Женщина, 30 лет проработавшая киномехаником: «Старые фильмы не люблю – актеры переигрывали»

Марина Федорович родилась в поселке Городище Пинского района, а в 1966 году переехала Минск, где работала профессиональным киномехаником.

– Папа заставил поступить в индустриальный техникум после 10-го класса. Я, конечно, поступила, но пришла домой и соврала, что не взяли. Не хотелось мне туда. Меня почему-то потянуло в училище киномехаников, да еще и из дому хотелось съехать скорей, самостоятельной жизни хлебнуть.

«Закрыл нас в подвале: “Пока не выучите, не выйдете”»

– А чему учили киномехаников?

– Много чему… Мы как-то не выучили в училище кинотехнику. А тогда как раз проходили узкопленочный кинопроекционный аппарат «Украина». Преподаватель наш, Карпухин, закрыл мою группу в подвале и сказал: «Пока не выучите – не выпущу». Принес нам целую сетку батонов и молока, чтобы с голоду не умерли (смеется).

Мы сидели, учили. А потом подумали: а давайте ему нашкодим! Разберем новый проекционный аппарат! И давай отвертками раскручивать ролики, скачковые барабаны. Карпухин приходит – чуть в обморок не упал. Опять нас закрыл и заставил обратно собирать. После такого я этот аппарат «Украина» знала от и до!

– А как в Минск попали?

– Я работала в деревнях на Пинщине, а потом подруга сообщила, что в Минске строится камвольный трикотажный комбинат, там набирали молодежь на учебу. Я и туда сунулась. На камвольном мне не понравилось: заводская проходная, не мой уклад жизни. Киносеть Минского района направила меня в Тростенец, в Новинки – исправлять их отсталую «кинообстановку», а потом и в Острошицкий городок в дом культуры.

– Девушка-киномеханик – даже звучит странно!..

– Мне нравилась моя работа. Я себя везде хорошо зарекомендовала. Лучшие фильмы давали только мне, ведь прокрутить их не так просто, да и дорогое это удовольствие. Можно легко испортить, если ты растяпа. А у меня всегда были точные переходы во время проекции, техника блестела, всегда все было отрегулировано. Меня часто просили показывать фильмы на закрытых показах для высокопоставленной публики.

Конечно, и у нас была плановая экономика. Я выполняла целых два плана! Бывало, привозят мне утром «Фантомаса» для вечерних сеансов. Почему он должен был лежать без дела целый день? Я его ставила и в 12 часов дня, и в 3 часа.

– То есть у вас не было жесткого графика сеансов?

– Я не была привязана ко времени. Как хотела, так и ставила. А бывало, знакомые приходят и говорят: «А прокрути-ка фильм завтра утром, пока у тебя не заберут!» А я говорю: «Ну давайте, приходите и прокрутим». Там же, в Острошицком, я доросла до старшего киномеханика, у меня даже был помощник. Потом вышла замуж, муж работал в Минске старшим инженером в Госкино, его уже нет в живых.

«Фантомас», «Анжелика и король» собирали большие очереди

– Где работали в Минске?

– Ой, много где. И киномехаником-воспитателем в училище, и секретарем комсомола. Когда родилась дочка, устроилась в кинопрокат фильмопроверщицей. Это своя система, когда работаешь в ней, везде всех знаешь.

– «Фильмопроверщица» – это что за специальность такая?

– Проверяешь фильмы и ставишь категорию: от 1 до 3. Ремонтируешь пленку: склейка, стрижка, перфорация. Интересная работа, но сидячая. Потом там же стала старшим киномехаником. Мне это нравилось, аппаратура у меня всегда работала как часы: я ее вычищу, настрою.

– Как к вам попадали фильмы?

– Мы получали разные фильмы с московской киностудии. По разнарядкам – документальные, идеологические, художественные и т.д. Они были нашей собственностью – прокатывали на свое усмотрение. Новые фильмы, как обычно, сначала город показывал, а потом уже и районы.

– А с «Беларусьфильмом» сотрудничали? Много белорусских фильмов показывали?

– Ну конечно, хорошие же фильмы были. «Беларусьфильм» считался родственной организацией. Он и мы подчинялись Госкино. У нас вроде не было копировальной фабрики, поэтому «Беларусьфильм» отправлял фильмы на Москву, а оттуда копии присылали нам. Вот, кстати, фото из училища.

– Были какие-то особые указания, сколько и каких фильмов показывать?

– Обязательно было в разнарядке кино, связанное с войной и идеологией. Были даже указания, сколько наших фильмов, а сколько зарубежных показывать. Конечно, больше заинтересованы были в своих фильмах. Но все же, например, фильмы «Фантомас», «Анжелика и король» обязательно показывали, потому что они собирали большие очереди. Знакомые телефон обрывали, чтобы я достала им билеты. Наши фильмы тоже популярные были. На «Белые росы» очень много желающих было, например.

Но премьеры не были торжественными. Они всегда проходили в ведущем кинотеатре «Октябрь». Перед сеансами часто приглашали выступать московских актеров. У нас были Евгений Матвеев, Эммануил Виторган, Георгий Жженов... Матвеев как-то зашел к нам, а сотрудницы все на него налетели. Он раскинет руки и протянет: «Ба-а-абоньки мои!» Муж после премьер обязательно кого-нибудь из этих московских и домой приводил.

«Я должна все знать. Чтобы не быть дурой»

– Какие фильмы больше всего любили вы сами?

– Нас с мужем однажды поразила премьера японских фильмов. Я удивлялась и поражалась цветам и насыщенности их пленок. Боже, все живое на экране, цвета – ах! Голубое небо – оно голубое, белый тоже чистый, яркий. Если у меня спросить, о чем был фильм, – не помню! Я сидела, смотрела на эту природу на экране. Пленка была просто живая. Я даже сейчас отличаю по телевизору, где зарубежная пленка, а где наша. Нет живого цвета, это очень бросается мне в глаза.

Недавно зашла в магазин, хотела купить ноутбук. Много их там стояло, все включены были. Я указываю на полки и говорю продавцу: «Это, наверное, немецкие у вас, а это – японские!» Права оказалась. Тогда продавец попросил выбрать из них лучшие. Я и выбрала, оказалось – действительно ноутбуки высшего класса.

– А сейчас вы любите ходить в кинотеатры?

– Не поверите: с тех пор, как я ушла из этой сферы, только один раз была в кинотеатре. Почему? У меня не хватает терпения. Зрители: кто-то сидит грызет что-то, кто-то разговаривает. Смотришь на это все и думаешь: «Господи, какое бескультурье. Ты же пришел в кино. Зачем? Поесть?» Раньше публика была совершенно другая. Еще я не люблю современные фильмы. Не те цвета, ужасные. Неживое все. Бессмысленное. Настолько это кино пало… И что мне особенно не нравится – все тексты сопровождаются громкой резкой музыкой. Этот текст должен каждый человек услышать. Зачем его глушить?

Мне нравились фильмы «Судьба» по Проскурину, «Офицеры». А более старые фильмы тоже не нравились. Хоть это и шедевры, естественности в них не хватало, актеры переигрывали.

Кстати, по поводу ответственности. Когда в Острошицком работала, была у нас аппаратура на ксеноновых лампах. А они такие – в любой момент могут взорваться. У меня один раз во время сеанса случился взрыв. Даже на задних рядах люди подскочили. Я включила свет в зале и в рупор говорю: «Успокойтесь, подождите 15 минут, фильм продолжим». А мой помощник Саша, смешной был, паникует: «Старшáя! Старшáя! Ты сделаешь что-нибудь? Сделаешь?» А я говорю: «Ну, сделаем, Саша, успокойся. Есть запасные лампы, отражатель». А он кричит: «Ты сама установишь?» Ну конечно! Отключила напряжение, поставила новый отражатель и лампу. А сама думаю, правильно ли? Отрегулировала отражатель, чтобы в центре на экране пятна не было. В итоге все получилось.

На меня донесли директору, а он, узнав, что я так ловко все исправила, сказал, что с меня пример нужно брать!

– А почему ушли из кинопроката?

– Перестройка началась. Она и в голове происходила, нужно было думать, как из кризиса выходить. По выходным торговала розами на Комаровке. Старалась, чтобы не вялые были, плохие розы выбрасывала. При этом зарабатывала больше, чем в кинопрокате в месяц. Потом Польша началась, торговля парфюмерией и джинсами затянула. На накопленные деньги мы купили дерево и кирпич для дома. И сразу после этого – бац! – провал, развал. Сберкнижки у людей пропали, все нищие. Но не я. У меня деньги в дереве, кирпиче и джинсах (смеется). А вот в кино я больше не вернулась.

– Вам самой снимать фильмы никогда не хотелось?

– Никогда не хотелось. Я человек-практик, не любила учиться и зубрить. Увидела – разобралась, сделала и усовершенствовала. Летала я по жизни, но знала, что именно этого и хочу… Технику я люблю: если новый телефон, обязательно изучу от и до. Моему второму мужу ничего не надо. Читать – глаза болят. А я говорю: «Господи, зачем же эти глаза, если ими не пользоваться?» Меня иногда люди поражают ограниченностью. Казалось бы, компьютеры есть, интернет, книги – сиди изучай. А шаг влево, шаг вправо – не знают ничего. Внучка говорит, что я продвинутая. А чего в жизни отставать? Я должна все знать. Чтобы не быть дурой (смеется).