Отвлекитесь на 10 минут от страшных видео, посмотрите красивые фотографии и прочтите эту историю эмиграции.
Юра долго работал в Минске в рекламной сфере и занимался фотографией. Несколько лет назад обосновался в Казахстане – прошло уже достаточно времени, чтобы сложить взвешенное мнение о новой стране, и мы решили расспросить его об этом.
Чего мы не знаем о Казахстане
– Я вдруг поняла, что очень мало знаю про Казахстан: только какие-то туристические красоты типа hidden gems и что там контраст бедности и технологий. Расскажи, как все развивалось, начиная с Советского Союза.
– Казахи самые первые начали национальный движ. Желтоксан – это декабрь, соседняя улица так называется. В декабре 1986 года Горбачев уволил Кунаева (это эпический герой советской эпохи Казахстана типа нашего Машерова) и назначил русского товарища.
Казахи вышли на улицы, сказали, что им не нужен русский товарищ и они вообще хотят выйти из Советского Союза. Начались демонстрации, Москва ввела войска, несколько человек погибли. Казахи чтят эту дату.
Фрагмент монумента независимости Казахстана, посвященный декабрьским событиям.
На этой волне выделился Нурсултан Назарбаев – человек, который управлял страной до недавнего времени. Ему оказывал поддержку сам Кунаев – в то время в Казахстане проводилась политика, направленная на увеличение количества этнических казахов в органах власти.
Казахстан – богатая сырьевая страна, тут лежит вся таблица Менделеева. Но доходы от природных богатств, как это обычно происходит в наше время, распределяются абсолютно неравно, к тому же есть проблемы воровства и коррупции, и в сравнении с Беларусью масштабы поражают.
Например: коронавирус в разгаре, не хватает масок, проблемы с лекарствами. И тут жена одного из чиновников, который управляет местным фондом медицинского страхования, у себя в инстаграме пишет: «Когда я встретила своего мужа, он пообещал, что к 30-летию мне подарит 10 машин. Мне вчера было 30 лет, а он мне подарил уже двенадцатую».
С другой стороны, Казахстан пытается быть европейской страной, хоть он далеко не в Европе. Пока белорусские чиновники запрещают рассказывать, что ты учился за рубежом, в Казахстане уже давно сделали программу «Болашак» («Будущее»). Суть в том, что студенты могут поехать учиться в любую точку мира, куда поступят, а государство им это оплачивает. Они живут там и учатся, им дают деньги на еду и жилье.
Потом они возвращаются и применяют свои знания на благо Казахстана. Практически любой молодой человек в Алматы или Нур-Султане, с кем ни поговори, учился за рубежом или планирует поехать учиться. Все вузы здесь имеют своих зарубежных партнеров, в некоторых преподавание ведется на английском.
В общем, когда Назарбаев пришел к власти, тут же начал проводить политику вывода Казахстана на международную орбиту. Такой местный Петр Первый. Риторика про прорубание окна в Европу тут достаточно уместна.
Заметили что-то важное и интересное в городе? Пришлите нам фото или сообщение в телеграм: @CityDogBot!
«Мне непонятна ирония многих белорусов, которые считают, что если ты в Казахстане, то сидишь в юрте»
– После 30 лет у власти Назарбаев сам ушел, но оставил представителя своего клана. Семья Назарбаева – мощная структура, но по этому поводу здесь особенных возмущений нет: люди, скорее, топят за две вещи – чтобы чиновники не воровали в таких количествах и за элементарные гражданские права.
Это все-таки азиатская страна, и ислам здесь – наиболее распространенная религия, поэтому вопросы домашнего насилия или нетерпимости к меньшинствам более актуальны для определенных кругов городского населения, чем политические. Главная политическая проблема что для Беларуси, что для Казахстана – это периферийный капитализм.
Во многих вещах Казахстан как страна выглядит позитивнее, чем Беларусь. Например, цифровое государство: в Беларуси, кажется, под ним подразумевается всего лишь развитие пресловутой айтишечки, чтобы можно было стричь больше налогов и привлекать валюту.
В Казахстане – от проведения интернета и телефонной связи в самый последний аул посреди бескрайней степи до реализации программ цифровых городов. Кстати, в Казахстане гигабайт мобильного трафика один из самых дешевых в мире после Индии.
Местный «Казахтелеком» строит датацентры, сети, инфраструктуру. Видеонаблюдение, обеспечение работы госаппарата, снижение преступности, вопросы транспорта, оптимизации пассажиро- и грузопотоков – все это понимается под цифровым государством. Когда я сюда приехал, я фактически сразу начал пользоваться интернет-банкингом – в то время в Беларуси стояли только инфокиоски «Беларусбанка», через которые можно было оплачивать жировки.
Мне непонятна ирония многих белорусов, которые считают, что если ты в Казахстане, то сидишь в юрте, у тебя под жопой сухой кизяк, а вокруг бегают верблюды. Алматы – красивый, интересный, достаточно терпимый европейский город. Есть вопросы к инфраструктуре, но жизнь тут вполне комфортная.
А вот тут про эмиграцию в Дубаи: «Любое публичное проявление негативных настроений здесь жестко подавляется».
«Казахи, хватит обниматься» – как здесь относятся к чужим
– Что уж точно отличается – это ментальность. Тяжело было приживаться на новом месте?
– Я родился в небольшом городке в 100 километрах от Минска. По меркам Казахстана, это за углом. Ты спрашиваешь: «А где находится тот каньон?», а местный тебе: «Недалеко, километров 400».
Так вот, с 17 до 36 лет я жил в Минске – бóльшую часть своей жизни. Квартиры у меня нет, все время жил на съемных. И всю минскую историю, начиная со студенческого общежития, была некая дистанция между местными и приезжими, которая мало на что влияла, но ощущалась – и все тут.
После того как я прожил в Алматы год, люди начали закрывать стандартный small talk о том, откуда я, фразой «а, так ты уже местный», больше никогда к этому не возвращаясь.
Тут я никогда ничего не слышал про понаехавших. Эта сторона ментальности казахского народа прекрасна. Тут живет 146 национальностей, они достаточно терпимы друг к другу, особенно в крупных городах.
Казахстанцы как-то по особенному тактильны – любят обниматься при встрече. На волне коронавируса даже министр здравоохранения на этом акцентировал внимание: «Люди, хватит обниматься!»
В остальном – такие же люди, как и все: где-то ленивые, где-то падкие под авторитеты, где-то, наоборот, добрые и искренние, где-то любят приворовать, где-то поделятся с тобой последним. Есть особенности в отношении к родителям и к семьям вообще – семьи здесь большие, родственными связями очень дорожат и часто собираются на огромные семейные праздники.
С другой стороны, местные активистки часто поднимают вопрос о высоком уровне семейного насилия.
– Что по инфраструктуре?
– Алматы по населению как Минск, но площадь в два раза больше. Город квадратный, построен под линейку – все расчерчено, как в Нью-Йорке. Когда я возвращаюсь в Минск, то по привычке иногда называю адрес перекрестками – мне на Маркса/Ленина. Таксисты не понимают и просят назвать номер дома.
Я обожаю алматинское метро, потому что там очень мало людей. Казахстанцы или ходят пешком, или ездят на машинах. Машина – это как конь: у любого казаха должен быть конь. Метро не очень большое, всего одна ветка, но планы по развитию есть – возможно, оно будет пользоваться большей популярностью.
На работу я хожу пешком, тут всего три квартала. Есть куча всяких каршерингов, велошерингов, самокаты, толпы людей на моноколесах.
Ночная жизнь здесь даже движовее, чем в Киеве, как говорят знакомые украинцы. Летом жарковато, и активность смещается в ночь. Город заполнен автомобилями, это создает проблемы с воздухом. Зимой к ним подключается теплоэлектростанция, которая работает на угле, и город покрывается рыжим смогом.
– Зато уровень благосостояния выше?
– В Алматы да. Но благосостояние тут такими уступами – как было у Пьера Бурдье, французского социолога, который говорил об объективации социального пространства в физическом на примере левого и правого берегов Сены.
Как правило, в европейских городах на одном берегу живут состоятельные люди, на другом – рабочие. Капитал объективируется в реальном физическом пространстве. В Алматы наблюдается примерно такая же картина: чем выше в горы, тем богаче жители.
На склонах гор стоят поместья, дома за высокими заборами. Чуть пониже – дорогие ЖК с видом на горы: стекло, бетон. Потом идет старый центр, который считается элитно-хипстерским и называется «золотой квадрат». Он достаточно зеленый, невысокие здания, здесь сосредоточено много кафе и ресторанов.
Дальше вниз – в степь – идут уже простые районы, частный сектор, производственные зоны. Как вода скатывается с гор, так и денежный поток перепадами идет вниз. Сначала он испаряется где-то в степи в виде нефти, концентрируется в денежные облака, которые упираются в горы и щедрым зеленым дождем выпадают на богатые дома, которые там находятся, а потом водопадиками, мелея, текут вниз.
– Очень красиво! А с медициной как?
– По моим ощущениям, качество медицины получше в Беларуси, но тут я не встречался с откровенно плохим обслуживанием. Все, что мне светит здесь, – это, безусловно, платная медицина, но это небольшие деньги. Одни и те же анализы здесь обошлись раза в три дешевле, чем в минском медцентре. Если какие-то серьезные проблемы, много кто ездит в Корею – там есть целые компании по медтурам: лечат рак, крутая эстетическая медицина.
«Приезжий может занимать высокий пост в государственной корпорации, хотя у него может не быть вида на жительство»
– Политикой у вас никто не интересуется: сильно государство не щемит, а то, что это все не совсем демократия, никого не волнует?
– Я не очень глубоко в этой теме, потому что я все-таки приезжий. Но, как мне показалось, здесь есть определенные правила игры.
Казахстанская мечта – это стать чиновником, делать полезные дела, но при этом себя обеспечить. Здесь есть здоровое отношение к национальному вопросу. Казахи всячески поддерживают и культивируют то, что они казахи, при этом уважительно относятся к людям других национальностей, гордятся своим многонациональным государством. Основной язык – казахский, но каждая надпись в городе дублируется на русском. Рекламы в телевизоре поровну: половина роликов должна быть на казахском, половина на русском.
Здесь есть здоровое отношение к вопросам, которые для нас в Беларуси больные. Здесь острее другие вопросы, но они не связаны с такими вещами, как независимость. Здесь не надо бороться за сохранение языка или культуры, здесь никто никого не называет младшими братьями.
Есть казахи по крови, которые не знают родного языка, таких называют шала-казахи. «Шала» – это ненастоящий. Есть языковые курсы для шала-казахов. Если ты не хочешь быть шала, ты пойдешь и выучишь язык.
В Казахстане заблокирован российский ресурс «Медуза» – когда начались события в Донбассе в начале 2014-го, их корреспондент Илья Азар проехал по северу и написал большой текст о том, есть ли опасность повторения такой же истории на севере Казахстана, как на востоке Украины. На севере здесь меньше казахов и больше русских. И «Медузу» тупо заблочили на уровне государства, чтобы не смущать умы: «У нас все нормально, никто никому ничего не отдаст».
Праздники вроде как исламские, но чуть-чуть другие, с налетом традиционной религии, которая называется тенгрианство: это языческая религия степных народов.
Тут здоровое отношение к Казахстану как к общему и единственному дому. Но есть проблемы социальной несправедливости, коррупции, несправедливого распределения природных богатств. Здесь речь о том, как укротить капитализм, а не определиться, страна ты или нет, нация живет в ней или случайные люди.
– Есть ли какая-то разница в профессиональной сфере?
– Я всю жизнь работал в международных рекламных агентствах, там сетевые клиенты, которые транслируют свои принципы работы. Фактически что здесь, что в Беларуси рекламное агентство работает одинаково. Я чего-то кардинально разного не нашел.
Кроме одного: здесь, проработав 2,5 года в одной компании и чуть больше года в другой, я стал управляющим директором местного офиса крупного международного агентства. У меня есть сомнения, что со мной такая история случилась бы в Беларуси.
У моих земляков, с которыми я здесь общаюсь, получается делать карьеры в Казахстане. И все почти в один голос говорят, что в Беларуси невозможно, чтобы приезжий смог занять какую-то высокую позицию. Здесь экспат может занять высокий пост даже в государственной корпорации, хотя у него может не быть даже вида на жительство.
У меня нет вида на жительство, но я управляю одним из крупных рекламных агентств. Здесь мало обращают внимание на то, кто ты, откуда ты приперся и кого ты знаешь. Здесь больше пытаются схватить какую-то личную искру, по крайней мере в определенных сферах. Они, безусловно, не забывают о профессиональных вещах, но еще оценивают по личным качествам. Это приятно.
Перепечатка материалов CityDog.by возможна только с письменного разрешения редакции. Подробности здесь.
