«Немного переделывать тексты и получать за это бабосик». Минчанки о том, каково это – работать, когда ты подросток

Некоторые набираются рабочего опыта задолго до совершеннолетия. CityDog.by поговорил с такими людьми и узнал, всегда ли это хорошая идея.

Анна Перова, журналист, редактор коммерческих проектов
Работает с 15 лет в рерайтинге, после – в копирайтинге и журналистике

«УЧИШЬСЯ ТЫ НА ЭКОНОМИСТА, А РАБОТАЕШЬ В “МАКЕ”»

– Молодые люди в основном подрабатывают где попало. Вот учишься ты на экономиста, а работаешь в “Маке”. Я не понимаю, зачем. Ты заработаешь деньги, но потратишь время и не приблизишься к карьере, которую действительно хочешь, – рассказывает Аня.

В 10-м классе, где-то в ноябре, в Лицей БГУ, где тогда училась девушка, пришли люди, которые предложили ученикам работу: «немного переделывать тексты и получать за это бабосик». Другими словами, рерайт.

– Я подумала: нормас тема, надо идти, – говорит девушка, но тут же признается, что это ужасная работа. – Она словно специально придумана для тех, кто учится в десятом классе: тупая, монотонная. Ты просто заменяешь одни слова другими, и, если туда что-то добавить, это все равно не оплатят и не оценят. В общем, никакой интеллектуальный вклад там не нужен. И, если честно, ничего нормального ты туда не добавишь, если ты в десятом классе и ни в чем еще не разбираешься.

Платили около 2000 (до деноминации) рублей за 1000 символов во времена доллара по 8000 рублей: «То есть так себе».

Аня так и не поняла, чем занимались ее работодатели. Они называли себя IT-конторой, но, по словам девушки, похоже не было.

– Они сидели в паршивом офисе на Коласа, в комнате не было ничего, кроме стола, двух компов и этих двух чуваков. Вот такая у меня была первая работа с текстами – и первая вообще.
 

На одном из мероприятий Аня познакомилась с девушкой, и та предложила ей копирайтинг. Сказала, что денег будет больше.

– У нее был раскручен аккаунт копирайтера на бирже, и она искала таких девочек, как я, для аутсорса. Нам она платила меньше, чем заказчики давали за эту работу, а разница была ее доходом. Для этой девушки я проработала года три: в десятом классе, в одиннадцатом и на первом курсе немножко еще.

Просто задолбало писать по одному шаблону и не развиваться. Не получать советов (типа почитай книгу «Пиши, сокращай», вот это исправь, здесь лучше так не делать). Чаще было так, что я получаю образец – и повторяю, особенно ничему не учась.

«В ЭТОМ СОСНОВОМ ГРОБУ ВАШ РОДСТВЕННИК ПОЧУВСТВУЕТ НАСЛАЖДЕНИЕ ДРУГОЙ ЖИЗНЬЮ»

Так три года Аня писала на абсолютно разные темы. От текстов про детские праздники (и это, признается девушка, было легко) до наполнения интернет-магазина, продающего гробы.

– Надо было писать, что в этом сосновом гробу ваш родственник почувствует наслаждение другой жизнью. Ну, это я стебусь уже, прямо такого я не писала, но посыл был похожий, – рассказывает девушка.

Тут же она вспоминает работу для российской мебельной компании. У них были просто фотографии практически одинаковых кроватей, и их надо было описать.

– Я описала около 150 кроватей по 1500 символов. Потом решила, что пусть этот проект делает кто-то другой. Я уже придумала настолько извращенные причины, по которым вам нужна эта кровать, что можно только лечь и плакать.

Доллар снова рухнул, а российскому рынку было плевать. Оплата не изменилась, зато появилось ощущение, что делаешь то же самое за вдвое меньшие деньги, и Аня ушла.

– «Ну, сорри, пока», – сказала девушке-копирайтеру и решила искать что-то в журналистике.

Аня признается, что было трудно, потому что в журналистике никому не нужен человек, заточенный на копирайтинг. Какое-то время у девушки настолько не было денег, что она вернулась в копирайтинг.
 

«У МЕНЯ БЫЛ ПАРЕНЬ, КОТОРЫЙ МНЕ ПОМОГАЛ»

– Здесь важно отметить, что с семнадцати я живу одна. Если раньше можно было зарабатывать деньги и тратить их на себя, то после я должна была оплачивать коммуналку и покупать всякую хрень для дома... Это было неприятно (и даже сейчас неприятно).

Аня начала жить одна, когда мать построила новую квартиру и оставила девушку в старой. До этого семья из пяти человек теснилась в однушке, и, по словам Ани, она очень ждала времени, когда останется в квартире одна.

– Не потому, что очень хотелось самостоятельности, – просто было невыносимо делать уроки, когда рядом в комнате еще растут дети. Как понять физику под плач?

Переезд матери оказался жестоким. Она сказала, что через три дня они уезжают и Ане пора бы радоваться – будет жить одна.

– Я радуюсь, с одной стороны, но, блин, почему нельзя было предупредить раньше? Я работала с 15 лет, и мать была уверена, что я смогу о себе позаботиться. Хорошо, что у меня тогда был парень, который мне помогал. Это была крутая школа жизни.

«У ТЕБЯ НАСТОЛЬКО НЕТ БАБЛА, ЧТО ТЫ ХОДИШЬ В ГОСТИ ПОЖРАТЬ»

– И журналистика тоже школа жизни. На старте карьеры у тебя настолько нет бабла, что ты ходишь в гости пожрать. Моя мать переехала недалеко, и, если у меня совсем не было денег, я ходила к ней, чтобы что-то взять или пообедать.

Аня никогда не составляла резюме, чтобы попасть на работу. Ее знали по копирайтингу, журналистике, блогу и смешным комментариям в паблике «Подслушано ИЖ БГУ».

– Сложно сказать, насколько рерайтинг и копирайтинг развили во мне навыки, полезные в журналистике, но это дало много контактов, что очень важно.

Фаина Наконечная, журналистка
С 17 лет работает в журналистике

«КАЖДАЯ КОРРЕКТИРОВКА – КАК ЛИЧНАЯ ТРАГЕДИЯ»

Фаина учится в магистратуре по специальности «политология» в частной гуманитарно-экономической академии в Лодзи (Польша). До этого девушка окончила факультет журналистики БГУ, бакалавриат по международной журналистике и экономике, магистратуру по правам человека и демократизации в Грузии и Армении.

С 2011 года Фаина работает. По большей части в СМИ. Также она помогала Press Club Belarus и стажировалась в Центре региональных исследований Еревана.

– Если бы я не стала работать журналисткой с 2011 года, то вообще никуда не смогла бы поступить. Не смогла бы учиться и работать в Швеции, Германии, Украине, Румынии. Практика для журналиста (а я до сих пор считаю себя именно журналисткой, несмотря на специальность магистратуры) – это то, что дает представление о мире.

О работе по специальности Фаина говорит так: «Это не время, которое проходит с ужасными мыслями. Это время, которое встречаешь с оптимизмом и желанием действовать». По словам девушки, легких работ не бывает, но все облегчает мысль, что тебе это нужно.
 

Первая работа в журналистике у Фаины была в единственной независимой газете в Слониме. Начинала она с интервью с местными жителями. Девушка признается, что это была та работа, куда она всегда бежала после занятий в лицее.

Гонораров за статьи хватало либо на маленькую сумочку из искусственной кожи, либо на милые безделушки. Но чаще Фаина тратила заработанное на книги.

Следующая работа, а точнее следующие (девушка писала в разные СМИ), появилась благодаря преподавателям журфака. Они посоветовали Фаине написать сразу в несколько изданий и наконец-то составить письменное резюме. Так появилась работа в газете «Университет» в БГУ.

– Там был момент, после которого я поняла: да, это точно моя работа. Мне позвонили и сказали, что только что в Минск приехал вице-президент университета Люксембурга. Из всех журналистов газеты английский знала только я. Через 20 минут я уже шла на встречу, – рассказывает Фаина.

После этого появились «самые интересные и трудные моменты», когда Фаина писала на английском для киевской газеры Kyiv Post.

– Английский надо было совершенствовать до уровня редакции, где люди работали уже семь-восемь лет. Каждая корректировка моей статьи воспринималась как личная трагедия.

«РАБОТА ВЫСАСЫВАЕТ ВСЮ ЭНЕРГИЮ, А ВЗАМЕН НЕ ДАЕТ НИЧЕГО»

– Если хочется нормально питаться, хорошо одеваться и жить в нормальных условиях, то на всё находятся силы и время, – рассуждает о рабочей нагрузке Фаина. – Те мои одногруппники, которые кроме летней практики нигде не работали, почувствовали весь вкус взрослой жизни только после распределения. И почувствовали очень жестко. Оправдывать никого не хочу. Они сами решили так жить. И теперь пришло время узнать, какой в действительности жизнь бывает.

Журналистка считает, что для молодых людей работа практически всегда будет рядом с болью, потому что опыт не появляется от беззаботного времяпрепровождения с радугой и единорогами.

– Но разумная граница должна быть. Я знаю людей, которые работают до беспамятства только потому, что их работу могут мгновенно отдать другим, если что. Но, какая бы жизненная ситуация ни была, никогда не умирайте из-за работы. Это как безответная любовь. Она высасывает всю энергию, а взамен не дает ничего.
Мы все горим на работе, и часто это травмирует наших близких. Однажды я сделала больно очень хорошему человеку, чье доверие мне не получить уже никогда. Так случилось именно из-за того, что после тяжелой работы я впала в депрессию.

По словам Фаины, сейчас она ни за что не пойдет работать кассиром или мерчендайзером: «Люди идут туда от безысходности, и это можно сказать вообще о большинстве работ. Это мне не подходит. Я из очень бедной семьи, но лучше буду жить на воде, чем проклинать каждого человека на своей работе. Для меня ненавидеть других – это автоматически ненавидеть и себя».

Мама, кстати, полностью поддерживает девушку: «Видеть тебя не захочу, если после магистратуры ты пойдешь на работу, которая не имеет отношения к твоему образованию».

Саша Абрамова, дизайнерка
Работает с 14 лет. С 16 – в дизайне

«Так я поняла принципы существования госучреждений»

– Почти единственное, что можно было найти в 14 лет, – работа в центре детского творчества. Там предлагали на выбор две опции: сажать цветы и наблюдать за животными, которые живут в этом центре, – рассказывает Саша. – Я решила попробовать все.

В первый месяц девушке сказали сажать цветы вокруг здания, во второй она занималась животными. Новые ребята, которые пришли через месяц после Саши, выкапывали посаженные ею цветы и сажали новые – так сказал куратор из центра.

– Так я поняла принципы существования госучреждений. После этого экспириенса стало ясно, что государственные учреждения и физический труд – это не то, чем мне хотелось бы заниматься. Поэтому лет в 16 я познакомилась с фрилансом: рисовала всякие штуки, переводила тексты, если мой уровень языка позволял.

Но чаще, конечно, фриланс был про графику и дизайн. Девушка делала визитки, упаковки, рисовала логотипы небольших компаний. Параллельно с работой училась в БГТУ на факультете издательского дела и полиграфии.

– Работа помогала обучению, а обучение – продвижению в работе, развитию в профессии. Сначала были ситуации, когда я получала задание и начинала гуглить, чтобы понять, чего от меня вообще хотят. Читала, исследовала, изучала технические штуки. Вся эта подготовка занимала больше времени, чем собственно исполнение заказа. Но все того стоит, так как после у тебя море новой информации, которую можно применять дальше.

Сейчас Саша работает в небольшой компании, где делают мобильные игры. Она занимается UX/UI-дизайном, а иногда рисует несложную графику к играм.

– Мне очень интересно наблюдать за некоторыми проектами, для которых я выполняла заказы пару лет назад. Я смотрю, как они растут, понимаю, что помогла клиентам найти то, что им нужно, и немного повлияла на развитие бизнеса.

Алина Стецова, провизорка, ларп-дизайнерка
Где только не работала с 15 лет

«БОЛЬШЕ В КОЛХОЗ МЫ НЕ ЕЗДИЛИ»

– Лет в 15-16 мы с подругой очень хотели подзаработать денег и обратились в центр занятости населения, где нас определили на работу в колхоз – полоть грядки, – рассказывает Алина.

Полоть нужно было на следующий день, и, собрав вещи и собравшись с духом, девушки залезли в старый, практически разваливающийся автобус с «довольно интересным контингентом».

– Немножко спившиеся женщины, которые ругались матом, пенсионеры, 4 подростка, которые «гэкали», разговаривая по-русски, щелкали семечки и очень громко смеялись.

В колхозе девушкам дали грядку с луком и чесноком и сказали полоть. Они и пололи, пока не начался настолько сильный ливень, что телефоны Алина с подругой прятали в нижнее белье – чтобы не намокли. В работе к тому моменту они продвинулись на пару метров.

– Когда автобус подъехал к нам – минут через 15 – все полезли внутрь. Но потом люди начали снова выходить на прополку: никто не хотел терять деньги, – рассказывает Алина. – Мы потянулись вместе со всеми, сняли сапоги и босиком попытались продолжить работу. Было холодно, неприятно, нас прямо затягивало в землю, трудно было достать ногу из этой грязи, чтобы переместиться дальше, поэтому мы кинули прополку и пошли греться в автобус: надели носки, попили чаю, пофоткались, а там и рабочий день закончился вместе с дождем.
 

Если оценивались результаты работы, держались мы, домашние девочки, с гордостью, что было непросто, учитывая, как на нас смотрели остальные работники, особенно подростки, – с презрением и снисхождением.

Девушки пропололи шесть метров, получили по тысяче рублей (до деноминации) и по кочану капусты. На деньги купили вкусного, а из капусты родители накрутили голубцов. Больше в колхоз они не ездили.

«Я рада, что начала работать еще тинейджером»

Когда Алине исполнилось семнадцать, она начала переводить описание для игрушек, которые ее одноклассник заказывал из-за рубежа и продавал здесь. За это он «подбрасывал» ей денег. А потом Алина пошла в промоутеры.

Работу предложила мать ее подруги – искали громких и веселых девушек на промоакцию: «Мы, скорее, хотели приключений и ощущения “взрослости”, чем собственно заработка».

– Я чувствовала себя взрослой, когда отвечала по телефону «я работаю», когда рассказывала об условиях акции. Но это ощущение исчезло, когда женщина начала оттягивать момент расчета. Ситуация быстро исправилась, когда ей позвонили мои родители, но на сердце было тяжело. Мне хотелось научиться без стыда говорить о деньгах – самостоятельно, без помощи взрослых. До сих пор я склонна занижать стоимость своей работы, – признается Алина.

– Я рада, что начала работать еще тинейджером. Первое, что приходит в голову, когда я думаю о том, что дала мне работа, – это навыки коммуникации. Мои первые работы помогли переступить через подростковые страхи – раньше я была не очень открытая и гибкая (может, как и все подростки).

Почти каждый раз мы были в разных магазинах по всем районам города. И каждый раз нужно было начинать переговоры с персоналом и администрацией, выяснять, где наше место, договариваться, спорить из-за него. Я научилась разговаривать с самыми разными людьми, быть уверенной и ответственной, выкручиваться из неприятных ситуаций. Были моменты, когда было досадно, когда было страшно, когда было трудно (в том числе физически), но все они успешно были пережиты – и это сделало меня сильнее.

 

Перепечатка материалов CityDog.by возможна только с письменного разрешения редакции. Подробности здесь.

   Фото: из личного архива героинь.