20 лет назад Александра сдавала нормативы по рукопашному бою, ездила на стрельбы, ходила в мужской туалет и была одной из трех девочек, которых первыми в Беларуси готовили к службе в спецназе. Сейчас ей 37, она воспитывает четверых детей, работает фитнес-тренером и участвует в конкурсах красоты.
«Я хотела пойти в военную академию»
– Я ребенок советских времен, и наши родители в то время очень много работали – у них не было времени ни на нас, ни на себя.
Папа был военным, и в раннем детстве мы уехали из Беларуси в Казахстан. Там было здорово, но, когда я говорила, что хочу танцевать или играть на пианино, родители это не поддерживали: это ведь нужно куда-то ребенка водить, платить, шить платья, а времени и так не хватает.
Но я была слишком активной и поэтому искала другие доступные для меня возможности – спорт оказался бесплатным вариантом выплеснуть энергию. Поэтому, когда в шестом классе мы вернулись в Беларусь, я начала заниматься всем подряд: бегать, прыгать, играть в баскетбол.
А потом пошла на дзюдо и самбо. Помню, как взяла старую дедушкину рубашку, подвязала бабушкиным поясом от халата, надела спортивные штаны и пришла в секцию – и первый месяц на мне просто отрабатывали приемы. Дальше пошли те, кто решил остаться после этого этапа.
Моя мама мечтала, что я стану бухгалтером, но я поняла, что от скуки сойду с ума. Я хотела поступить в Академию милиции, но туда набирали только девушек, чьи отцы были милиционерами, – я не попадала даже на рассмотрение.
Но я узнала, что объявлен первый набор девушек в Военную академию на факультет внутренних войск. Набор был пробный, девочек уже отобрали – но я объяснила руководству, что действительно этого хочу, и благодаря моему опыту в борьбе мне все-таки дали возможность сдать экзамены.
Родители, увы, не слишком верили в меня, потому что и в себе были не очень-то уверены. Папа в глубине души, конечно, хотел, чтобы я поступила, но одновременно очень волновался: не знал, как будет смотреть в глаза знакомым офицерам, если у меня ничего не получится.
Но я сдала экзамены на «отлично» – и поступила.
«Стояла на шухере, когда другие девочки ходили в туалет. Плакали тоже по очереди»
По сути, защитить себя и очертить границы могли только мы сами. Факультет находился в части спецназа: солдаты, курсанты и мы – три девчонки. Поэтому сразу старались показать, что пришли учиться, а не заводить отношения.
Парни в ограниченном пространстве начинали сходить с ума: пытались морально проверять, провоцировали на какие-то реакции. Да и в целом относились к нам довольно предвзято: они поступили, чтобы стать спецназовцами, а тут мы – как это так? Значит, нагрузка такая, что может справиться даже девочка?
Нам троим ничего не оставалось, кроме как держаться друг за дружку. А поскольку мы были первым набором, у нас не было даже отдельных душевых и туалетов – кто-то из нас всегда стоял на «шухере».
Плакали тоже по очереди: одна сорвется – две сидят и утешают. Следующий вечер – время поддерживать другую. Неделю держимся, а потом снова втихаря льем слезы, жалуемся друг другу, как все несправедливо, и хотим домой.
Требования были как у всех: наш командир считал, что если уж ты пришла служить в спецназе, то жаловаться не должна. И поэтому, пока один взвод сидел и писал конспекты, мы ползали под дождем (смеется).
Хоть нагрузка с парнями у нас и была разная, я всегда старалась быть на уровне с ними: бежала в бронежилете, берцах и с автоматом в середине строя, чтобы попадать в общий ритм.
Единственная наравне с мальчиками сдавала нормативы по рукопашному бою. Сильно не «прилетало», но все понимали, что немного получить – это нормально. В основном были побиты ноги: не успеешь увернуться – на память останется синяк.
Ребята все это видели и поэтому скоро стали нас уважать. И даже вступались перед преподавателями, когда со своими женскими проблемами мы не могли выкладываться на полную, а из-за чрезмерной физической нагрузки становилось действительно плохо.
С девочками мы чувствовали себя буквально сестрами, с парнями начали хорошо дружить, а какой-то дедовщины от старших курсов не было.
Они разве что могли немного подтрунивать над младшими – оставлять в столовой на дежурство, например. Над нами, девочками, тоже прикалывались, но это понятно: мы вроде рядом – но не с ними, так что им такое общение было недоступно и интересно.
Физически бывало сложно – но не смертельно. Хотя критичных моментов было достаточно: ползать по холодной сырой земле и находиться в морозы в оцеплении на стрельбах с шести утра и до позднего вечера все же тяжело.
Как-то спасали ватные комбинезоны, костер и горячие сосиски, но холод все равно был дикий.
Тяжелее всего мне давался бег: на тебе ведь не просто кроссовки, а вся амуниция. Кто-то провинился во время обеда – после него всех выведут, построят и «бегом, марш!» 3 километра. Кстати, за первые недели все мы очень сильно похудели – хотя ели картошку с грибами и запивали сгущенкой (смеется).
Несмотря на трудности, я везде пыталась найти плюсы: мы ведь всегда на свежем воздухе (смеется)! К тому же во всем этом была своя неповторимая романтика: помню, едем в электричке на стрельбы в Борисов на три дня, фотографируемся со спящими гражданскими, смеемся – все так очень по-детски, очень весело и искренне.
«В декретном поняла, что служить я больше не могу, а кроме этого ничего не умею»
В 20 лет я окончила академию с красным дипломом. Ребята разошлись по разным инстанциям, но мы до сих пор поддерживаем отношения – знаем, кто, где и как, встречаемся каждый год и с теплом вспоминаем то время.
После учебы я прослужила в спецназе около 5 лет: была единственной девушкой-офицером, которая ходила в сутки на дежурство, стояла караулы и проверяла подразделения, чтобы у парней все было в порядке.
А потом забеременела и родила ребенка – и тут с глаз будто спали зеленые камуфлированные очки, все стало восприниматься по-другому. К тому же в тот период разошлась с первым мужем и осознала, что нужно что-то менять.
Я понимала, что насытилась романтикой спецназа. Да и какая служба, когда у тебя маленькая дочка? Но тут пришло понимание, что кроме этого я больше ничего и не умею. Жить одним декретным я не могла – энергию нужно было куда-то девать. И амбиций у меня было много, поэтому я взяла и уволилась.
Коллеги не понимали, куда я пойду одна с ребенком и кому буду нужна на гражданке со своим военным образованием. Но я думала по-другому. Разместила резюме, и уже через два дня у меня было пять приглашений на собеседования – я даже не ожидала такого поворота.
Решила, что останусь в первой попавшейся организации, в которую меня возьмут. Так я попала на производство мебели и стала заниматься внешнеэкономической деятельностью. А потом пошла в другую компанию и стала там замдиректора.
В принципе, я чувствовала себя достаточно реализованной – но мне всегда хотелось творчества. Поэтому, когда однажды я решила сделать фотосессию дочке и столкнулась с фотографом из модельного агентства, которая уговорила меня попробовать свои силы в этой сфере, – согласилась.
Хотя поначалу меня это предложение очень смутило: при всей своей физической уверенности и силе я была абсолютно закомплексованной женщиной. Мне столько лет, у меня ребенок – какие фотосессии (смеется)?
В итоге фотограф поработала со мной, получила неожиданно хороший результат и отправила меня в модельное агентство. Помню, как неловко чувствовала себя в толпе юных амбициозных девушек, которые не понимали, что я здесь делаю. А потом, когда мы раззнакомились, и они узнали, что я еще и мама, у всех появилось еще больше вопросов (смеется).
Это было нужно в первую очередь мне самой: я открыла в себе ту самую женственность и уверенность, которой мне не хватало, – и решила двигаться. Окончила курсы телеведущих, поработала на нескольких крупных проектах, уже думала развиваться в этой сфере дальше – и тут узнала, что снова беременна.
На тот момент у меня уже был второй муж, я пошла заниматься материнством. Спустя время подала заявку на телепроект опять – и снова узнала, что у меня будет еще один ребенок. У нас даже шутка появилась: если хочешь забеременеть, попробуй пойти на телевидение (смеется).
Вот так в шутливой форме я становилась многодетной мамой. А когда третьему исполнился годик, я забеременела четвертым.
Но я продолжала работать и реализовываться и во время декретных: они поспособствовали тому, чтобы я стала тренером, – это то, что я умела делать хорошо.
Тренировалась я и во время беременностей – всех, кроме первой, когда пыталась понять, что происходит с моим организмом. А уже во время второй на седьмом месяце с огромным животом после работы прибегала на тренировку, а потом опять бежала по делам – энергии было море (смеется).
Я поработала тренером в клубе, набралась определенного опыта, но потом поняла, что закрытое пространство и определенные требования – это не для мамы нескольких детей.
Мне не хотелось сидеть с утра до ночи в зале и зависеть от своих клиентов, поэтому быть персональным тренером стало для меня идеальным вариантом. И я начала зарабатывать в этой сфере: сейчас планирую разные фитнес-проекты по спорту и питанию – все это мне интересно и близко.
«Я представляла многодетные семьи как толпу сопливых недосмотренных детей, впереди которых – грязная лохматая мама»
Четверо детей – это действительно большая нагрузка, с которой справится не каждый. И, возможно, тут помогает мое военное прошлое: я и в семейной жизни всегда быстро принимаю решения, беру ответственность и воспринимаю каждого ребенка как своеобразный пинок под зад, стимул к самореализации и работе над собой.
У меня никогда не было нянь, бабушку я напрягала крайне редко, но ни один декретный я не просидела дома: рожала малышку, а через две недели клала ее в автолюльку и ехала тренировать человека – да, сложно, но это лишь вопрос внутренних установок.
Сейчас моей дочке 13 лет, старшему сыну 6, среднему 3,5 годика, а младшему – год и 10 месяцев. Но я хочу еще одну девочку. Могла ли я представить, что буду многодетной мамой? Однозначно нет. В моем представлении такие семьи были толпой сопливых недосмотренных детей, впереди которых шла грязная лохматая женщина. Но когда я стала мамой нескольких детей сама, то поняла, что у меня такого нет и никогда не будет.
Хотя мои родители относились к этому с опаской: когда они узнали о четвертой беременности, их реакция была далека от поддержки. Я хотела, чтобы за меня просто порадовались, но мама сказала, что это ужас, а папа полгода со мной не разговаривал – иногда он настолько за меня беспокоится, что впадает в крайности.
Мне понятно, почему так происходит: у родителей свои страхи, и они смотрят на жизнь своих детей под этой призмой – а когда видят, что все в порядке, я счастлива, а дети чистые, одетые и сытые, то успокаиваются и понимают, что все хорошо.
Беременная четвертым, я участвовала в конкурсе многодетных мам – и победила в номинации «Красота». Это был, скорее, социальный проект для того, чтобы помочь людям понять, что такое многодетная семья.
Там я познакомилась с другими мамами и папами, которые подтвердили мое мнение о многодетных родителях: как правило, благодаря своим детям они, наоборот, становятся более предприимчивыми, занимаются творческим развитием, ведут свои проекты. Эти люди понимают: если у них столько детей, то нужно и самим двигаться и развиваться, чтобы быть примером.
Как маме выбрать между карьерой и семьей?
Теперь я иду на «Миссис Минск»: в свои 37 лет я чувствую себя женственной, энергичной и хочу быть примером тем девочкам, которые встречаются на моем пути. Которые жалуются на свою жизнь, имея одного ребенка, которые живут со стереотипами и установками, навязанными родителями, бабушками и дедушками, которые говорят, что не могут сделать выбор между карьерой и семьей.
Проблем нет: можно строить планы на жизнь и продолжать развиваться в своей карьере в любом возрасте и любых обстоятельствах.
Я никогда не планировала быть многодетной мамой, но теперь успеваю неплохо зарабатывать, не впрягаясь при этом в какие-то наймы, заниматься тайским боксом и танцами, о которых мечтала с детства, участвовать в интересных мне проектах и, разумеется, отдавать много сил материнству – это действительно увлекает и затягивает.
Я немало успела за свою жизнь: занималась и борьбой, и макияжем, снималась в сериалах и вела свадьбы, работала на руководящей должности и на себя – уверена, мне есть чему научить своих детей. Причем как мальчиков, так и дочь.
Но, пожалуй, я бы не хотела, чтобы они пошли по военному пути: время меняется, и я прекрасно вижу, что происходит в войсках. В те времена, когда служил мой отец, офицеры действительно были офицерами – да, они могли где-то выпить и подебоширить в компании, но в целом это были статные мужчины с надлежащим воспитанием и поведением.
А сейчас приходят в основном за льготами, здоровье подводит даже у мужчин, а женщины превращаются в грубую бесполую субстанцию – я видела такое в армии и не хочу этого для своей дочери.
Хотя по старшему сыну вижу, что, скорее всего, его туда потянет. Если так произойдет, препятствовать не буду, но объясню, что есть и другие варианты. А если твердо решит идти туда – поддержу.
Я за то, чтобы мои дети выбирали душой и ходили на работу с удовольствием. И были близки с родителями и друг с другом: мне, к сожалению, не хватало общения с мамой, папой и братом, поэтому в своей семье я стараюсь многое делать иначе.
Перепечатка материалов CityDog.by возможна только с письменного разрешения редакции. Подробности здесь.
Фото: CityDog.by, из архива героини.
