Лучшая половина. Как все сложилось у Дружного, недостроенного белорусского атомограда

Лучшая половина.
Как все сложилось у Дружного, недостроенного белорусского атомограда

Атомную станцию в Беларуси уже строили, а рядом с ней – в 40 км от Минска – возводили и город атомщиков. Социалистический рай посреди болот не получился. А что получилось?

«Говорят, замминистра на самолете летел, ткнул пальцем в болото и сказал: тут будем строить город! И вот – построили...»

Поселок Дружный находится в стороне от дороги районного значения. Он будто бы нарочно спрятан от большого мира, и его легко миновать, не заметив. После приземистых и маловыразительных поселений округи модернистские многоэтажки, проглядывающие сквозь спутанные заболоченные леса, выглядят фантастически: как оставленное колонизаторами поселение на далекой планете. Как отколовшийся от Минска спальный микрорайон 1980-х, отдрейфовавший от города за 40 км и затаившийся в болотных туманах.

Еще 35 лет назад на этом месте ничего, кроме болот, и не было. Жили волки, змеи, а бабушки из окрестных деревень ходили за лечебной водой в озеро Материнское. Теперь здесь – несостоявшийся атомоград и, возможно, будущий город-спутник Минска.

– В пригороде жить хорошо, а здесь, можно сказать, пригород. Так что минчане сами покупают в Дружном жилье: кто себе, кто детям, – улыбается Алена Ивановна. – Когда хочется драйва, конечно же, разумнее жить в Минске. Но люди-то разные: кому-то интересен театр, кому-то бары, а кому-то достаточно природы под рукой.

Сразу за новостройками начинается лес и заросли папоротника. Алена говорит, что идти через него летом за ягодами – особенное удовольствие. Она переехала сюда из эвакуированной украинской Припяти в 1986 году – в то время Дружный только получил свое название, и в нем было всего несколько многоквартирных жилых домов. Тогда последствия аварии в Чернобыле еще не были изучены или осознаны, и часть специалистов, работавших при Чернобыльской АЭС, направили сюда, где в 40 километрах от Минска разворачивалась стройка атомной теплоэлектроцентрали.

Утро атомограда

В начале 1980-х атомная энергетика Советского Союза активно развивалась, и рост энергопотребления из-за урбанизации и индустриализации всячески этому способствовал. За несколько десятилетий мощность ядерных реакторов электростанций увеличилась в сотни раз, наладилось их серийное производство, и мирный атом должен был постепенно заменить энергоустановки на органическом топливе. Учитывая огромные размеры страны и то, что основные потребители электроэнергии находились в ее европейской части, транспортировка сырья от мест его добычи к электростанциям обходилась экономике очень дорого. Одной из миссий АЭС было существенное улучшение экологии – через замещение обычных электростанций, загрязняющих воздух продуктами сгорания.

Руководство СССР делало на будущее ядерной энергетики большую ставку. В лекции, прочитанной советскими учеными в 1980-м в МАГАТЭ, были озвучены грандиозные планы и перспективы атомной промышленности Союза: проектирование реакторов колоссальной мощности, переход к 2000 году на двухкомпонентную структуру атомной энергетики и улучшение ядерно-топливного цикла (ничего страшного – это всего лишь про оптимизацию расхода урана и уменьшение количества ядерных отходов), а также строительство атомных теплоэлектроцентралей для отапливания крупных городов.

Собственно, атомная теплоэлектроцентраль – АТЭЦ с двумя реакторами ВВЭР-1000 (по 1000 МВт каждый) – и должна была быть построена под Минском к 1988 году. Предполагалось, что с запуском большой атомной котельной десятки мелких, обслуживающих столицу Беларуси, закроются, количество вредных выбросов в атмосферу уменьшится, и минчане вдохнут чистый воздух. Плюс дальнейшее расширение АТЭЦ позволило бы частично покрыть и дефицит электроэнергии.

Запорожская АЭС – самая крупная электростанция в Европе с реакторами ВВЭР 1000.

Параллельно с атомной промышленностью в СССР развивалась и культура атомоградов – городов-спутников электростанций. Плановые города для работников АЭС и их семей, строившиеся с нуля, были еще и лабораторией советского градостроительства. Там проектировщики могли реализовать общее представление об идеальном социалистическом поселении, учесть все необходимое, избежать предыдущих ошибок, а при удачном стечении обстоятельств и поэкспериментировать – в предоставляемых Партией и крупнопанельным домостроением рамках, конечно. К 1986 году было построено несколько десятков таких городов: ими гордились архитекторы, их считали эталонами градостроительства и городами будущего, воспевали в фильмах. В них съезжались жить и работать воодушевленные специалисты со всего Союза.

В отличие от ЗАТО (Закрытых административно-территориальных образований), строившихся вокруг засекреченных предприятий по разработке ядерного оружия или военных объектов, в атомоградах особого режима не было. Это были открытые миру утопии, остававшиеся тем не менее под крылом всемогущего Минсредмаша. Жить в них было престижно и, вероятно, удобно, потому что с обеспечением в них часто было лучше, чем в других городах. Алена Ивановна подтверждает:

– В Припяти мечтали получить квартиры даже специалисты из Москвы или Питера – это был не город, а жемчужина Украины: дома новые, лес, дубы, пойма Припяти рядом – просто фантастика. К нам съезжались со всех околиц – даже для того, чтобы что-то просто купить.

Очередной такой утопией – легкими посреди болот, «бабочкой, летящей на юг» – задумывался и Дружный. Согласно постановлению ЦК КПСС и Совета Министров БССР от 26 июня 1980 года, в 1988-м должна была быть запущена Минская атомная теплоэлектроцентраль. Технология была устроена так, что сперва начинали строить атомоград, а уже затем – градообразующее предприятие-электростанцию.

Генеральный план Дружного обладал стройной логикой: внутри кольцевой, образуемой двумя улицами – рай для пешеходов с удобными связями между жильем и точками тяготения. Потоки автомобилей и людей не пересекаются, паркинги вынесены за кольцо, но находятся в непосредственной близости от жилых домов. Почти симметричная композиция из жилых массивов разделяется развитым общественным центром. На ось симметрии нанизана администрация с четырьмя общежитиями по обе стороны, переходящий в площадь прогулочный бульвар с застройкой, громадный ДК с еще одной площадью за ним, а дальше – за кольцом – начинается огромный парк аж до Свислочи. Ясность, понятность, рай.

– Когда приехали сюда в 1984-м, здесь ничего не было: голое поле, кругом нетронутые болота, – рассказывает Виктор Михайлович – инженер-строитель, который живет в Дружном с самого начала. – Там, где сейчас гаражи, до выторфовки жила огромнейшая колония морских чаек – люди даже боялись ходить мимо, чтобы сверху не прилетело.

Виктор Михайлович.

Сваи тонули в болоте, строительная техника вязла, но всесоюзная ударная стройка преодолевала любые трудности. Ненадежный торфяной грунт изымали сотнями тонн, а вместо него укладывали намытый земснарядами песок. Так будущий город получал свое прочное основание, а будущая АТЭЦ – искусственный пруд-охладитель.

– В 1985-м сдали первую девятиэтажку. Вскоре в ней же родился мой сын – первый новорожденный Дружного, – улыбается инженер. – Еще через год были готовы уже три градостроительных комплекса, а дальше… Дальше город должен был постепенно включить в себя Руденск и стать 30-тысячным спутником Минска. В него должны были переехать многие производства.

В нескольких километрах шла стройка станции, где все работало как часы: когда мы только брались за земельные работы на площадке АТЭЦ, где-то далеко уже начинали собирать реактор и турбины. К моменту консервации была готова не только пускорезервная котельная, но и плита спецкорпуса, был выкопан котлован реактора и машинного зала, под реактор начали бить свайное поле...

Эти три градостроительных комплекса, построенные 30 лет назад, и формируют сегодняшний скайлайн поселка. Ансамбль из типовых пятиэтажек, девятиэтажек и трех одинаковых общественных зданий с лихими изогнутыми портиками выстроен вдоль широкой основной улицы. Есть местная байка, что при взгляде сверху эти дома вместе со школой должны были складываться в «СССР», но что-то пошло не так – получилось 666.

Напротив него – интригующая огороженная территория, пустынный сквер и серый параллелепипед «Пентагона» (так местные прозвали замкнутое в плане общежитие с внутренним двором). Затем маленький рынок. Затем улица вываливается в широченный простор, где с одной стороны тонут в бескрайнем поле сваи чего-то недостроенного, а с другой ютится на холме ДК. Дальше, спустя огромный разрыв, стоит еще один «Пентагон» – только разноцветный, новый.

В итоге собрать поселок в нечто визуально цельное сложно. Местные жители спокойно перемещаются между точками притяжения, гуляют, спешат по делам и уже не замечают, что объекты будто бы разлетаются, логика их расположения друг относительно друга нарушена, и кажется, что окраина наступает слишком быстро, а общественного центра нет. Так и есть: идеальный город атомщиков не достроили.

Стоп, страх, перезапуск

К сожалению, вопрос безопасности и следования регламентам в работе с ядерными реакторами не был приоритетным в гонке за наращиванием мощностей и выполнением задач Госплана. Власти в СССР не считались и с людьми – замалчивание информации об опасных инцидентах было обычным делом. Например, аварию на Ленинградской АЭС в 1975 году – с таким же типом реактора, что и на будущей ЧАЭС, и серьезным выбросом радиоактивных веществ – замяли. Тревожный звоночек никто не услышал. К слову, американцы свой урок усвоили и после аварии на АЭС Три-Майл-Айленд в 1979-м провели расследование и переосмыслили стандарты безопасности и роль человеческого фактора в их соблюдении. Усилили надзор за эксплуатацией станций и на тридцать лет свернули развитие атомной энергетики.

В СССР к радиационной безопасности относились с пренебрежением. Говорят, сам академик Александров, принимавший участие в разработке печально известного РБМК, говорил, что в основном зале реактора можно поставить раскладушку и ночевать. Правда, до этого он все же отговаривал Хрущева от проектирования АЭС на базе небезопасных установок по выработке оружейного плутония.

Как бы там ни было, особенности РБМК вместе с нарушениями инструкций по его эксплуатации обернулись трагедией. 26 апреля 1986 года реактор 4-го энергоблока Чернобыльской АЭС взорвался. Мало кто понимал масштабы случившегося.

Через 36 часов после аварии жителей идеального города Припять эвакуировали. А спустя несколько месяцев будущий атомоград в Пуховичском районе приютил около 250 семей переселенцев. Вместе с ними сюда приехала и Алена Ивановна, чей дом находился всего в полутора километрах от взорвавшегося энергоблока. К тому моменту дети местных энергетиков уже придумали поселку бесхитростное, в духе времени название.

– Приехали сюда без ничего – во всех отношениях. И сначала здесь было очень грустно: всего несколько домов и никакого уюта. Бездорожье – и непонимание, как и что будет дальше. Только что нетронутая природа радовала: лоси чуть ли не в подъезды заходили.

При распределении припятским переселенцам предоставляли выбор. Схожие жилищные условия и работу в энергетике можно было получить в России, в Средней Азии или в Беларуси. Родившейся на Гомельщине Алене Ивановне выбрать было несложно.

– 12 августа 1986 года я прибыла в Дружный из Киева получать ключи. У нас там было тепло, и я приехала в летнем платье, босоножках и белых носках. А здесь – контраст ужасный: холод, все в куртках, стройка, грязь… Вещи мои, погруженные в контейнер, приехали мне вслед. Мебели в квартире никакой не было, так что спали на полу, пока в конце октября нам не выдали какие-то деньги и талоны. Ну а мы – что нам дали, то и взяли, никакого выбора не было, – грустно усмехается Алена.

Катастрофа на Чернобыльской АЭС имела для СССР огромное значение. Негативно сказавшись на экономике, она усилила системный кризис и способствовала дальнейшему развалу Союза. Утаить крупнейшую в мире ядерную аварию не удалось – Чернобыль подорвал и без того шаткое к тому времени доверие людей к власти. Последующий поворот высшего руководства Страны Советов к гласности был в том числе результатом чернобыльской катастрофы.

Общественный резонанс вместе с обнародованными последствиями взрыва на ЧАЭС нанесли мощный удар по мировой ядерной энергетике. Имидж мирного атома как основы экономики будущего был разрушен. Теперь в связи с атомом говорили не о прорывах и победах, а об онкологии, патологиях и мутациях.

В последующие несколько лет проектирование и строительство новых АЭС и новых энергоблоков на существующих станциях в Советском Союзе было остановлено. В новых атомоградах больше не было нужды, и все ударные стройки стали сворачиваться вне зависимости от этапа строительства. Город, задуманный самым красивым населенным пунктом на Пуховичской земле, тоже поставили на паузу.

– Даже половину Дружного не построили, – вспоминает Виктор Михайлович 1986-й. – Собственно, города как такового и не было: в одной группе домов разместили переселенцев, в другой жили энергетики. Там, где сейчас церковь, должен был быть большой ДК...

Церковь на месте запланированного ДК.

К тому времени на площадку под Минском съехалось более трех тысяч человек со всего Союза – специалистов, связанных со строительством и энергетикой. После аварии часть из них направилась на ликвидацию последствий, другая – на экстренное возведение нового города-спутника ЧАЭС вместо Припяти. По словам Виктора Михайловича, с началом стройки Славутича из Дружного туда перебрались почти все строительные управления. А с 1 июля 1987 года в связи с объявленной консервацией остановилось и строительство Минской атомной теплоэлектроцентрали.

Макет Минской АТЭЦ.

– С одной стороны, конечно, глупо было закрывать эту станцию... Хоть она и планировалась теплофикационной, и опыта строительства именно таких объектов у нас не было. Но как-то зря, не знаю… – сожалеет Виктор Михайлович. – Достроили бы нормальный город, мощности АТЭЦ позволили бы разместить здесь много производств...

Инженер смеется, что тогда по крайней мере за турбины и реакторы не надо было платить. На вопрос про безопасность атомной энергетики по-отечески улыбается:

– Тут как-то был начальник атомнадзора, так он сказал: «Электричество тоже опасно. Если сунуть пальцы в розетку – может убить». С Чернобылем же так и получилось: это был неудачный, плохо спланированный эксперимент… К реакторам РБМК, на которых строилась атомная энергетика Союза, вроде бы вообще были претензии международных экспертов по части безопасности. Их прототипами, кстати, были реакторы для наработки оружейного плутония.

С 1987-го скромный тихий Дружный почти лишился финансирования, хоть и в глаза не видел ни РБМК, ни оружейного плутония. Маленькому недостроенному поселку предстояло забыть амбиции атомограда и спецобеспечение. Несколько тысяч человек, общежитие, семь многоэтажек, два детских сада и огромная школа застряли в неопределенности и болотах между Свислочью и Руденском.

– Долгое время потом никто не знал, что делать с площадкой. Все, кто хотел сохранить атомную тематику, разъехались. Мы же перебивались чем попало – работы здесь особо не было. К счастью, атома боялись не везде: как раз начинался иранский Бушер, ездили в Индию – выбирали площадку для индийской АЭС... – вспоминает Виктор Михайлович. – А эту будущую ТЭЦ выбил директор недостроенной атомной – Виктор Иванович Шамановский. Уже тогда была программа выноса вредных производств из Минска – в рамках нее он и настоял на строительстве здесь теплоэлектроцентрали…

Фундамент трубы будущей ТЭЦ-5.

В 1987-м стартовал проект перепрофилирования станции в теплоэлектроцентраль на органическом топливе, и уже спустя год после консервации была создана дирекция строящейся ТЭЦ-5. Усеченному поселению потихоньку возвращали большую стройку и градообразующее предприятие. Тоже в усеченном виде.

Идея и ее воплощение. 1983-й и 2010 год.

– Таких привилегий, как в Припяти, у нас здесь уже не было. Те же талоны, те же очереди. Конечно, если бы продолжилась стройка атомной электростанции, то было бы и спецобеспечение. Но, переехав сюда из города, отселенного в результате техногенной катастрофы, я была против АЭС, – признается Алена. – Дружненцы искали себе работу где могли: кто в Марьиной Горке, кто в Минске – здесь же недалеко. Рядом было производство союзного значения – завод горного воска в Свислочи. Кто-то устроился туда, кто-то – в Руденск...

Алена Ивановна.

С развалом Союза Дружный не только выжил, но и продолжил принимать новоселов. Стать коренным дружненцем было просто, потому здесь все были в одинаковой степени приезжими. Те, чье детство пришлось на начало 90-х, вспоминают, что, несмотря на экономические тяготы переломных лет, оставалась надежда и детская вера в то, что это – особенный город, город будущего. Что скоро сюда проведут метро, до Дружного дорастет Минск, и они станут единым целым. Со временем надежды рассеялись.

– Но те, кто приехал сюда строить АТЭЦ, – особенный контингент, – уверяет Алена Ивановна. Люди из разных стран, образованные, интеллигентные. Многие из них сейчас пенсионеры, но тоже выдающиеся. И местная молодежь, кстати, весьма образованная.

Молодость

– В 90-х там, говорят, пару ментов завалили, – показывает Саша на гаражи, которые со спутника выглядят как место посадки НЛО или фундаменты несостоявшихся градирен.

В три года он с родителями переехал сюда из малосемейки в Свислочи и до семнадцати жил в Дружном. К сегодняшнему дню успел даже пожить в Берлине, после которого возвращаться в Беларусь ему было тяжело: «В Минске в плане культуры все плохо и почти ничего не меняется... Что уж говорить о Дружном». По его словам, из поселка хотели вырваться многие. Сам он после учебы не стал сюда возвращаться:

– Можно было бы, конечно, вернуться – пойти в химцех и через десяток лет построить в поселке коттедж… Но я не очень люблю традиционную энергетику.

Саша демонстрирует скорость потока в водосбросе при помощи бревна. Вдалеке ТЭЦ.

В конце девяностых и начале нулевых молодежь его поколения часто ездила тусоваться в Минск. Многие там учились, но возвращались ночевать в Дружный. Внутри поселка было относительно спокойно, зато с местными из близлежащих населенных пунктов было много проблем:

– Общение со «свислочскими» часто начиналось с конфликтов, пока не притерлись. Потом враждовали только по синей лавочке... – вспоминает Саша и пожимает плечами: – Они нам завидовали, что на Дружный распространяется льготный «сельский балл» для поступления, а на Свислочь – нет… Но больше всего проблем было с руденскими. Деревня – и менталитет там, конечно, особый, – поясняет он вероятные причины. – В общем, когда поздно ночью автобус на Дружный задерживался, находиться на железнодорожной станции в Руденске было очень стремно…

Фото из паблика Дружного.

В то время оказаться в незнакомой местности и не получить по зубам было в некотором смысле лотереей, и Дружный мало чем отличался от любого спального района столицы. Только что молодежи здесь было очень много: школьные классы с учениками, рожденными в середине 1980-х, доходили до буквы «К».

– В самом поселке молодежь тусила возле школы. Собирались там огромными компаниями, и это было место номер один, – делится воспоминаниями Корней – журналист и диджей, живший в Дружном все детство и уехавший оттуда в 2005-м. – На втором месте были подвалы. Теплоузел оклеивали пачками от сигарет, вешали плакаты, ставили там теннисный стол, топчаны. Некоторые нюхали клей – было такое… Ну а центральной точкой притяжения был ДК. Сперва там работал диджеем мой брат, а после 2000-го и пока не окончил школу – я. На вечеринки в ДК приходила уйма людей – по 500–600 человек, в том числе и из соседних поселков и деревень. Драки из-за этого были постоянно. Еще знакомые делали нелегальные вечеринки в лесу: хаус, драм-н-бейс… Это тоже заканчивалось одинаково: либо приходили местные и начинались драки, либо приезжали менты и всех разгоняли. Была, конечно, и чисто городская уличная культура – и скейтеры, и «BMX-еры» тут гоняли…

Фото из паблика Дружного.

У Алены Ивановны есть своя удивительная история про досуг молодежи Дружного:

– В 90-е многие уезжали на заработки в Россию, поэтому здешние дети и подростки часто оставались сами по себе – фактически беспризорными. Очень нехорошие явления в связи с этим наблюдались... Мне еще с тех пор хотелось создать какой-то молодежный клуб, какое-то место, где эти дети смогли бы собираться вместо улиц. В начале 2000-х я много ездила по Беларуси по работе, и параллельно искала здесь помещение.

Самые смелые дети лезли на трубу, когда она появилась.

И случилось чудо. Один местный бизнесмен пустил нас под крышу своего здания. Мы с детьми сделали там ремонт, разрисовали стены, купили теннисный стол, много настольных игр. С четырех до десяти вечера кто туда только не приходил возрастом от восьми до тридцати. Чего там только не было – даже ирландским танцам учились. Но перед выборами 2006-го нас распустили… Лет пять теннисный стол стоял у меня дома – дети продолжали собираться в моей квартире и даже как-то разбили ракетками окно, – смеется Алена. – Грустно, что все это закончилось, при встрече многие вспоминают: «Боже, как было хорошо!..» Потому что в Дружном иногда…ну, некуда было больше пойти…

Наконец-то ТЭЦ

Какими бы сложными ни были 90-е, в поселке медленно продолжалась стройка жилья. А в августе 1999-го заработал первый энергоблок новой теплоэлектроцентрали, и 240-метровая труба начала выдавать над пуховичскими болотами облака. ТЭЦ-5 стала самой молодой и самой современной станцией Беларуси и первой тепловой электростанцией, введенной в эксплуатацию в СНГ с момента распада СССР. Говорят, все это стало возможным в том числе благодаря огромному вкладу Виктора Шамановского – первого директора станции и негласного мэра поселка, в честь которого названа одна из улиц. Дружненцы вспоминают о нем с теплом. «Директор наш любил камни ставить, – с улыбкой указывает инженер Виктор Михайлович на валун в честь первой забитой сваи. – Так что у нас и там камни, и там камни…» В центральном сквере поселка – тоже камень, вернее, целая композиция. Правда, посвященная уже самому Шамановскому.

Вероятно, благодаря ему в Дружном появился и малюсенький парк развлечений, открытый в 1997 году. Три аттракциона – лодочка, ракушки и карусель – стояли на краю поселка трогательным проявлением заботы о живущих здесь людях и их детях, своеобразной компенсацией неудавшейся утопии. Жаль, что в 2017-м аттракционы демонтировали, и теперь за тем самым интригующим забором в центре поселка лежат лишь их ржавые остатки.

Помимо тысячи рабочих мест, тепла и света ТЭЦ-5 подарила Дружному эффектное инженерное сооружение – брызгальные бассейны. Пока взрослые работали или коротали время по-взрослому – две бани, два бара, кинотеатр, ФОК, – дети использовали индустриальную инфраструктуру в качестве аквапарка. Всего в двух километрах от города, на берегу искусственного Земснаряда, можно было бегать среди фонтанов и нырять в мощный поток водосброса. А в трехстах метрах от брызгальных бассейнов – окунуться в темную воду озера Материнского. На вопрос, не боялись ли родители отпускать детей в болота, Саша, например, ответил: «Да нет, не боялись. А чего бояться, если тут вышел из дому – и уже в болоте…»

Земснаряд и его фонтаны, озеро Материнское, болото.

– В нашем озере Материнском и сапропели, и сероводород. Летом к нему приезжает много минчан. Вода там цвета чая и очень полезная – например, для людей с заболеваниями кожи. Только что запах так себе... – Алена Ивановна знает многое – и о природе вокруг Дружного, и о том, каково ее защищать: оказалось, для жителей поселка солидарность – не пустое слово. – Я все время говорю: идешь по местечку, и такое болотистое всё, ровное, что не верится, что здесь могут происходить серьезные вещи.

Бунт

С 2008 года в Дружном проходили митинги протеста, собиравшие по несколько тысяч человек. Учитывая, что население поселка меньше десяти тысяч, на улицы выходила, по словам активистов, чуть ли не половина его жителей: люди были готовы перекрывать движение транспорта и ночевать в палатках там, где должна была развернуться стройка химзавода. Тогда посреди пуховичских болот проявило себя цивилизованное гражданское общество, которое настаивало на диалоге с властями – непривычном для здешних широт методе взаимодействия.

Обеспокоенность местных жителей можно понять: в нескольких километрах от города планировалось не только производство, но и утилизация просроченных удобрений со всей Беларуси. Решение о строительстве предприятия первого класса опасности было принято без учета мнения живущих здесь людей, а многие дружненцы, имея травматичный опыт Чернобыля, не хотели жить рядом с очередной потенциальной бедой.

– Опыт пережитой трагедии давал дополнительные силы и мотивы: писать обращения, собирать документы, подписи, обивать пороги инстанций. Мне было просто-напросто страшно, – говорит Алена Ивановна, активная участница тех событий. – Хотя еще с 90-х, когда я занималась детьми Чернобыля, собирала информацию о радиации и ее влиянии на человека – тогда никто ведь ничего не знал, даже медики, – еще с тех пор я заметила, что люди так себе относятся к активизму. А мне главное, чтобы не было стыдно, а не то – берут ли потом на работу…

Противостояние длилось долго. В некоторой степени диалог, на котором настаивали митингующие, состоялся: дружненцы добились того, что рядом с их домами по крайней мере не будут утилизировать удобрения. Предприятие построили: по официальной информации – с соблюдением всех международных экологических норм. Завод выделяет средства на городскую инфраструктуру, помогает школе, а несколько сотен человек получили рабочие места и огромную по меркам района зарплату.

Сегодня Алена относится ко всему этому по-философски спокойно:

– Вокруг Дружного около тридцати предприятий, и двадцать из них так или иначе связаны с химическими процессами и выбросами. Убегать нам некуда. Просто хотелось бы, чтобы наше руководство однажды проснулось и поняло, что эта земля принадлежит не только им или нам, но и будущему. В конечном итоге же каждый делает свой выбор сам: как меняться самому и как менять окружение. Ну а природа… Природа сама себя спасет.

Полнота жизни

В дружненской школе есть уникальный музей белорусского народного костюма. Примечательно, что он создан человеком, родившимся в Казахстане. С начала 2000-х учительница труда Галина Александровна Телятко и ее ученицы проделали огромную исследовательскую работу и воссоздали более двух десятков национальных костюмов из самых разных регионов Беларуси. Восстановленные орнаменты, вышитые детьми, удивляют и подсказывают, что забытое можно вспомнить и сохранить – даже в поселке, который младше любого из этих орнаментов. Только что попасть в музей сложновато: школа в Дружном придерживается строгих правил безопасности, и заскочить поглазеть на костюмы, просто проходя мимо, не получится.

Одна из бывших учениц школы N1 в Дружном – Маргарита Красикова – тоже когда-то вышивала белорусские орнаменты на трудах. Затем отучилась в минском БГУИР на инженера-электроника и по распределению устроилась на ТЭЦ-5 в лабораторию, где познакомилась с будущим мужем Юрием.

– Воздух здесь летом обалденный, я не знаю... Я просто тону в нем: такой аромат с болот приносит, такую свежесть! Багульник что ли так пахнет… – Маргарита с восторгом рассказывает про то, как здесь бывает хорошо. – Я привыкла к нему, и столичный воздух уже плохо переношу.

Маргарита и ее муж Юрий.

Мы проходим мимо грустных распиленных аттракционов к очередному памятному камню на краю поселка. Ее бабушка приехала сюда из Таджикистана, а сама девушка родилась в близлежащей Свислочи. Сегодня она живет и работает в Дружном. Несмотря на то что распределение у Маргариты закончилось, она вовсе не торопится искать другую работу или куда-то переезжать – менять размеренность и особый комфорт компактного местечка на большой город. «Здесь я отдыхаю», – описывает она свою жизнь в поселке. Говорит, что в Дружном полно спортивных кружков, с недавних пор есть даже йога, а свою потребность в пении она удовлетворяет тем, что поет в хоре при местной церкви – той, что вместо не построенного ДК. Маргарита с мужем живут в новом «Пентагоне» – общежитии от ТЭЦ, при желании выбираются тусоваться в Минск и очень редко – в местные бары. В манере общения, в движениях, в речи девушки нет нервозности мегаполиса, усталости, тревоги: кажется, что суета Минска ей и правда ни к чему.

Охрана Пентагона.

Муж Маргариты Юрий – сын инженера Виктора Михайловича, который вместе с братом – первым новорожденным Дружного – рос в первой построенной здесь девятиэтажке в 1985-м. На встречу отец с сыном шли без особой охоты, потому что очень хотели посмотреть субботним вечером биатлон. Трогательно торопились, но таки уделили время беседе: за эти сорок минут поселок удалось пройти туда-обратно.

Жителю мегаполиса – на бегу и проездом – сложно уловить, как можно ощущать полноту жизни в неполном, недостроенном местечке, похожем на покинутый посреди болот микрорайон. Да, здесь не получилось ни атомной станции, ни идеального города. Зато, прислушавшись, остановившись, можно заметить, из каких пестрых мелочей состоит здешняя повседневность: тут есть сильный клуб греко-римской борьбы, бар «Скорпион» и церковь «Свет Евангелия». Сапропелевое озеро, мужчина по прозвищу Кот Котович и магазин продуктов с названием «Молодость». Настоящие таунхаусы, доставшиеся Дружному от позднего советского модернизма (жаль, что они теперь со скатными крышами), и два «Пентагона» с мирными молодыми специалистами. Здесь год жила тысяча китайцев, строивших для ТЭЦ новый парогазовый энергоблок: местные тогда шутили, что теперь 10% населения Дружного – китайцы. По слухам, дружненцы относились к ним с родительской снисходительностью.

По паблику поселка во «Вконтакте» вообще видно, что дружненцы отзывчивые и внимательные друг к другу люди: то разыскивают хозяина найденной банковской карты, то предлагают подкинуть домой из Минска, то спрашивают, чья собака уже который час мерзнет на улице. Может быть, всего этого и достаточно для счастья в недостроенном городе.

Дружненцы с любовью фотографируют свой поселок и все его метаморфозы.

А вырваться из Дружного несложно во всех отношениях: маршрутки в Минск ходят чуть ли не раз в десять минут, так что некоторые ездят в столицу на работу и назад каждый день, а студенты не всегда пользуются предоставляемыми общежитиями. На машине можно доехать до Минска за полчаса, а из Руденска ходят электрички городских линий.

Кстати за деревьями – местная поликлиника. В Дружном должна была строиться огромная больница (говорят, после Чернобыльской катастрофы здесь хотели разместить и исследовательский центр онкологии), но построили лишь два корпуса. Долгое время они стояли заброшенными, пока стараниями местного бизнесмена один из них не отремонтировали. Теперь в нем размещается поликлиника и общежитие. В поликлинике, если что, не хватает специалистов.

Поживший в Берлине, Саша приезжает сюда только для того, чтобы навестить родителей: с тех пор как он полностью отказался от алкоголя, он даже не пересекается с оставшимися здесь друзьями. По словам Маргариты, примерно половина ее одноклассников, отучившись, не стала возвращаться назад. Покидать спальный район – это же норма.

– Амбиции помогают уехать куда угодно, – комментирует миграцию молодежи Алена Ивановна. – Сейчас вон прима-балерина в Эстонии родом из Дружного! А так – кто-то в Америку отсюда уехал, кто-то в Россию. Здесь же у людей по два-три «высших» было, вот и дети у них под стать.

Из-за случившейся в 1986 году техногенной катастрофы, изменившей планы атомной энергетики и ускорившей развал Советского Союза, утопию посреди болот не достроили. Красивый генплан в виде мотылька, летящего на юг, остался макетом, но люди приспособились к изменившимся вводным: половина бабочки Дружного, несмотря ни на что, выжила и продолжила расти. Рядом с поселком появилось несколько градообразующих предприятий, частично решающих вопрос трудоустройства, часть его жителей работает в Минске, часть – в Свислочи и Руденске, кто-то ездит на заработки в Россию.

1983-й и 2017 год.

В 2014-м появились планы о создании вокруг Минска шести городов-спутников, и одним из самых перспективных среди них называли Руденск. В декабре 2016-го был даже утвержден его генплан. Тогда Дружный собирались достроить и к 2030 году объединить с Руденском и Свислочью в полноценный город с суперсовременной инфраструктурой. Дружненцам снова обещают что-то вроде утопии, а Виктор Михайлович говорит, что для этого все есть: «Вода есть, пар есть, электричество есть: любое производство можем обеспечить!»

Цветные, красивые планы.

Вот только следов большой стройки пока что нет. Сейчас здесь медленно возводится новое жилье (правда, люди там спят в шапках), по единственному и обожаемому местными жителями бульвару прогуливаются молодые родители с колясками, люди борются с коммунальными службами за благоустройство дорог, за освещение на единственной большой улице поселка и за чистую воду из-под кранов – в ней пока слишком много железа. А будущей утопии местные жители наверняка будут только рады.

Фото поселка, сделанные в октябре 2017-го и марте 2018-го.

P.S. В Сети есть альтернативное видеоописание Дружного, сделанное молодым горожанином будущего города-спутника. Оно будто бы напоминает, что найти единомышленников, занятие, а возможно, и стать счастливым можно где угодно. Ну и о том, что в поселке есть проблемы с водоотведением.

Идея: Яся Королевич-Картель, Сергей Кравченко
Текст: Сергей Кравченко
Дизайн: Анастасия Болотникова
Фото: Сергей Кравченко, vk.com/drugniy_info, avgust.com, unian.net, chernobylguide.com, wikimedia.org
Выпускающий редактор: Яся Королевич-Картель