«Я оказался не готов к этому». Влиятельный английский журнал опубликовал критическую статью о Минске

ЧТО СЛУЧИЛОСЬ

Один из влиятельнейших интернет-журналов об архитектуре и дизайне Dezeen (Великобритания) опубликовал статью Оуэна Хазерли «Belarus is a place that badly needs shaking up» («Беларусь – это место, которому очень нужна встряска»). Статья была написана по итогам двух недель пребывания автора в Минске в рамках кураторства 6-го архитектурного форума.

О чем написал Хазерли и как на его статью откликнулись минские архитекторы?

О ЧЕМ СТАТЬЯ (КРАТКИЙ ПЕРЕСКАЗ) 

Оуэн Хазерли специализируется на архитектуре, политике и культуре. Считается одним из самых «зубастых» и острых на язык критиков (так назвала его газета Guardian). Оуэн написал книги Militant Modernism (2009), A Guide to the New Ruins of Great Britain (2010), A New Kind of Bleak: Journeys Through Urban Britain (2012) and The Ministry of Nostalgia (2016).

«Безвкусные гостиницы и ТЦ в западном стиле» 

Неудивительно, что Хазерли был несколько резок по отношению к нашему городу: «Для одной из наименее посещаемых столиц Европы Минск сильно озабочен своей внешностью. В стране, которую часто называют последней диктатурой Европы – определение, которое в ближайшие годы, скорее всего, надо будет пересмотреть, – это город сверкающих фасадов».  

Хазерли делает ретроспекцию в историю Минска («после войны был перепланирован в осевой, неоклассический экспонат») и признается: «В центре, во всяком случае, здания свежевыкрашены, тротуары свежевымощены, а чистота почти немецкого уровня. И по постсоветским стандартам инфраструктура – дороги, метро, автобусы – быстра и понятна». 

Автор рассказывает читателям, что на окраинах Минска можно увидеть большие бетонные панельные дома «как будто на дворе все еще 1970-е». И далее: «Вот только в настоящих 70-х велись серьезные дебаты по поводу массового жилья, да и критиковалось оно немало. Гостиницы и торговые центры, построенные в западном стиле, выглядят безвкусными и пустыми». 

Оуэн Хазерли констатирует, что Беларусь избежала хаоса, войн и бедности, через которые прошли ее соседи, и резюмирует: «Но этому месту явно нужна встряска».  

«Я оказался не готов к этому» 

Далее автор рассказывает, что был приглашен на 6-й Минский архитектурный форум как тьютор одной из четырех групп, которые работали над проектом на тему «Минскость и ее выражение в городских площадях». 

«Я оказался не готов к тому, что увидел на месте проведения форума: музей Азгура, посвященный скульптору сталинской эпохи. На стальных полках, доходивших до потолка трехуровневого пространства в крошечном кирпичном доме, расположенном в жилом массиве, стояли десятки бюстов и статуй известных людей, писателей, революционеров и диктаторов. Мао, Черчилль, Томас Манн, Иммануил Кант, Сталин и не меньше двадцати разных Лениных.

Это был гениальный выбор места, где молодые студенты – большинство из них прожили всю свою жизнь с белорусским президентом Александром Лукашенко – должны были поразмышлять над вопросом “минскости”, – иронизирует автор. – Как ни грустно, кажущаяся стойкость советской культуры в Беларуси в большей степени является эффективной инерцией, чем продолжающейся традицией. Такая консервация сослужила хорошую службу сохранности классического сталинского центра города». 

Для неискушенного белорусскими урбан-пейзажами читателя Оуэн Хазерли поясняет некоторые архитектурные особенности Минска: «По контрасту модернистская набережная, построенная в 1960–1980-е годы, была изуродована девелоперами. Худшим примером является грубый, похожий на зиккурат жилой дом, который разрушает многие из тщательно продуманных перспектив города. Как ни странно, именно в этом доме живет Нобелевский лауреат и постсоветская совесть Светлана Алексиевич».   

Что придумали сделать с минскими площадями 

Две недели, которые Хазерли провел в Минске, «совпали с годовщиной начала русской революции, когда протесты на День женщин переросли в волну забастовок, которые в результате свергли царя. Ответ Минска? Кампания с плакатами, посвященными 100-летию белорусской милиции». 

Автор замечает, что городские площади – например, «нелепо огромная» Октябрьская, – чаще всего пустынные и немного пугающие. Их изредка заполняют люди: «Однако по стране прокатилась волна протестов против налога на тунеядцев. Широко разрекламированная политика трудоустройства провалилась под напором финансового кризиса».

Хазерли рассказывает, что придумала каждая из четырех групп по поводу минских площадей. Так, студенты украинского социолога Натальи Остриченко разработали метрики и графики, чтобы выяснить, насколько хороши эти площади для использования. 

Группа белорусского архитектора Дмитрия Задорина превратила дворы за величественными сталинскими фасадами в общественные пространства. 

«Мои студенты исследовали две площади: Привокзальную, чьи грандиозные зубчатые башни-близнецы являются двоюродными сестрами знаменитых Karl-Marx-Allee в Берлине, и площадь Свободы, центр проекта реконструкции, который попытался вживить небольшой городок 18-го века в этот мегаполис 20-го века», – рассказывает автор.

«Первая площадь – очень постсоветская, с тесными подземными переходами, полными людей, торгующих цветами, булочками и лотерейными билетами. Вторая стала главным в городе хипстерским районом с крафтовым пивом и домашними блинами под фасадами эрзац-наследия. Но обе они, как выяснилось, остаются государственными проектами». 

Группа польского антрополога Михала Муравского, как пишет автор, решила собрать самое нелюбимое в Минске: антиобщественное взаимодействие, китч, «слежку» и «милицейский надзор» – «и отправить все это в гигантскую кастрюлю борща в виде стадиона “Динамо”». 

Хазерли пишет, что его очень вдохновили презентации студентов: «Они особо подчеркивали разницу между “совком”, остатками советских подходов, и “советским”, что, по их мнению, может обозначать нечто иное для глубоко консервативной политики современных минских правителей. 

Во времена, когда это стабильное общество столкнулось с самыми масштабными протестами за последние десятилетия, эти советские площади и социальное наследие особенно важны. То, с каким юмором и нюансами на них взглянули студенты, говорит о том, что у архитекторов здесь будет интересная роль». 

«Я ОШАРАШЕН». ЧТО ДУМАЕТ ПО ПОВОДУ СТАТЬИ МИНСКИЙ АРХИТЕКТОР 

Мы попросили известного минского архитектора и урбаниста, одного из участников форума Георгия Заборского рассказать, что его удивило в статье Оуэна Хазерли.

«Я был просто ошарашен таким колониалистским подходом к журналистике в 2017-м. Как будто нырнул в 1990-е. Теперь я чувствую себя так, как, наверное, чувстовали себя власти Сингапура, когда Уильям Гибсон опубликовал эссе “Диснейленд со смертной казнью”, – с одним отличием. 

Текст Гибсона был жестким и критическим, но он, по крайней мере, создал сильный и эстетичный образ – Иероним Босх модернистского Ада. С другой стороны, текст Хазерли рисует бездушную, серую картину серого места. 

В течение форума я четырежды повторял студентам заповедь: считаешь тему скучной – не пиши ничего, оставь ее тем, кому она интересна, пусть даже этот интерес питается страхом или ненавистью. 

Конечно, немало пессимизма в тексте Хазерли – на совести самих студентов-архитекторов. Не сумев пока найти в своем городе то, что по-настоящему захватило бы их, что передадут они приезжему писателю? Но и вина автора в этом есть: почему он не нашел собеседника, который мог бы показать ему другие стороны Минска? 

Вот абзац о «пустых неуютных площадях». Черт, это все равно что прийти в квартиру к молодой влюбленной паре, которая проводит все свое время в спальне, и устроить им выговор за то, что на кухне у них как-то неуютно! Оуэн, почему вы не попросили кого-нибудь типа меня, знающего процесс изнутри, проводить вас в спальню нашей культуры? 

Говоря об интерпретации результатов воркшопов… Я уверен, что студенты из мастерской Михала Муравского сварили свой “борщ” не только из аспектов “минскости”, которые им ненавистны. Их проект – действительно квинтэссенция “минскости”, но во всех ее проявлениях, не только дурных. 

Представьте себе: художник влюблен в свою модель настолько, что с улыбкой переносит на холст все присущие ей черты. А Оуэн, глядя на это, говорит, что “художник посвятил свою работу недостаткам своей модели”. 

Я был в восторге от этого проекта именно потому, что увидел в нем адекватный и ироничный микс любви и ненависти, которые мы испытываем к отличительным чертам нашего города. Только отсутствие правильной оптики может превратить многомерную любовь-ненависть в одномерную ненависть. 

Неужели Коолхаас ненавидел Манхэттен, когда делал очень похожий по сути проект под названием “Город пленного земного шара”? 

Та же история с “потрепанными, лишенными внимания сталинистскими дворами” привокзальных домов, которыми занималась мастерская Дмитрия Задорина. Ее изложение Оуэном неверно даже на уровне фактов. Если уж что и оказалось без внимания – так это реальное использование этих дворов жителями и отчаянная борьба между ними, архитектурным сообществом и несколькими инвесторами, стремящимися возвести там новые здания. 

У студентов, которые работали с Дмитрием, считанные дни, этот недостаток внимания можно объяснить отсутствием любопытства к реальным городским процессам. Но ведь и Хазерли не хватило любопытства для того, чтобы понять реальные причины тех явлений, о которых он пишет! 

У меня двойное послание

Зарубежным авторам: избавьтесь от колониального взгляда на Минск. Найдите кого-нибудь, кто любит этот город, задайте ему десяток вопросов о том, что и почему они любят. Может быть, вам тоже удастся влюбиться и стать немного счастливее?

Белорусским студентам: учитесь любить. Это иногда нелегко, но это сделает вас талантливее и счастливее. Сделает ваш подход конструктивным. В моем поколении опыт любви и влюбленности был очень ранним переживанием – после воркшопа мне кажется, что в вашем поколении все иначе. Недостаток любви – к чему угодно, к человеку и людям, к фильмам, книгам и городам – делает вас скучными и заставляет транслировать эту скуку повсеместно».