«Я напрягаюсь, если мой камин-аут не воспринимают как шутку». Гей о сложностях с самоидентификацией

«Я все думал, как мне вообще могло это понравиться»

– Все мои камин-ауты проходили очень своеобразно: они вроде бы и были, и вроде как их не было. Я постоянно шучу и прикалываюсь над людьми, и по поводу гомосексуальности в том числе.

Мой первый сексуальный контакт с парнем произошел в компании друзей. Мы с ребятами сидели, выпивали и решили поиграть в игру «Более мерзко». Два человека по очереди делают друг другу какие-то мерзкие вещи, и выигрывает тот, кто дольше продержится. Мы с одним парнем все пытались друг друга вывести из себя. И в какой-то момент я его поцеловал. Мне понравилось.

Несколько недель я загонялся: почему и как вообще такое могло понравиться? А потом привык: страх полностью проходит, когда говоришь об этом. Грубо говоря, чтобы перестать бояться пауков, надо постоянно приходить в террариум и смотреть на этих пауков, боишься высоты – приходи на высокие точки с друзьями и проси, чтобы тебя держали.

Мои постоянные отшучивания на тему того, что я гей, – как маленький бронежилет. Я будто выхожу на перестрелку в броне. И, как бы ни было, все равно привыкаю к этим перестрелкам. Да и вообще, кто знает, может, это все до сих пор затянувшаяся шутка…

«Мои очень неудачные камин-ауты»

Никогда не было такого, чтобы я прямо вот сел перед кем-то и начал разговор-заявление о том, что мне нравятся парни. Всё всегда было связано с юмором. Мы общаемся с людьми, в какой-то момент говорю: «А я, между прочим, гей», – и все начинают смеяться. Они смеются, я смеюсь, и все потом считают, что это была такая шутка.

Но реально неудачные камин-ауты были, конечно. Как-то я был на дне рождения друга в деревне под Барановичами. Я тогда уже реально так подбивал клинья к некоторым мальчикам, и желания по отношению к девушкам у меня не было никакого. В компании был парень, который интересовался другими мужчинами. Мне он очень нравился – было ощущение, что от связи я что-то получу.

В какой-то момент мы стали с ним целоваться, но, как оказалось, в той компании никто не знал, что он гей. Все вроде замечали, что он слегка манерный, но конкретно никто ничего не знал. И вот мы стоим на кухне, целуемся – а все на нас смотрят.

В компании был один мужик, Женя, прямо местный-местный такой. И он давай орать на нас: «Да что это такое! Я вас поубиваю щас!» Парень, с которым я целовался, стал соскакивать: мол, я вообще ни при чем, этот вот ко мне пристает. Я пытаюсь все перевести в шутку, включаю дурачка. Но Женя хватает нож. Парень, с которым я был, кричит, чтобы я уходил.

В общем, я убежал в лес, несколько часов ходил в поисках дороги, города – хоть чего-нибудь.

Была еще одна неприятная история. У меня есть лучший друг, я никогда не испытывал к нему сексуального влечения. Было бы как-то оскорбительно его домогаться или даже думать об этом. И у него есть девушка, с которой они вместе уже 6 лет. Она знает, что меня привлекают мужчины. Но в какой-то момент она стала обвинять меня в том, что я хочу его соблазнить. Однажды даже набросилась и расцарапала мне лицо.

Мама до сих пор не верит, хоть я ей тысячу раз говорил и объяснял, что гей. Сначала она говорила, что это дикость полнейшая: «С ума сошел», «Тебя надо лечить», «Ты на наркоте сидишь». У нее, как и у меня, много стереотипов про геев. Однажды решил показать ей фотографию парня, с которым у меня был секс, и она очень сильно удивилась: «Он?! Серьезно?! Он же нормальный!..»

«У меня очень пренебрежительное отношение к геям»

Каждый раз, когда я серьезно говорю кому-то, что мне нравятся мужчины, сразу жалею. Если люди воспринимают это как шутку, мне норм – пошутили, посмеялись, ну и все. Я как бы и рассказал, и не рассказал. Но если человек без удивления реагирует в духе: «Ты гей? Ну, хорошо», – то меня такое спокойствие напрягает.

Почему? Наверное, потому что у меня самого очень предвзятое и пренебрежительное отношение к геям. У меня есть определенная сексуальная тяга, я не хочу быть каким-то каноническим геем, таким вот типичным, как обычно люди себе представляют. И получается, что если люди спокойно реагируют на информацию о том, что я сплю с другими мужчинами, то они как бы не против всех этих манерных заигрывающих со всеми вокруг геев.

Я не люблю и не варюсь в ЛГБТ-тусовках. Мне не нравятся эти люди: часто они какие-то или богемные, или крайне инфантильные. У них творчество головного мозга, и они себя считают очень необычными личностями: «О боже, я классный, я необычный...» Когда у человека такая корона на голове, мне неприятно не то что общаться – даже рядом находиться.

Они ни черта не делают, а только ноют, ноют и ноют: мы хотим равноправия полов, равноправия гендеров и всех сексуальных ориентаций. Но, когда они постоянно говорят об «угнетении», это не борьба, а обычное нытье. 

«Может, я вообще бисексуал»

За всю жизнь у меня было лишь три секс-партнерши. Две до поцелуя с парнем и одна – после. Но третью можно назвать скорее баловством, потому что после того поцелуя интерес к противоположному полу полностью исчез.

Наверное, меня можно в какой-то степени назвать бисексуалом, потому что раньше меня интересовали девушки и я занимался с ними сексом, а сейчас смотрю только на парней. С девушками сейчас общаюсь как с друзьями.

Да, могу поцеловаться с девушкой, но это просто поцелуй. Для меня в этом нет ничего серьезного – я так прикалываюсь, а потом ржу, выходя в туалет. Однажды пришел в гости к девушке, мы с ней болтали, она жаловалась на своего парня, а потом начала целовать мне шею: «Блин, Артур, жалко, что ты гей. Если бы ты не был таким, у нас могло бы что-нибудь получиться». – «Я тебе что, нравлюсь? Ты меня хочешь?» – а она начинает танцевать прямо передо мной, раздеваться. Я никогда в жизни не видел, чтобы девочка так выгибалась!

Как только девушки узнают, что меня в плане секса интересуют лишь мужчины, они воспринимают это как вызов. И я испытываю невероятное наслаждение, наблюдая, как они начинают ластиться, заигрывать, чтобы затащить меня в постель. Но в этой игре я заведомо победитель.

Я их даже немного понимаю, потому что тоже очень люблю соревнования. Если есть что-то недоступное, что-то такое, чего нельзя никому, то я обязательно должен сделать это.