кинотеатры поменьше, на окраине, типа «Ракеты», – начинающих. Тогда и работу не приходилось искать. Я числился в структуре кинофикации Минска, и меня направили сюда, в «Мир», на свободное место.

– А расскажите о «кухне». Во сколько начинался рабочий день, сколько часов работали?

– Начиналась работа с 8:30 – это время первого сеанса.

Понимаю, что брови поднимаются от удивления. В 8:30 утра?! Переспрашиваю.

– Всю жизнь было так.

Борис Николаевич улыбается и рассказывает дальше.

– Я мысленно жму руку тем, кто умел работать, ходить в кино в такое время и еще не проспать. Сейчас в этом нет необходимости. Перестроился образ жизни человека. Современный зритель лучше ночью придет в кино. А в советское время? На заводе – первая, вторая и третья смена. Тому, кто работает вечером, удобнее пойти в кино утром.

– Так сколько длилась ваша смена?

– Как и у всех, восемь часов. Здесь была четкая структура: киномеханики, их 12 человек, работали по сменам – сменный инженер, старший инженер. Киномеханик должен был быть на своем рабочем месте, то есть всегда за постом, чтобы осуществлять кинопоказ. Сам показ кинофильма осуществлялся на углях – это такие электроды. Вот их нужно было регулировать постоянно, чтобы было пламя.

– Кинотеатр «Мир» работал на углях?

– Естественно! Из-за этого пленка могла загореться. Дырка в ней называлась прожогом. Если просмотр останавливался, а остановки могли быть и пять, и десять минут, то зрители кричали и свистели! Кино смотрели не только горожане.

В деревни приезжали с передвижным проектором «Украина». В него заряжали самую узкую пленку – 16 мм. Проектор ставили на стол, изображение проецировали на белую простыню. Когда на улице становилось темно, начинался сеанс.

– Теперь и этой техники нет, и киномехаников тоже. Но есть киноинженеры. Как так получилось?

– Это было предсказуемо. Как только внедрили цифровое оборудование, перестали использовать пленку в кинотеатре. Киномеханик ушел на второй план вместе с показами на кинопленке, ведь именно она связующее звено в кино и механике. Нет звена – нет специальности. Ведь как все выглядит сегодня? Для зрителя ничего не меняется. А для тех, кто работает в аппаратной, изменилось многое.

– Ваша супруга – тоже киноинженер. В этой профессии было больше мужчин или женщин?

– И женщины, и мужчины были. Моя коллега – она тоже киноинженер. Давно работаем с ней в «Мире». Она вам скажет, что работа непростая была. Приходилось носить тяжелые бобины. Но те женщины, которые приходили в эту работу, знали всю специфику, мужественные были.

Со второго этажа нужно подняться по внутренней, рабочей лестнице в аппаратную к Людмиле Владимировне, инженерке кинотеатра «Мир». В помещение, где шумят кинопроекторы и яркий луч света вырывается из окна аппаратной и бросается в зрительный зал на экран. Комната просторная, заставлена техникой разного времени: и пленочной, и цифровой. Как только перешагиваю порог, Людмила Владимировна подзывает меня: «Проходите сюда!»

«Знали, что первого “Гарри Поттера” показывали на пленке? В длину она была 4200 метров»

– Я решила, что буду работать в кино, когда училась в восьмом классе. Помню, пришла к нашей соседке на работу в кинотеатр «Киев», зашла в аппаратную. Все, что я увидела, меня заворожило. А потом я поступила в минский техникум на отделение по эксплуатации кинооборудования. Образование было сильное! Чтобы понимать кинотехнику, мы ее разбирали.

– Хотите сказать, что, не раскрывая эту коробку, – показываю на кинопроектор, – расскажете, что внутри на каком месте и как это работает?

– Конечно, – спокойно и уверенно отвечает Людмила Владимировна. – Мы учились четыре года. А потом мне как молодой специалистке дали направление в Ленинградский институт киноинженеров. После учебы я приехала в Минск и вот работаю киноинженером с 1977 года. Последние 11 лет – в «Мире».

Она переходит от проектора к проектору, а потом говорит: «Сейчас я вам все покажу!»

– Вот сюда заряжали пленку, – показывает катушку, где лежит пленка. Разглядываю, а там кадры из сериала «Наша Раша».

– Знали, что первого «Гарри Поттера» показывали на пленке? В длину она была 4200 метров. Если прогуливаться по ней как по ковровой дорожке, начнете со станции метро «Октябрьская» и достигнете «Парка Челюскинцев». «Гугл»-карты говорят, что это займет 53 минуты.

– Подождите. Фильм не целиком привозили? Его что, по частям показывали?

– Думаете, один фильм – это одна бобина? Нет. Раньше фильм привозили только по частям. Каждая часть – максимум 10 минут. Эти десять минут помещались на пленку в 300 метров. Чтобы было удобно показывать, части склеивались нами вручную.

Здесь вместо одного стояли четыре кинопроектора, которые работали на один зал. За каждым киномеханик. В первый проектор зарядили пленку – первый киномеханик работает, показывает первую часть. Закончилась первая – он пошел перематывать свою пленку, брать еще одну часть, которую покажет после четвертого киномеханика. А тут наготове второй – уже сделал переход и показывает вторую часть фильма. А следом третья идет. И так по порядку. Чем длиннее фильм, тем больше частей было.

– Это очень сложно.

– Да нет. Это еще не все. Видели в начале фильма или в середине крестик на экране или точки в верхнем углу? Это метки, которые нужны киномеханикам. В идеале зритель не должен был их видеть, и пауз между частями не должно быть. Если прозевал и зритель все это увидел – лишали премии. Так вот. Киномеханик увидел первую точку – значит, нужно включить мотор, видит вторую – время поднимать заслонку. Все это делалось вручную.

Когда мы перешли на «цифру», упразднили киномехаников. И не только их. Еще был оператор пульта. Он следил за качеством кинопоказа из рубки за пультом дистанционного управления. Вот так и сидели здесь. Никуда нельзя было отойти от проектора. А потом все – эпоха «цифры».

– А чем работа киномеханика отличается от киноинженера? В чем суть?

– Инженер разгребает технические проблемы, а киномеханик – демонстратор.

– Если техническая проблема – прожог в пленке, – кто за это платил?

– Это была вина инженера. Все выплачивалось из своих денег. Сумму штрафа насчитывали в зависимости от метража. Это большие деньги. Фильмокопия стоила не одну зарплату.

– По вашему рассказу понятно, что работы хватало…

– Еще бы! В воскресенье, когда у всех отдых, я работала во вторую смену, потом сдавала фильмы. Мало того, что их нужно склеить до показа, так их еще потом нужно расклеить, разложить по фильмостатам. Это такая коробка с поролоном на дне, пропитанным фильмостатной жидкостью, которая увлажняла пленку, чтобы она не ломалась. После вечернего сеанса в воскресенье до двух ночи работали. В таких случаях нам даже давали талоны на такси.

– Работали в вечерние сеансы? Там правда были сцены только для взрослых?

– Фильмы советского времени не дотягивали до того откровения, которое показывают сейчас. Эротических сцен вы бы не увидели. Их бы из пленки вырезали еще до того, как она попала к нам. Помню, в «Табор уходит в небо» Светлана Тома снимала юбку и показывала грудь! Это было секундное дело.

Люди бежали взглянуть на грудь Светланы Тома! А теперь уже таким не удивишь.

– Зато сегодня можно удивить отсутствием рекламы перед фильмом. Как раньше начинался киносеанс?

– Раньше перед показом шли «Новости дня» – самый распространенный десятиминутный журнал. Рассказывали, что у нас выросло, где и сколько скосили. А еще показывали «Ералаш» или «Фитиль». Если это был «Фитиль», то такие были аплодисменты в зале! – Людмила Владимировна сама хлопает в ладоши. – После того как показали короткометражки, включали свет, запускали тех, кто опоздал, потому что на просмотр журнала не запускали опоздавших зрителей, и только тогда начинали показ.

Вижу, Людмила Владимировна что-то задумала.

– Проходите сюда!

Прохожу за ней в темную комнату с пультом управления.

– Отсюда все хорошо видно: от экрана до последнего ряда. Видны все страстные поцелуи! Это магия. Это целая огромная жизнь!

Вспоминаю, как в детстве, когда наш класс приводили в кинотеатр на мультфильм «Король Лев», мы с ребятами хотели попасть в аппаратную. Нам она казалась ярким таинственным местом в темной галактике кинозала.

Иду вниз по лестнице, а там шум в фойе, зрители бегут на новый фильм. Подхожу к контролеру. Она стоит возле дверей зала, проверяет билеты.

– Как думаете, почему люди до сих пор ходят в кинотеатры?

– Дайте подумать. Кто-то скажет, что из-за большого экрана, но не только в этом дело. Некоторым людям просто не хватает общения. Смотришь, женщина одна пришла, рядом мужчина сидит… и вот они уже общаются. Приходят женщины за семьдесят, подружки. Говорят: «Ой, мы постоянно приходим в ваш кинотеатр еще с самого детства!» Да и я сама через дорогу живу. На самые первые стереосеансы сюда ходила… Извините. Мне нужно ответить на звонок.

– Да, разумеется.

– …конечно, нежелательно. И вы поведете ребенка на фильм, который идет три часа? Ребенок устанет. Да и на «Мстителей» мы не можем вас пустить. Пять лет все-таки ребенку. Да, да. Пожалуйста.

Смотрю на часы – время близится к обеду. Уходить совсем не хочется, но пора. По ступенькам вниз, через прохладный холл, и вот раскаленная, вся в машинах и трамваях, меня встречает улица Козлова. Сейчас бы в метро – сесть в гремящий вагон и ехать домой. Но в этот раз я пойду по проспекту, потом в «Каравай» за эклером – подкрепить победное настроение, как у первого зрителя первого сеанса в новеньком «Витаскоп Холл» 122 года назад.

Сегодня мне удалось ухватить за хвост воспоминания о минских кинотеатрах, пленке, кинопроекторах на углях, киномеханиках, художниках-плакатистах, билетах по цене пакета молока, несуществующем сексе в СССР – теперь они здесь, на этих страницах, которые вы уже прочли.