Фотографиня Даша Бубен, журнал «Имена» и общественное объединение «Радислава» сделали фотосессию с участием 4 женщин, которые стали жертвами домашнего насилия. Их спасли в организации – и теперь они не боятся рассказать свои истории.
О чем проект «Выжившая»
Эти женщины впервые открыли свои лица. Каждая из них подвергалась насилию. Насилию разному, но одинаково страшному. Разные люди причиняли им боль и страдания. Супруги, партнеры, родители. Каждая из этих женщин знает, что есть жизнь «до» и что есть жизнь «после». И знает цену этой разнице. В критической ситуации они взяли себя в руки и однажды признались сами себе: «Мне нужна помощь». Своим примером они хотят сделать проблему насилия видимой, а также поддержать ту, кто сегодня боится быть обвиненной, непринятой.
Пострадавшим от домашнего насилия помогает общественное объединение «Радислава». Убежище для женщин и детей, которое работает в Минске, дает женщинам крышу над головой. Часто насилие происходит в семье, где супруги делят одну жилплощадь, а когда у женщины больше недвижимости нет, ей вообще некуда уйти. Писать заявления в милицию женщины часто боятся по этой же причине: ведь все равно придется вернуться в ту же квартиру. И кто защитит? Именно поэтому «Радислава» помимо убежища также дает этим женщинам психолога, юриста. Если нужно отстоять права женщины в суде – адвоката. Ведет для них курсы женской самообороны.
«Выжившая» – это созданная фотографом Дашей Бубен серия фотопортретов женщин, которые пережили насилие. Они рассказывают о том, как попросить о помощи, пережить ту боль, страх, отчаяние, стыд, вину, которые они испытывали или их заставляли испытывать. Это рассказы об обретении себя и возвращении контроля над своей жизнью.
Алина: «У меня начинались приступы сильной самоагрессии»
– С какими последствиями я столкнулась, пережив насилие? Я никогда не была большой оптимисткой, но у меня были цели, конкретные планы на жизнь и собственные желания. После длительного времени в постоянном ежедневном, ежечасном стрессе, насилии моя жизнь потеряла те светлые краски, которые были. Цели перестали казаться мне достижимыми, жизнь потеряла смысл, все стало видеться в черном цвете. Частые слезы, панический страх опоздать куда-то, не важно куда: на работу, в институт или на встречу.
Я спокойный человек по природе, но у меня начинались приступы сильной агрессии, что, в принципе, было обосновано как ответ на давление и избиения.
Начались приступы самоагрессии – я начала резать тело и кусать руки, царапать лицо, – которые становились чаще, а потом и вовсе стали привычкой.
Внешне я совсем обычная, но видела себя уродом. Смотрела в зеркало и плакала. Вздрагивала от каждого шороха, много плакала. Мое неумение защищать себя наложило отпечаток на отношения в социуме: при необходимости я была просто не в состоянии защитить себя. Голос дрожал, тело сковывало, коленки дрожали, и я не решалась за себя постоять. Соглашалась на то, что не хотела делать в принципе. Я стала заботиться о других, посвящать много времени им, то есть чужим людям, но только не себе. О себе не заботилась, не умела и не хотела… Пережила попытку самоубийства.
Только честная, долгая работа со специалистами, периодические госпитализации в стационар, огромное желание помочь себе дает результат.
Извинения, подарки, обещания исправиться… Да чушь это все. Закрыть глаза, уши. И бежать. Поведение насильника непредсказуемо, последствия разрушительны. И только сбежав ты сможешь сохранить жизнь и здоровье себе и своим детям. Другого выхода нет.
Когда ты живешь в насилии, кажется, что твоя проблема уникальна. Только ты живешь в этой грязи, и так стыдно просить помощи. Но просить помощи, уходить от насилия – еще раз повторюсь – надо! Когда ты открываешься, оказывается, что ты не одна, кто живет в насилии. Конечно, это чудовищно, но стыд притупляется. Важно понять, что не ты должна стыдиться, а агрессор.
Уйти непросто, но надо, чтобы спасти себе жизнь, сохранить здоровье, психическое и физическое, обрести независимость, научить своих детей выстраивать отношения безопасные, основанные на уважении, доверии, а как можно научить детей, если сама в опасности? И чтобы восстановить себя, свои внутренние ресурсы, которые есть у каждого! Уж поверьте, я точно теперь это знаю.
Я до сих пор борюсь с последствиями пережитого насилия, и только длительная, сложная, честная работа со специалистами и огромное желание излечиться дает возможность помочь себе.
Нет ни одной причины, чтобы мужчина смог позволить себе оскорбить, ударить или изнасиловать женщину. Это преступление. И единственный выход из ситуации насилия – бежать. И обращаться в правоохранительные органы.
В «Радиславе» помогли мне созданными условиями для комфортного временного проживания в безопасности, где я знаю, что сегодня меня не будут бить, унижать, оскорблять. Делать вещи, которые не хочу. Мне помогли с питанием, когда я ушла совсем без денег, а до зарплаты нужно было дотянуть. Я могу работать со специалистками – психологиней, юристкой – и посещать психотерапевтическую группу, чтобы восстановить силы, ресурсы после пережитого насилия. И понять, как действовать дальше. Меня приняли в безопасные условия временного проживания, отогрели, накормили, вылечили.
Я не могу сказать, что я исцелилась. Нет. Я все еще впадаю в регресс, периодически в отчаяние, но мне значительно легче. Потому что я ушла! Потому что нашла помощь. Я в окружении очень светлых, заботливых, интересных людей. Я нашла друзей, начала заботиться о себе, развиваться, изучать английский, точно знать, чего хочу, и достигать цели.
Алла: «Ему нравилось ощущение власти надо мной, даже если это была простая бытовая мелочь»
– Мне всегда казалось, что жертва домашнего насилия – это не про меня. Но вот сегодня я сижу и рассказываю свою историю, которую долго скрывала от всех и всеми возможными методами.
В самом начале я не обратила внимания на самые первые признаки, очаровывалась. К примеру, у него резко менялось настроение, и у меня было ощущение, что он от меня отгораживался. За что-то меня наказывал. Только я все не могла понять, за что. Или ревность была на пустом месте. Повстречайся с ним еще каких полгода, мне бы точно хватило по горло, и мы бы просто разошлись. А тут я все больше и больше втягивалась.
Сама по себе атмосфера была не стрессовая, а какая-то адская. Поле, в котором я находилась. Ему нравилось ощущение власти надо мной, даже если это была простая бытовая мелочь. Он только кричал. У него было агрессивное лицо. И это могла быть просто вспышка на ровном месте, я даже не понимала почему. Он это объяснял, что он такой экспрессивный и «если ты меня любишь, то должна видеть за этой агрессией меня, нуждающегося в любви, и не важно, что я кричу». А я боюсь, что у меня к тому времени начались заикания.
В этой своей нужде, зависимости я дошла до того, что страхи меня обездвижили. Когда просто просыпаешься и боишься жить. Дошла до того, что мне необходим был рядом хоть кто-то, хоть враг, но чтобы рядом. И я за него держалась.
Родителей, подруг у меня не было как поддержки. Это о том, как я оказалась в такой ловушке. Вид страшный, анорексия, угробленная самооценка. Лет десять я работала, тренинги, общение. И была в отношениях с человеком, который умер от рака, но с которым у нас была любовь. И вот этот наработанный багаж в одночасье рухнул, провалился. Никогда не ожидала, что окажусь в таком аду, ниже плинтуса. В самом страшном сне не могло привидеться.
Всегда казалось, что у меня такой крепкий внутренний стержень и, что бы со мной в жизни ни случилось, я выстою.
Сейчас я ничего не берусь утверждать: можно наработать какой угодно багаж, никогда не знаешь, в какую ловушку угодишь, где споткнешься.
Долго-долго была вина, думала, что я что-то не так делала. Что надо было быть еще более ласковой, еще более уничтожиться. Надо было, чтобы меня в живых не было. И нет поддержки, помощи, человека, который скажет, что это преступление, что надо писать заявление. Здесь нужны конкретные указания, что делать.
Елена: «Первый удар был вроде оплеухи, то ли в шутку, то ли всерьез»
– Насилие начиналось очень незаметно. Придавливал, смотрел на мою реакцию. Когда, например, прикрикнет на сына или оскорбит меня. Я сперва не позволяла ему на детей наезжать. Выкидывал еду, которая ему не нравилась. Дети дров не принесли: «Пошли вон, будете на улице мерзнуть». Долбил, долбил. А я старалась сглаживать, чтобы дети не видели, не слышали всего этого.
Первый удар был вроде оплеухи, то ли в шутку, то ли всерьез. Но сильный удар был, когда я неправильно ответила по телефону. А дальше было больше. Бил в основном по голове, но не по лицу, чтобы синяков не было. По голове кулаком.
Бил по телу. Говорил мне: «Я умею бить так, что следов не останется». И так и было. Ноги выкручивал так, что суставы ломал.
И безысходность такая была. Ребенок в школе – ему надо учиться. И терпела, такая ситуация была, что никуда не денешься. И у самой работа. И знаешь, что когда придешь с работы, то что-то будет. Страшно, конечно, было. Угрожал. Один раз у подруги тогда пожила, он пообещал, что больше так не будет. Поехала, вернулась. Поверила, что не повторится. Через месяца три все стало повторяться. Как только устраивалась на работу, сразу начиналось.
Сейчас я научилась любить себя. Хорошая работа сейчас, хорошие люди вокруг. Хожу, учусь, развиваюсь. Планы остаться в столице. Уже не можется назад – уже привыкла.
Сынок поступил в минский лицей, учится хорошо, ему тоже понравилось в Минске. Возвращение невозможно, здесь хорошо. Всегда можно заработать – главное не лениться. Ну и очень хочу, чтобы у сына было хорошее будущее, с перспективами. Когда нет насилия – дышится совсем по-другому. Теперь все легко, можно и горы свернуть.
Диана: «Он мной откровенно манипулировал, запугивал, постоянно контролировал»
– Еще полтора года назад я слово «насилие» понимала буквально. И совершенно не знала, что домашнее насилие может быть не только сексуальное, но и моральное, психологическое и экономическое. Сегодня я твердо уверена, что домашнее насилие – это невидимая клетка. Ты вроде бы не заперта в четырех стенах: ты гуляешь по улице, ходишь на работу. И в то же время тебе многого нельзя. По сути, ты ходишь на работу, гуляешь по улице с ребенком… и все. Торопишься домой, боишься где-то задержаться, даже в магазине страшно, что будет большая очередь и ты не успеешь прийти вовремя домой… Иначе скандал.
Клетка, потому что мозг зомбирован, ведь каждый раз, когда ты говоришь, что тебе плохо, муж твердит: «Это нормально, все так живут, не бывает так, как в фильмах». Тебе внушают, навязывают чужое мнение (в моем случае это мнение мужа), ведь все, что бы ты ни сказала, в конечном итоге обернется против тебя.
Агрессоры всегда знают слабые места и страхи своих жертв. Они начинают манипулировать этими страхами. Если ты перенесла какую-то тяжелую болезнь, тебя попрекают этим, говорят, что это повод забрать у тебя ребенка. И ты стараешься быть покорной и «не гневить барина», чтобы тот действительно не забрал у тебя ребенка. Если у тебя есть высшее образование, а у него нет, то в отношениях с агрессором это становится твоим недостатком.
Он мной откровенно манипулировал, запугивал, постоянно контролировал, запрещал общаться с подругами, сестрой, родителями, не пускал в кино. У меня не было своего мнения и Личной Независимости (именно с большой буквы).
В своей семье я теряла свою индивидуальность. И самое страшное то, что я думала, что все так живут.
И, чтобы начать думать по-другому, мне с ребенком пришлось сбежать от мужа, скрываться от него, поменять телефоны.
Сейчас я совершенно точно знаю, что я независима, свободна. Мне не нужно бояться, что я задерживаюсь в магазине в очереди. Я могу делать то, что хочу. Я могу ходить куда хочу. Я могу общаться с кем хочу. И мне за это ничего не будет! Нам с сыном теперь комфортно и спокойно. Нет криков, скандалов.
Поддержать деятельность «Радиславы» можно на сайте журнала «Имена».
Фото: Даша Бубен.