После смерти изнасилованной девушки в Варшаве беларуски стали открыто рассказывать о том, как сами сталкивались в своей жизни с сексуализированным насилием. На это они часто получали комментарии от мужчин типа «Вы обвиняете всех мужчин сразу», «Разве советское “не насиловать”, повторенное миллион раз, как-то помогает остановить насилие?»
Вместе с психологом постарались разобраться, почему так происходит, есть ли из этого выход и что делать, чтобы мужчины и женщины противостояли не друг другу, а насилию.
– Ирина, как вы, психолог, видите то, что сейчас происходит в интернете?
– Разделение в интернете – история не новая. Вспомните, как буквально год назад беларусы разделились на тех, кто остался в стране, и тех, кто уехал. Первые говорили: «Вы не понимаете, через что мы проходим», вторые: «Это вы не понимаете, как нам тяжело».
Тогда эту тему я прокомментировала так: «Нам надо признать, что мы на самом деле не понимаем, каково людям, которые остались. Я не прислушиваюсь по вечерам к шагам на лестничной клетке, не фильтрую все свои посты, не боюсь написать другу, который сейчас в тюрьме. И мне очень сложно понять человека, который боится: у меня нет этого опыта. Но я могу попытаться понять, каково это».
Даже если вас никогда не насиловали, важно понимать, что наше видение ситуации действительно ограничено нашим опытом. А опыт этот не универсальный. Поэтому все, что можно сказать: «Да, я не знаю, каково это».
Тема насилия тоже не новая. Просто сейчас она всплывает с новой силой. И здесь, я думаю, на самом деле нет никакого противостояния. Мы все одинаково страдаем – и мужчины, и женщины – от одних и тех же паттернов, от одних и тех же особенностей, которые свойственны всем людям.
Посмотрим на этот вопрос со стороны антропологии. В условиях, в которых человек эволюционировал, у нас развились два вида агрессии: реактивная (нас обидели, мы защищаемся) и проактивная (когда мы объединяемся в группы, чтобы вместе напасть на слабого). Долгое время проактивная агрессия работала в пользу людей, влияя на их способность объединяться и исключать из общества самых агрессивных.
Но такая модель себя изжила, и сейчас от нее страдают все – и мужчины, и женщины. Потому что она предполагает деление на «свой – чужой», а критерии этого деления определить очень трудно: они интуитивны и обусловлены опытом конкретного человека.
А здесь секс-терапевтка рассказывает о последствиях негативного сексуального опыта
Женщины действительно с насилием сталкиваются гораздо чаще, ведь физически они гораздо более слабые – здесь невозможно спорить: другие мышцы, кости, строение скелета. Поэтому к ним легче применять любые виды насилия. Но в уязвимом положении мужчин тоже насилуют – в детстве или юношестве, когда они больны, без сознания, находятся в специальном учреждении (тюрьме, психинтернате). Это одна и та же модель: когда насильник видит, что есть беспомощный человек, он применяет к нему насилие.
Я верю, что мы способны друг друга понять, даже если боль другого кажется какой-то неправильной или надуманной. Потенциально мы все способны поставить себя на место другого человека, и даже если у нас нет точно такого же опыта, то есть похожий. Например, если человека буллили в школе, если старшеклассники или более сильные одноклассники отбирали деньги и вещи, если били родители, то чувство беспомощности, отчаяния, злости может быть похожим на чувства женщины, к которой применяют насилие.
Поэтому я думаю, что у нас больше оснований и возможностей для взаимопонимания, чем мы думаем. Очень важно научиться ставить себя на место другого человека, и потенциально мы все на это способны.
– Вы сказали, как важна способность ставить себя на место другого человека, например того, кто столкнулся с насилием. Но сейчас в комментариях под постами женщин как раз этого и не видно. Мужчины видят только то, что их всех обвиняют в насилии, которого они не совершали. Почему так?
– Тут есть два момента. С одной стороны, женщина, которая чувствует угрозу для своей жизни, действительно может выплескивать это в обвинительной форме. Когда человек в агонии, когда ему очень больно, он выливает свои чувства, как-то защищается. Думаю, это как-то можно понять и не требовать такого, знаете, сознательного подхода.
Неокортекс не станет работать быстрее, чем эмоциональные части мозга: хоть в лепешку расшибись, вначале будут эмоции, которые затем улягутся – и начнутся логичные и рациональные обсуждения. Поэтому, если вы видите, что женщина в соцсетях или где бы то ни было еще говорит, что все вокруг насильники, не надо всерьез включаться в обсуждение темы. Она напугана, ей плохо, ее можно только успокоить, поддержать и посочувствовать ей. Когда у нее это отболит, она сможет включиться в более спокойный диалог.
Во-вторых, мы говорим не о том, что конкретный мужчина кого-то изнасиловал, мы говорим о культуре насилия, которая это порождает и заложниками которой мы все являемся. Мужчина, который никого не изнасиловал, наверняка в какой-то момент говорил что-то типа: «Классные сиськи, я бы вдул», – или по крайней мере не протестовал, когда другие пацаны говорили: «Ну че ты там, не трахнул ее еще? Вы же на три свидания уже сходили».
Каким-то образом мужчины являются одновременно и заложниками, и частью этой культуры: чтобы быть «мужиком», надо обязательно что-то сделать с женщиной. И получается, что действительно каждый мужчина способствует тому, что происходит, оставаясь частью этой культуры, даже не насилуя никого. Это не его вина, это то, что передается из поколения в поколение. Но его ответственность в том, чтобы осознать это и перестать продолжать. Ведь убийцей или насильником становятся не по щелчку пальцев, его создает среда, личный переживаемый опыт – и каждый из нас на это влияет.
Есть и другой момент. Если мужчина увидел в посте моменты обвинения, что якобы он плохой, скорее всего у него есть опыт, когда женщины его уже винили ни за что ни про что или навешивали бесконечные «должен»: быть мужиком, зарабатывать и многое другое. В итоге он несет на себе этот большой рюкзак долженствований (об этом можно почитать книгу Джеймса Холлиса «Под тенью Сатурна»), а когда видит, что на него накидывают еще претензии, автоматически начинает защищаться.
И что получается? С одной стороны у нас мужчина, который не может или не умеет проявлять свои чувства, который постоянно в чем-то ограничен, которому хотелось бы быть принятым и не иметь столько обязательств. И с другой – женщина, которая хочет иметь возможность быть уязвимой, защищенной, жить без страха, что на нее в любой момент может обрушиться насилие. Мы имеем две боли, которые друг на друга кричат, хотя на самом деле не они причины всего. Мы заложники культуры, коллектива, у нас есть групповые правила, которые мы все соблюдаем. Мы очень мало индивидуальны. Даже сама способность переосмыслить все это – привилегия.
Без патриархальных установок, где мужчина должен доказывать что-то обществу, а женщина – объект и с ней можно делать все, что хочешь, обе эти боли могут исчезнуть. Поэтому я думаю, что мы на самом деле все на одной стороне.
В проекте «Пора к психологу» мы помогаем беларусам справиться с высоким уровнем стресса. Подпишитесь на «Пора к психологу» в Instagram или Telegram – там много полезного.
– Если наша боль, по сути, про одно и то же, как мы можем объединиться против насилия? Есть ли какие-то реальные пути?
– Как я понимаю, вот эта проактивная агрессия, которая свойственна каждому из нас, должна быть, во-первых, осознана, а во-вторых, каким-то образом взята под контроль. Должно появиться правило, что нападать на слабого нельзя: даже если вам за это ничего не будет, даже если вас много или даже если он говнюк.
Это невероятно сложная штука, потому что сейчас мы считаем, что, если есть кто-то очевидно плохой, его нужно уничтожить. Например, мы легко набросимся на журналистку, которая работала в БЕЛТА, после того как она переехала в Варшаву, и испортим ей жизнь, отомстим за все зло, которое сделали пропагандисты.
Нужно постараться сделать так, чтобы в обществе были недопустимы нападки на человека в более слабой и уязвленной позиции. Дразнить в школе мальчика, который носит очки, нападать на девушку с анорексией… Да, этот процесс небыстрый. Но начать можно хотя бы с того, чтобы перестать друг друга травить – в том числе и в интернете. Это все равно не даст никаких результатов.
– Видела, что после трагедии, которая произошла в Варшаве, многие стали говорить про школы самообороны для женщин. Разве таким образом мы не разрешаем насилию продолжаться? И разве могут эти школы как-то защитить?
– Конечно же, это не решение. Повторюсь, женщины физически слабее мужчины. Я в свое время занималась триатлоном и понимала, что если в плавании и беге за счет техники и выносливости могу как-то потягаться с мужчинами, то велосипед – никогда в жизни, это чистая сила. У меня просто нет таких мышц. Средняя женщина всегда будет слабее среднего мужчины.
Даже физически очень сильной женщине, которая находится сейчас в уязвимом состоянии (она расстроена, болеет, под действием алкоголя или просто идет по улице и слушает музыку), никак не помогут ее навыки при нападении. Кстати, в сторону мужчин, уязвимых в данный конкретный момент, это тоже работает.
Хорошо, конечно, если есть такая опция – школа обороны: почувствовать, что у вас есть сила, получить определенные навыки. Но это точно не решение проблемы.
– Учитывая, что сейчас на фоне всех этих событий многие женщины могут заново переживать тревогу и страх, – что им делать, чтобы преодолеть эти эмоции?
– Это действительно может быть очень болезненно. Конечно, лучше сразу пойти к психологу, потому что травма происходит, когда я одна и то, что происходит, – больше, чем то, что я могу вынести. Очень важно ощущать, что ты не одна, что ты можешь поговорить с другими женщинами, которые прошли через это же.
Плюс очень важно назвать насилие насилием и найти свою силу, не застревать в ситуации гнева или бессилия. Что бы ни происходило, женщина не виновата в том, что она оказалась в уязвимом положении (очень важно понимать, что насилие делает насильник). В такой ситуации может оказаться любой – мужчины в том числе. И очень важно понять, что невозможно избежать всего, невозможно никому не верить и невозможно все время быть в безопасности.
Кстати, в Америке провели выставку одежды, в которой женщины были изнасилованы: от рабочих комбинезонов и одежды монахинь до коротких юбок. Экспозиция прямо показала, что вообще не имеет значения, как ты выглядишь: риск изнасилования равен для всех. Никто не может этого предугадать.
Еще очень важно, чтобы рядом был кто-то, кто поможет осознать эту силу. Если лучшее, что женщина могла сделать для себя в этот момент, – отключиться, представить, что она, скажем, дома, то она молодец и она сделала все правильно. Ее психика сделала все, чтобы не сойти с ума, – и на это тоже нужны силы. И даже если дальше она справляется, допустим, с помощью алкоголя, она все равно справляется.
Нужно постараться простить себя за то, что вы защищались как умели и не сделали для этого больше. Дело в том, что после насилия всегда кажется, что я могла поступить по-другому. Но даже если женщина запрятала это в дальний уголок своей психики и к этому не возвращалась, – это тоже лучшее, что она могла для себя сделать.
Перепечатка материалов CityDog.io возможна только с письменного разрешения редакции. Подробности здесь.
Фото: из личного архива героини; Unsplash.com.
