Юрий Виноградов: «В Минске есть тайный клуб, где людей учат толкаться»

– Вы в прошлый раз рассказывали, что в наших галереях и музеях первым делом спрашивают про образование и членство в Союзе художников, если этого нет, то и выставки не будет. Как вы сейчас относитесь к этим местам?

– Тут важнее, как они ко мне относятся. Но о том, чтобы делать там какую-то выставку, я уже и не думаю. Из галерей нравится «Университет культуры»: там работают открытые, подвижные, вежливые люди, белорусскоязычные. Я был там на выставке про стулья – понравилась работа Дмитрия Сурского, потом ходил на выставку тапок – и работа Сурского снова понравилась. А многие выставки или работы кажутся слегка  недоделанными. И я не говорю даже об откровенной халтуре, а она повсеместная, чего ни коснись, и это касается не только выставок.

Я часто хожу в художественный салон на проспекте Независимости, там и краски продают, и экспозиция часто меняется. Хожу туда с психотерапевтической целью. Потому что загоняешься о себе и о том, что делаешь, а там погуляешь, посмотришь и понимаешь, что идешь своей дорогой.

– Вы же еще и управляющий баром. А как вам вообще минский общепит?

Я особо никуда не хожу, но знаю, что много мест открывается. Не могу уже зайти в какое-то заведение и просто заказать чай или кофе. У меня взгляд испорчен: вижу, что нужно и не нужно, – зачем мне лишние раздражители?

Еще я как-то даже попросил отрубить соцсети в «Лондоне». Потому что место маленькое, чая, кофе и книжек много, но за каждым столиком сидели люди с компьютерами. И все – в соцсетях. Меня потом еще отчитывали: какое ты имел право?

– А вы хотели, чтобы все разговаривали?

– Или книжки читали. Или мечтали.

– Может, они здесь работали.

– Вообще «Лондон» был одним из первых мест в городе, где установили вай-фай. Вай-фай нужен для работы журналистов и чтобы быстро передавать важную информацию. Но какая работа может быть в фейсбуке и «Одноклассниках»? Там пишут только «Вот, бл.., снег пошел» и «Вот, бл.., солнышко наконец». Иногда вижу, что сидит у нас какой-нибудь человек и пишет что-то в блокноте. Даже если стихи у него в  том блокноте не очень, это ведь лучше полоскания в соцсетях.

– А есть типично минские особенности общепита?

– 11 лет назад мы поехали в Вильнюс за посудой для «Лондона». И если Минск – это, как говорит поэт Сергей Вератила, столица деревень, то Вильнюс – это город. И, помню, на какой-то улице была витрина кафе во всю стену. За ней сидели три бабушки, вокруг сидели другие посетители – и молодежь, и люди дела. И бабушки болтали, как студентки, которые в «Лондоне» пары прогуливают, пили кофе и ели десерты. Я в Минске тогда такого вообще не видел.

Только недавно начали заходить пожилые женщины. Но это крайне редко. И понятно, что человек неделю-две себя в чем-то ограничивает, потому что знает, что с друзьями ему нужно зайти в кафе. А зайти в кафе безоглядно, потому что хочется булочку и чай, у нас не могут.

– Может, потому что у нас в кафе и правда дорого?

– По-разному.

– А что вам в минчанах кажется странным?

– Люди не понимают, что у каждого должно быть личное пространство. Или что нужно быть вежливым. Вы посмотрите на процентное соотношение сидящих в общественном транпорте: мужчины сидят. Когда вам в последний раз подавали руку при выходе из троллейбуса, придерживали дверь?

А сейчас такие тропинки из-за снега – не разминуться ни с кем: такое чувство, что всех раздуло, как птиц при брачных играх. У нас вообще любят толкаться. Есть книга про бойцовский клуб, а в Минске, мне кажется, есть настоящий тайный клуб, где людей учат толкаться.

Главное – с утра не забывать про игру «Не задень меня». Может, у меня психоз, но я вижу, что люди специально задевают, даже если от них уворачиваешься. А если все-таки задевает – нна! – у человека даже походка меняется от удовлетворения. Это притом, что плотность населения у нас не самая высокая, места должно всем хватать.

– То есть Минск вам кажется враждебным городом?

– Сам по себе он не может быть враждебным или дружественным. Это просто пункт. А наполняют его люди, здания и погода. Я предполагал, что вы у меня спросите: «Любите ли вы Минск?» И я бы у вас тогда спросил: а что для вас любовь? Но я не знаком с теми людьми, которые любят друг друга 44 года, и отношения не меняются. Даже если вы с кем-то один день, это короткое время наполнено оттенками и полутонами, которые невозможно передать словами. То же и с городом. Это не совсем любовь, это сосуществование.

Я не имею отношения ни к массовым праздникам, ни к архитектуре, не могу на это повлиять, так что и ныть из-за этого не стоит. И все, что на афишах Минска, – я к этому не причастен. Последнее, что мне понравилось, – это «Снежное шоу» Славы Полунина. Можно пытаться пересказывать, но все просто определяется: если ты что-то увидел и внутри что-то сдвинулось – это хорошо. И если это сдвинувшееся начинает жизнь – еще лучше.

А  еще я недавно прочитал: правильное государство – это если старость в нем не страшит и человек, идя по улице, не втягивает голову в плечи. Я сегодня утром виделся со своей мамой, рассказал ей это – она только грустно улыбнулась.

– А где вам нравится гулять?

– Раньше я проводил импровизированные экскурсии. И я говорил: «Это город 40-минутной прогулки». А сейчас и еще меньше времени нужно – полчаса. Здесь не осталось мест, где можно доверчиво гулять, вечно ждешь засады какой-то. Да уже ничего и не осталось: еврейского, татарского, немецкого кладбищ нет. Я, когда в детстве жил у бабушки, ходил гулять туда, мне нравилось.  Хотя чего жалеть об этом, ничего уже не поделать.

– А где сейчас лучше всего провести 30 минут в Минске?

– Вот улица Октябрьская, там где кафе NewTon – это хорошая часть города. И улица Красноармейская, где китайцы начали что-то строить. Это исчезающие виды, и этого скоро не будет.

– У вас приличный выбор, а то люди часто говорят, что лучшее место для прогулок – Троицкое предместье.

– Так а что предместье? Оно хорошо ранним утром или ночью, когда нет гуляющих. Там, кстати, была моя первая трудовая летняя практика. Мы помогали рабочим строить Троицкое предместье. Это бутафория и новодел. Кстати, многие уже считают, что минская ратуша – это старое здание.

– А что бы вам в Минске хотелось изменить?

– Я могу изменить только себя.  А ходить и жаловаться – это слабость. Лучше у самого спросить: что я могу сделать? Но особо загружаться не нужно, а то будешь думать: я могу это, и вот это могу, и вот это – так жизнь и пройдет. Это как в анекдоте: «Вот у вас восемь красивых детей, а руками вы что умеете делать?»

И я не верю, что если переехать в другой город, то все изменится. Мне было бы, конечно, интересно. Но будет просто другой набор проблем. Это же все декорации. И люди такие же везде, как 200-300 лет назад, наверное.

– А что вам в Минске нравится?

– Люди.

– Но вы же рассказали, что они толкаются и не улыбаются.

– На самом деле, это мелочи. Всем просто нужно быть более внимательными к себе и окружающим. Начать нужно с ближнего круга родных и друзей. Справился –  переходи на более широкий круг, с ним будь внимательным и предупредительным. И если бы все так сделали, то в Минске было бы, наверное, больше погожих дней.