В галерее «Ў» на прошлой неделе стартовала выставка современного белорусского искусства – которое полушутя, полусерьезно стали называть «сучартом». Мы сходили посмотреть на ZBOR. In Рrogress и попросили кураторов Андрея Дурейко и Максима Тыминько четко объяснить, почему эту выставку ни в коем случае нельзя пропустить.
Кураторы выставки Андрей Дурейко (справа) и Максим Тыминько считают, что белорусское современное искусство нужно поддерживать во всех смыслах.
Что особенного в этой выставке?
На самом деле выставка – только часть масштабного проекта по архивации и созданию виртуальной коллекции современного белорусского искусства. А началось все четыре года назад с манифеста Сергея Кирющенко, который поднял вопрос о том, что в Беларуси не существует соответствующего музея.
Художники решили больше не ждать государственной инициативы и взять дело в свои руки. Так появился проект М-21 и портал kalektar.org, главным редактором которого является Сергей Шабохин.
Часть коллекции помог составить Андрей Дурейко, который долгое время собирал архив концептуальных процессов последних 20–30 лет. В итоге получилось масштабное собрание работ художников, которые чаще всего в Беларуси не признаны, хотя их работы выставляются в мировых музеях и находятся в частных коллекциях.
Первоначально вопрос «А без каких работ вы не представляете такой музей?» задали более чем 30 экспертам – художникам, критикам, кураторам. В итоге составили список из 150 произведений, на которые важно было бы обратить внимание. На выставку попали 40 «самых-самых».
Само виртуальное собрание – пример того, какой музей должен был бы получиться. А выставка помогает понять, как это выглядело бы в реальности. При этом она является не художественной, а документальной. Многие работы невозможно показать вживую: большие инсталляции или перформансы, зато можно посмотреть на их медиавоплощение.
Но на этом особенности выставки не заканчиваются. Сергею Шабохину и Сергею Кирющенко пришла идея, что к 40 отобранным работам нужно написать эссе о них или творчестве художника в целом. Вот с тем, кто может это сделать, возникли вопросы. Пока институт искусствоведения и критики в Беларуси находится в зачаточном состоянии и между художником и зрителем не хватает медиатора. Но путем больших усилий эссе все же появились – с текстом вы можете ознакомиться рядом с каждой из работ.
К слову, выставка в Минске уже третья. Сначала коллекцию показали в Белостоке под названием «ZBOR. Конструируя архив», а потом в Киеве под названием «ZBOR. Движение белорусского искусства». Там выставка вызвала большое удивление («это из Беларуси, правда?») и широкий резонанс. В Минске выставка получила название ZBOR. In Рrogress. Это игра слов: с одной стороны, она подчеркивает прогрессивность искусства, с другой – говорит о том, что оно все еще в работе, в действии.
Итак: что показывают на выставке, и почему это круто
– У нас есть три работы, которые мы называем нашими «иконами», они определяют состояние белорусского искусства в разные периоды за последние 30 лет. Это проект Алексея Лунева «Нічога няма», маленький рисуночек Игоря Тишина «Знам» и брошка Владимира Цеслера «Х*й».
– Наша настоящая гордость – работа самого известного белорусского художника Лявона Тарасэвича. Уже несколько дней идет разговор о том, что национальное художественное собрание хочет приобрести его работу. Но если мы без организаций и бюджетных денег смогли себе позволить такое сделать, почему они не подумали об этом раньше?
При этом Тарасэвич попал в нашу коллекцию давно – за роспись в Витебске, которую – стыд и позор – закрасили. Парадоксальная ситуация белорусского варварства, а точнее, желания все закатать в «евроремонт».
Небольшое утешение: на проекции на экране можно увидеть сохраненные инсталляции в масштабе 1:1.
– Еще один «кит» современного белорусского искусства. Чрезвычайно важная фигура и как художника, и как организатора. И все это о Сергее Кирющенко, который как раз и заговорил о необходимости создания такого музея, – продолжает Андрей Дурейко.
Вообще, в порядке размещения работ есть своя логика. Но это не хронология: кураторы пытались найти концептуальные и пластические связи между работами и авторами. То же касается порядка фрагментов на видео. К слову, весь фильм длится два часа – напротив экрана специально разместили удобные кресла.
Если начинать все-таки смотреть выставку с начала, то сразу вы попадете на сложный период 1990-х, когда пошла волна угасания всех активностей, закрывались галереи, а художники массово эмигрировали. Именно тогда Игорь Тишин сделал проект «Тихое партизанское движение». И эта фраза стала крылатой, потому что идеально описывала целое десятилетие. Не зря позже Артур Клинов выпускает свой альманах именно под названием pARТisan.
– Дальше проходим через Бисмарка и запрещенный проект Алеся Пушкина. Это была акция политического активизма, который позиционировался как изобразительное творчество, очень выразительное, четкое, с абсолютно ясными элементами. Казалось бы, все пропечатали эту тему и забыли, – рассказывает Андрей Дурейко.
– И тут мы попадаем на Сергея Шабохина, который такую же крылатую фразу бросил про арт-активизм. Мол, надо прекращать быть партизанами, пора выходить в открытое пространство активизма. Это исторический момент, когда трансформировалась концепция восприятия задачи художника в обществе, – объясняет Максим Тыминько.
Некоторые работы представлены в виде постеров. Например, Эвелина Домнич и Дмитрий Гельфанд делают глобальные световые перформансы, со сложной техникой и основываясь на научном методе. В рамках выставки показать их практически невозможно. Зато можно узнать, что они существуют. Кстати, помимо основного эссе рядом со всеми работами расположен QR-код: перейдя по нему, о художниках можно прочитать гораздо больше.
– Игорь Савченко – один из самых признанных фотографов Беларуси. При этом он работает с фотографией концептуально и давно не снимает фотографированием, – продолжает Андрей Дурейко. – В радикальной форме дошел до текстов, часто действует описательно. У самого неподготовленного зрителя это вызывает вопросы.
Для тех же, кто знает его творчество 30–40 лет, это классика минской школы. Когда начинаешь вникать, понимаешь, что это не просто черные квадратики, а целая персональная история художника и даже история искусств.
Приготовьтесь, дальше непросто. Сложная цепочка от Тамары Соколовой, которая проходит через минимализм к концептуализму с бароккальными идеями и постмодернистской иронией. Если получится, здесь вы можете увидеть попытку соединить концептуальное барокко на грани китча с реальным китчем. Через Цеслера, Вику Митриченко, Алексея Кашкарова к группе «Ревизия», которая работает с новой пластикой. Фух!
– Мы сознательно пошли на то, чтобы придать выставке почти гламурный секси-характер. Но разбавленный изрядной долей иронии и заигрыванием с новым гендером. Это вопрос вызова. Хорошо это иллюстрирует, например, фрагмент проекта Жанны Гладко, которая сейчас работает с темой отца, гендера и феминистическими стратегиями. В Америке и Европе этот вопрос подробно разобрали еще в 60–70-е годы, у нас же художниками и художницами он по-настоящему осваивается только сейчас.
– Или, например, работа с коллажем. Это ведь форма, в которой нет табуированности, зато есть расслабление и высвобождение художника, – поясняет Андрей Дурейко.
– Дальше мы можем увидеть работу Лены Давидович (в этот момент на экране как раз появляется фрагмент ее перформанса). Художница работает с религиозным контекстом, на видео она поет на арабском языке отрывок из книги Царя Соломона. Чтобы понять суть, надо знать контекст. Сейчас Лена живет в Амстердаме, в квартале, где очень много арабов. Когда это узнаешь, у работы сразу же появляется другая глубина и социальная окраска.
– Кстати, на экране отрывок показывается одновременно с работой Сергея Шабохина «Арт-активизм». Еще одна попытка сопоставить два вида активизма: религиозный и художественный, – рассказывает Максим Тыминько.
Работа, которая закрывает выставку очень символична. Это «Азбука абсурда» (в правом нижнем углу на фото). По мнению кураторов, это показатель, насколько художник может расширить границы и даже литературу сделать визуальной. А также символ того, что происходит в стране. Своеобразный дешифратор.
Вот и все! «Художники – это не какие-то дурачки и клоуны»
– Еще раз подчеркну, что этой выставкой мы хотели показать, что есть большой пласт белорусских художников, которые достойны музея, – подводит итог Андрей Дурейко. – В мире это понимают, а у нас еще нет. А нужно покупать, пока дешево. Ну правда. Это незнание экономического фактора. Вместо покупки дорогих машин, которые уже на выезде из салона теряют значительную часть стоимости, нужно вкладывать в искусство, которое чаще всего растет в цене.
Художники – это не какие-то дурачки и клоуны. Это фундаментальные люди, которые рискуют и ставят жизнь на кон. Мы не выставляли здесь успешных салонных авторов, риск и желание делать то, что сразу может быть и не принято за искусство, были одной из целевых установок отбора.
– Искусство – это неотъемлемая часть жизни, оно формирует понимание нашего бытия. Если ты ее игнорируешь, то просто многое теряешь. Кто-то будет строить космические корабли, а кто-то продолжит долбить каменным молотком… – завершает экскурсию Максим Тыминько.
Выставка ZBOR. In Рrogress будет проходить до 30 ноября. Галерея «Ў» открыта ежедневно с 12:00 до 20:00. Билет стоит 5 руб.
Перепечатка материалов CityDog.by возможна только с письменного разрешения редакции. Подробности здесь.
Фото: CityDog.by.
До уровня Аниша Капура как до Луны.
инфантильно, импотентно, вторично.
"Сучарт" - самое ей название.
Один плюс - увидел там людей, с которыми годами не пересекался.