«Папа, доктор наук, приходил из института и бил дочь портфелем с бумагами по голове». Как вычислить агрессора в собственной семье

Но недавно был звонок, который поверг меня в шок. Девушка столкнулась с насилием со стороны мужа, когда была беременна первым ребенком. Она хотела подать на развод. Мужчина был охотником. Он взял ружье, вывез ее на пустырь и сказал: «Если ты от меня уйдешь, твое место будет здесь».

В итоге они уже много лет в браке. Ее страх разорвать с ним отношения высок настолько, что она каждый день терпит физическое, психологическое и сексуальное насилие.

– Заблуждение, что домашнее насилие – удел маргиналов. Просто они чаще попадают к правоохранителям. Если мужчина издевается над своей женой, не применяя физического насилия, но постоянно ее поддевает, оскорбляет и т.д., он в статистику никогда не попадет.

Есть хорошее психологическое упражнение: нужно проанализировать себя в трех ипостасях – жертвы, свидетеля и агрессора – в детстве, в отрочестве и во взрослом возрасте. Как правило, те, кто выполняет упражнение, заполняют все графы. Это значит, что каждый вне зависимости от пола в любом возрасте был и жертвой, и агрессором. Так что теоретически агрессор – это любой из нас.

На своих лекциях он рассказывает, как не попасть в ловушку агрессора. По словам психолога, вычислить последнего не так-то просто.

Довольно часто агрессор – хороший актер: он может быть милым и обходительным на людях, душой компании, а в близких отношениях – тираном. С другой стороны, молодые люди, которые вызывающе ведут себя на улице, или «брутальные мачо» могут быть добрыми и нежными в отношениях. Форма не всегда отражает содержание.

– Есть такая фраза «Кто не бравирует, тот мастурбирует», – говорит Роман. – Если ты не маскулинный, не агрессивный, система тебя абортирует, и ты не двигаешься никуда, ты не востребован. А если ты соответствуешь всему этому, наивно полагать, что ты будешь одним дома и совершенно другим – на работе.

Получается, что общество транслирует мужчинам противоречивые требования: с одной стороны, нужно быть «успешным самцом», с другой – нежным, заботливым мужем и отцом. Роман считает, что «совместить это в одном человеке так же реально, как построить коммунизм». Но при этом добавляет, что это не повод не работать над собой.

Насилие не возникает просто так. Ему учатся: когда человек понимает, что действовать таким образом выгодно, а возмездия нет.

Физиологи объясняют в среднем более высокую агрессивность мужчин разницей в строении и работе мозга и высоким уровнем тестостерона. Эти отличия в животном мире объясняются половым отбором. С половым созреванием у самцов происходят поведенческие изменения – тестостерон увеличивает агрессивность, стимулируя конкурентное поведение.

Но что интересно: даже однократная инъекция тестостерона усиливает спровоцированную агрессивную реакцию у представителей любого пола.

Различия касаются не только строения, но и функции мозга. В одном из исследований ученые показывали «агрессивные» картинки (нападающий человек или животное) и «отвратительные» картинки (слизни, рвота, личинки и т.д.). Реакция мозга на «гадость» была одинаковой у мужчин и у женщин, тогда как на агрессию – сильнее у мужчин. Из этого ученые сделали вывод, что мужчины больше склонны быстро оценивать признаки агрессии.

А вот социологи неохотно берут в расчет физиологию, напоминая, что тестостерон есть и у женщин, а статистически насилие чаще проявляют мужчины. В 2018 году по статистике МВД привлечено к ответственности 50 тысяч человек в правонарушениях, связанных с насилием в семье. Это всего треть от всех сообщений, поступающих в милицию о фактах насилия. В 80% случаев страдают женщины.

Денис Северов уверен, что мужчины чаще проявляют насилие еще и потому, что в течение жизни копят в себе эмоции. Это происходит в силу социального запрета для мужчин на их выражение. Помните установки «не плачь», «не бойся», «не обижайся» или «не злись»? В какой-то момент ресурс заканчивается, и все «нажитое» за долгие годы выливается наружу.

Психологи солидарны в том, что насилию учатся. «Базовая» агрессивность мужчин может сильно изменяться под действием социальных установок в обществе и воспитания.

По их словам, абсолютное большинство агрессоров – из дисфункциональных семей. Это не только семьи людей с зависимостями и психическими заболеваниями, но и те, в которых ребенок не получает принятия, где нет эмоциональной близости с родителями. Наблюдая за родительской деструктивной моделью, ребенок проводит параллели, делает для себя вывод, что действовать таким образом более выгодно.

Единогласны специалисты и тогда, когда речь заходит о социокультурных нормах, одобряющих и транслирующих насилие.

– Вышибал у нас нет. Все участники сами заинтересованы, чтобы процесс шел, – рассказывает Роман Крючков про работу коррекционной программы. – К нам не попадают все подряд, есть жесткие фильтры.

К примеру, мы не берем людей с психическими заболеваниями, активно употребляющих алкоголь или наркотические вещества. Потенциальные участники должны обладать хотя бы базовыми навыками грамотности и быть не в отрицании, то есть принимать ответственность за содеянное на себя. Это верхушка айсберга. Есть еще масса других условий.

Чаще всего приходят на фоне развала отношений, когда все остальное уже перепробовано. Самые стандартные истории – «нечаянно сломал палец» или «оскорблял и бил, потому что любил». Или мужчина приходит и говорит: «Она уходит, потому что я применял насилие. Я хочу сохранить семью. Если она уйдет, я не знаю, что сделаю, я ее не отпущу».

Это завуалированная угроза. Та самая ситуация, которой все боятся. Это опасно. Если моя цель – побеждать, как я ее себе понимаю, я не могу себе позволить терять, отпускать. «Что ж я за мужик тогда?»

Все сначала обвиняют вторую половину. Это закономерный этап. И по нему можно отслеживать, насколько прогрессирует участник. Если он реже и реже срывается на внешние обвинительные реакции, больше думает о себе, своем поведении, значит, движется в правильном направлении. Агрессор несет ответственность за то, что бил. Особенно когда понимает, что мог не бить.

Работа в группе длится 6–8 месяцев, у некоторых участников даже больше года в силу разных причин. Бывает, уходят, срываются, возвращаются. Это сложный процесс: 35–40-летний мужик, который считал всю жизнь, что таким образом вести себя правильно, должен себя переструктурировать, пересмотреть свои ценности, от чего-то отказаться, пройти через стыд, чувство вины.

Поэтому говорить об этом на камеру никто не хочет. Это морально очень тяжело. Да и социум забросает тапками, хоть подобное и происходит повсеместно.