Недавно мы рассказывали о реконструкции Троицкого предместья, которая многим кажется неоднозначной. Чтобы картина была полной, CityDog.by поговорил с Леонидом Левиным, одним из главных архитекторов обновленного предместья, о «еврейскости» этого места и о том, что сегодняшняя реконструкция была бы хуже.
– Насколько нынешнее предместье соответствет тому, что было раньше?
– Для меня оно осталось образцом серьезного восстановления исторической части города. Для работы объединилось множество специалистов. Поначалу многие к проекту отнеслись очень подозрительно: «Не будем делать! Это выйдет новострой, новодел!» Но мы работали с архивными документами, и реставраторы нам рассказывали, «як было раней». Конечно, мы не могли все так делать: улицы, где гуляют гуси и свиньи? Используя старое, мы создавали новое. Но концепцию застройки Троицкого и всю среду: каждый дом, фасады и даже колорит – мы старались сохранить. Например, если здание было внизу кирпичное, а вверху деревянное, мы так и делали. Абрис дома обязательно оставался. Даже очень сложный рельеф в Троицком мы не тронули: поэтому там много лестниц, проходов.
– Каким было Троицкое в годы перед реконструкцией?
Как вам сказать: такой Шанхай, не Шанхай... Был жилой район. Люди селились в Троицком и до, и после войны. Но если возвращаться к истокам предместья, то все было так, как сейчас: ремесленники, торговцы совмещали жилье с мастерскими, магазинчиками и лавками. Наверху жили, а внизу продавали. Конечно, мы поменяли функцию каждого дома, хотя, если нам говорили, что вот в этом доме было кафе, мы старались делать кафе, если лавка – то лавку.
– Что больше всего вам нравится в Троицком?
Главной находкой я считаю полное воссоздание среды района. Это тот мир, который был в Троицком, правда, без луж и ужасных дорог.
– В предместье даже после войны жило много евреев. Были ли идеи увековечить «еврейскость» квартала?
– Я сам еврей, но в то время мы даже не говорили об этом. Пятая графа, все отравлены антисемитизмом... Слава богу, сейчас растет новое поколение. А тогда было негативное отношение к целому народу. Мы знали: в предместье жили евреи, была синагога. Даже обращались к раввину, чтобы ее восстановить. Но он отказался, посчитал, что это слишком активное для синагоги место: тут тебе и кафе, и рестораны. Много было нюансов. Были мысли сделать в синагоге еврейский музей – не дали.
– Если бы вы сейчас занимались Троицким, что бы изменили в проекте?
Парадоксально, но сегодня предместье тот же авторский коллектив реконструировал бы хуже, чем тогда. Да, стало больше хороших средств, взять те же красители для фасадов. Зато сильнее зависимость от указательных, волевых решений. Нам дали возможность делать все так, как мы хотим. Сейчас нашлись бы чиновники, которые сказали бы: «Я считаю, тут высотка нужна». Как делают в Верхнем городе? Раз – и пошла высотка из-за старых домов. Сейчас сложнее работать.
– Многие называют восстановленное предместье стилизацией, лубком: вроде бы похоже на европейский городок, но ничего общего с реальностью. Что на это скажете?
– Критики, ударов, обвинений было очень много и сразу после реконструкции. Лубочная, рафинированная архитектура... Как угодно говорят. Но если бы вы сейчас меня спросили, я бы ответил, не задумываясь: «Нет, мне не стыдно за Троицкое предместье». Мы сделали для столицы хороший подарок. Да, недоработки есть. Мы о них знаем. Но разве мы сейчас будем говорить: «Ой, ребят, а мы не то окно сделали, не в тот цвет покрасили?» Весь ансамбль Троицкого был сделан на одном дыхании, в одном творческом порыве. Понимаете?
Минчане любят это место, даже если судить по опросам трудящихся по телевизору. Многие не подозревают, что это реконструкция 80-x, думают, так все и было. Я сам люблю гулять там, это абсолютно другая среда.
– А каково это: гулять по месту, к строительству которого ты имеешь прямое отношение?
– Знаете, очень приятно. Вспоминаешь, как проектировали каждую лесенку, подпорную стенку... Когда ко мне приезжают гости, я веду их в Троицкое. Конечно, сейчас все угроблено этим новым домом. Это безобразие! Он закрыл Оперный театр, задушил предместье. В этой гаргаре будет жить масса народа, а там столько автомобилей, пешеходов... Будет им не сахар.
– Сейчас многие говорят о том, что предместье не должно быть жилым. А как вы считаете?
– Квартиры дают кварталу жизнь. Административные учреждения, кафе и ресторанчики работают до определенного времени, потом закрываются. А если там жилье, то горят огни, приходят гости.
Некоторые говорят, что проспект Независимости надо освободить и отдать под общественные нужды. Конечно, кафе, магазины – все это должно быть, но если убрать жилье, проспект станет мертвым.
– Что изменилось в Троицком со времен реконструкции?
– Вопрос больной. Сейчас работают другие начальники, и они довольно лихо расправляются с кварталом. Сколько временных сооружений появилось по Старовиленской? Я знаю, кто-то готовил проекты по застройке участка, где предместье примыкает к воде. Еще кто-то делал дикие предложения чуть ли не перевернуть там все вверх ногами, вообще не учитывая предместье. Деньги могут многое.
– Какие уголки столицы, на ваш взгляд, нельзя трогать?
– Все, что связано с историей. Кто-то скажет: история – это два-три столетия, но нет! Для зданий даже одна сотня лет в счет. Вот сейчас замахиваются на выставочный павильон напротив Большого театра оперы и балета. Дорогие друзья, это пусть и не памятник архитектуры времен Ивана Грозного, но это памятник архитектуры сталинской эпохи. Тоже надо сохранять!
Но, увы, я могу только сочувствовать. Я ведь даже не ЖЭУ. А у многих минчан нет боли или гордости за свой город. Некоторые приезжие его почти не знают. Для них Минск что для меня какое-нибудь африканское местечко. И вот приезжает богатый инвестор и говорит: «Я хочу из этой тарелки кушать!» Платит большие деньги, и ему отдают святые куски земли.
Я все время переживаю за то, как столица преображается. Это особый город, он не похож на другие, но сейчас постепенно начинает превращаться в пригород Москвы. А Троицкое как бы напоминает: «Ребят, что вы делаете? Можно же построить так, чтобы было красиво для города, для жильцов». Во всем должна быть духовность, а она связана со стариной. В панельном микрорайоне духовность не воспитаешь.
Сегодня я не вспомню каждый дом в Троицком: время стирает конкретику, почти тридцать лет прошло. Но помню, что предместье мы делали как для себя.
– Каким вы видите Троицкое лет через пятьдесят или больше?
– Хочу только одного: чтобы квартал не снесли и не построили там высотный самодел или очередное «сити». Ведь если найдется архитектор, который убедит руководство: «Что вы, это же в центре города, золотая земля. Давайте снесем квартал и будем строить!» – то появится еще парочка таких гаргар, как сейчас у предместья выросло.
Вместе с супругой Натальей Николаевной, тоже архитектором
Фотo: CityDog.by.