Минчанин Евгений Каменко живет и работает в Калифорнии около полугода. Вчера он смотрел, как Минск празднует День Независимости Беларуси, а сегодня идет праздновать День Независимости США. И, кажется, он понял, почему эти праздники так похожи.
Мы к такому привыкли. Как празднуют День Независимости в США
Судя по магазинным полкам, главный праздничный символ жителя Калифорнии – походный стульчик. Этот атрибут выдает любого праздного жителя с головой. Всем понятно: житель Калифорнии выбрался в люди. И совсем скоро стульчик будет разложен на пляже. А может быть, на поляне. Или, не исключено, в центре многотысячной толпы.
Рядом со стульчиком жителя Калифорнии наверняка расположатся стульчики его друзей. Между стульчиками – сумка-холодильник, потому что жарко. Вокруг стульчика – простые радости жизни, будь то солнце или национальный праздник. Такая понятная индивидуальная вселенная.
Так получилось, что святки независимости я праздную на две страны. Пока на родине на ночь глядя будут гаснуть мониторы и загораться звезды, калифорнийское солнце принесет мне новый день и День независимости другой страны. Здесь, за океаном, будут пляски. И песни. И парад. И я не увижу ничего нового, такого, чтобы ах.
Я знаю, что там будет. Пройдет военный оркестр. Проскочат девочки-чирлидеры. Прожужжат велосипедисты. Промаршируют моряки. Прогудит военная техника. Владельцы проведут украшенных американскими флагами собачек. На платформах грузовиков проедут местная рок-группа, гимнастки, клуб любителей чего-нибудь, представители какой-нибудь местной ассоциации, студенческие братства. Наверное, шериф и пожарные.
Потом все разбегутся по газончикам. Вечером салют.
Ничего не напоминает? Если заменить холодильники гимнастами, то суть особо не поменяется, правда? Но есть что-то, что заставляет тысячи американцев получать от праздника всамделишное удовольствие.
Почему американцы верят в парады, а мы – нет
4 июля – еще и последний день работы ежегодной ярмарки Сан-Диего. Внутри павильонов — загоны с племенными передовиками и сонные кролики. Вокруг незатейливые аттракционы в стиле «попади мячом в кольцо», качели-карусели (один в один парк Челюскинцев) и нездоровая еда. И десятки тысяч обычных людей.
Самое популярное на ярмарке зрелище – поросячьи бега. С хихами, хахами и незатейливым конферансом. Поросяткам крошат печеньки, поросятки бегут и визжат. Визжит в первобытной радости почтенная публика. Параллельно за копейки скупает плюшевые поросячьи носы и пилит в них селфи, не отходя от кассы.
Через дорогу в гоночном павильоне ревут монстр-траки – аутентичное американское развлечение склонных к гигантомании. Я сижу и жду начала, копаюсь в фейсбуке, а тут резко все встают и прикладывают руку к сердцу. Начинает играть американский гимн, и я оказываюсь в центре совершенно удивительной картины – среди одухотворенных людей, которые встали и запели.
В ушах почти у каждого – беруши (потому что шум), у детей ведро попкорна (потому что традиция), в руке здоровенная индюшачья нога гриль, обтянутая беконом (потому что вкусно), вторая рука на груди, тихо шевелятся губы.
С чего бы в America’s Finest City, как гордо называет сам себя Сан-Диего, людей веселят такие праздные, на первый взгляд, мелочи? В городе, где количество медицинских стартапов превышает все возможные показатели? Где расшифровывают геном и работают над биотехреволюцией? Где в прибрежном «Марриотте» до отказа забита собственная марина для парковки гостевых яхт? Где стоимость жилья исчисляется не одним миллионом? Где на выпуске местного университета читает лекцию Далай-лама? Где с публичными лекциями выступают господа Пенроуз, Хомски и Патил – имена, которые в научном мире сродни новым пророкам.
Ответ прост: одно другому не мешает, а жизнь одна. На этой ярмарке (да и на параде) веселится и мексиканская домохозяйка, и инвестиционный банкир. Второй непонятнее, потому что должен быть как минимум интеллектуал и с запросом. И сидеть бы ему в кондиционированном лаунже, и думать о судьбах человеческих, а он нацепил поросячий нос и ржет на припекающем солнце.
Придет завтра, и в лаунже ему будет выедать плешь его брокер, потому что нефтянка, скорее всего, нет, а искусственный интеллект, может быть, и да, так что давай покумекаем над отчетами. А потом, может быть, у него случится эмоциональный срыв, и хорошо бы навестить своего психотерапевта, ибо нет уже сил.
Но сегодня он бросает дротик в шарик ради плюшевой собаки и крутит хвост корове, потому что это заставляет улыбнуться его самого и его ребенка. И везет в колясочке старушку-маму, которая перекидывается с незнакомцами жизненными историями и со смехом выбирает себе панамку, чтобы прикрыть веснушки от полуденной жары. Есть сегодняшний момент, в котором уместны плюшевые носы, жареная индюшиная нога, смех и интимное время с теми, кто близок. А завтра будет завтра. Главное – не смешивать. Сила – в простоте.
Не стройте иллюзий – агротрэш есть везде
Везде и всюду большой праздник состоит из маленьких трэшовых – то есть простоватых – деталей. На цветочной ярмарке в Ницце, на разваливающихся аттракционах Кони-Айленда. На арт-барахолке с никчемным самоделом в Челси и в палатке гадалки на набережной Сан-Диего, где за двадцатку обещаны «правда и точность небес».
В палатку стоит очередь. Не потому, что там открывается сложная правда, а потому что весело. И даже новогодняя ночь в породистом Стокгольме – тот еще трэш. Там тысячи людей выходят на набережную повзрывать петарды и искренне побрататься с поддатыми незнакомцами – и непонятно, от чего больше закладывает уши.
На параде, который меня ждет утром, тысячи людей будут махать флажками и занимать место на тротуаре не потому, что всем нужно словить какую-то сложную идею, а потому что большинству важно почувствовать свою нужность и эмпатию. Своим присутствием поддержать тех, кто защищает и живет, кто защищал и выжил, кто живет рядом и получил шанс пройтись по улицам города, представляя соседей.
Там не будет вау-эффекта и завышенных речей. И да, там будет трэш. Трэш – это круто, потому что искренне и про людей. Потому что праздники – это еще одна возможность побыть друг с другом.
Но почему мы не любим массовые праздники в Минске?
В этом все еще молчаливая драма протокольного Минска. Протокол говорит пунктами, а не эмоциями, и сразу чувствуется подвох. В Минске обычным горожанам не позволено создавать свой праздник. Балом правят какие-то унылые люди в сюртуках, у которых одна цель: скорее выдохнуть и перекрестить отчет о проделанной работе.
В Минске гордая мама не проводит детку на парад, где детка будет перебрасывать мячик. Мама не приведет в первый ряд всю родню сделать фотку детки на любительскую мыльницу или кредитный смартфон. Вместе с друзьями мама не сможет поставить у обочины раскладной стульчик и достать из переносного холодильника остывшей водицы. Потому что место простоватой мамы займут очень серьезные товарищи, да и у органов правопорядка от такого демарша начнет сводить свои органы. Интимные детали простой человеческой радости портят стерильную картинку.
Минск сезона государственных праздников напоминает одну большую сталинку. Парадные фасады сверкают симметрией, и никому не нужно слышать, как внутри гремят кастрюли, и видеть, как болтается на ветру белье. Жизнь надежно упрятана в чулане.
Здесь любой официальный праздник превращается в императив: «Радуйтесь, граждане, без лишних вопросов. Для вас старались. Постояли в пробках, подышали крошками асфальта – теперь-де позволено и отдохнуть». И оборачивается недоумением от сопротивления: «Чёй-та, уважаемые, не цените? Что значит “обсудить”?»
Сельские фестивали, где сами жители водят по домам козу, и даже Дожинки – после официальной части – семейнее и проще, потому что про людей. И отношение к ним совсем другое. Дед с козой – это милая сельская традиция. Загнанные в колонну студенты – это идиотизм.
При этом всем удобно. Быть серьезным удобно. Быть несерьезным нужно либо уметь, либо иметь смелость – иначе примут за дурака. Удобнее стоять и делать сложное лицо, чем расслабиться и мазать на хлебушек колбаску, сидя на газоне в центре города, просто потому что хочется есть. Проще думать о том, что нужно быть проще, но сложно просто быть.
Потому что мы любим делать вид
Складывается ощущение, что в Минске есть негласный договор о том, кто какой делает вид. Назначенные серые люди уверенно делают вид, что сойдет и так и не нужно никого ни о чем спрашивать. Те, у кого можно спросить, начинают делать вид, что живут в какой-то другой реальности. И никому не хватает простоты, чтобы сделать шаг навстречу друг другу. И начать разговаривать.
А усатый трактор и плывущий по волнам унитаз – эка невидаль. Видали и не такое. Видали и улыбающееся полено в Каталонии, и деревянные пенисы в пещерах Таиланда, и рождественские носки у каминов, и лимонный беспредел цитрусового фестиваля на Лазурном берегу. Мало ли что еще придумает народная мысль, чтобы просто переживать моменты радости. Главное – не усложнять.
Перепечатка материалов CityDog.by возможна только с письменного разрешения редакции. Подробности здесь.
