Когда нам нужно разобраться в себе и найти помощь, мы идем к психологам. А куда за помощью идут сами специалисты? Поговорили с минскими психологами о том, как избежать выгорания, когда ты постоянно выслушиваешь проблемы других.
«Хожу к психотерапевтке уже 10 лет – только рядом с ней плачу так, как не могу расплакаться сама»
Юлия работает в психологии 18 лет. Она вспоминает, что на личную терапию стала ходить еще студенткой, и добавляет, что часто люди выбирают профессию, чтобы просто помочь в первую очередь себе.
Юлия Воронина
психологиня, гештальт-терапевтка, супервизор
– Только они думают, что будут помогать другим, – объясняет Юлия. – Я быстро поняла, что мне интересна психология и хочется разобраться в себе и практических методах. Мне было интересно, как устроены человеческие отношения и психика.
Когда мне говорят, что ребенок хочет поступать на психолога, я советую походить сначала на терапию, а потом решить, нужно ли человеку туда идти или достаточно будет этого самоисследования.
Психологиня замечает, что в ее работе много переживаний и бывают моменты опустошения, когда не хочется разговаривать с близкими. Помогает профилактика выгорания и смена занятий.
– Для меня инструмент работы – моя собственная личность и техники, которыми я владею. Как пожарные идут в огонь, так и мы идем в чувства клиентов. У нас постоянное соприкосновение с сильно заряженными чувствами: печалью, болью, злостью. Личная терапия нужна, чтобы психолог не был занят своими переживаниями.
Я практикую технику дыхания, играю на ханге – это тоже способ переключиться и расслабиться. Еще придумываю себе букеты из живых цветов – даже сделала в инстаграме традиционный выпуск в сторис. Возможно, не самая экологичная история, но меня это радует. Когда работаю онлайн, то букет стоит за ноутбуком, я его вижу – и он меня вдохновляет.
Раз в месяц Юлия встречается с другими психологами на супервизии (терапия, направленная на оценку и коррекцию профессиональной деятельности психолога, основанная на общении с более опытными коллегами. – Ред.). Она замечает, что такие встречи очень важны. Это не только помогает разобраться с ситуациями на работе, но и просто выговориться.
– Для психологов большой ресурс – люди, особенно коллеги, с которыми можно говорить о работе. У нас довольно специфическая сфера, невозможно делиться деталями с близкими и семьей: это не всегда понятно или интересно. Тогда общение с коллегами и взаимная поддержка становится важным ресурсом.
Даже если мы рассказываем описание какого-то случая, то личность клиента остается конфиденциальной. Мы не озвучиваем ничего, что могло бы идентифицировать человека даже в супервизии или интервизии (в отличие от супервизии, работа в группе между равными по своему уровню и статусу специалистами. – Ред.). Но можем рассказывать особенности своих переживаний рядом с этим человеком или придумывать стратегии, с которыми можно двигаться дальше.
А раз в две недели Юлия посещает личную терапию. Со своей психологиней она начала работать еще в родном городе Гомеле – 10 лет назад. После переезда в Минск Юлия не смогла найти ей замену.
– Мы уже очень много лет вместе, это такое сопровождение жизни в целом. Тему заботы о себе и баланса между работой и жизнью мы обсуждаем часто, потому что я люблю свою работу и немного трудоголична. Сейчас вот пытаюсь договориться с собой, чтобы не пойти учиться ни на какую специализацию в этом учебном году. Надеюсь, что получится.
Есть история последних месяцев, которая меня поразила в отношениях с моей терапевткой. У меня умерла бабушка в апреле, она жила в Гомеле. Утром я узнала об этом, работала день и вечером поехала в Гомель. На следующий день приехала и часть дня спала, приходила в себя, а вечером снова работала.
Конечно, я горевала и плакала, но приостановила силу, сжала свои переживания. Когда наконец после этих дней встретилась с терапевткой, я плакала так, как не могла расплакаться сама, несмотря на то что знаю цену слезам. Только рядом с ней я смогла горевать из глубины своей души, и это было ценным опытом для меня.
«Как только ощущаю, что после клиентской боли теряю устойчивость, – это повод идти к супервизору»
Анастасия в психологии с 2009 года. Раньше она работала в сфере управления персоналом и преподавала психологию в университете, а последние два года ведет только частную практику.
Анастасия Парфенова
практикующая психологиня, магистр психологических наук
– Мы, психологи, не носим волшебных мантий, которые спасают нас от эмоционального выгорания и других проблем, – говорит Анастасия. – Безусловно, у нас больше уровень осознанности – становишься бережным к себе, раньше замечаешь признаки усталости. Это снижает риски, но не гарантирует, что с тобой ничего не случится.
Для профессиональной гигиены Анастасия посещает личного терапевта и супервизию. Супервизоров у нее двое: один – общей, а другой – узкой специализации.
Для профилактики выгорания Анастасия стремится к балансу личного и рабочего времени. В свободное время занимается спортом, ходит гулять в лес и посещает творческие мастер-классы.
Между клиентами у психологини – короткий и большой перерывы. В это время она выбирается на прогулки и читает. Для отдыха она также уходит в отпуск дважды в год и на выходных не отвечает по работе.
– Я сейчас на постоянной терапии. К своему терапевту я начала ходить еще до частной практики. При выборе смотрела на образование, повышает ли специалист свою квалификацию, ведь одного высшего образования недостаточно. Смотрела еще, насколько мне приятно общаться с человеком, насколько тепло и безопасно.
Наличие опыта личной терапии – обязательное условия для практикующего психолога. Специалист не обязан находиться в постоянной терапии, есть и перерывы. Но это нужно для того, чтобы потом психолог не лечился клиентом, а был для него чистым зеркалом.
С опытом, замечает Анастасия, психологи становятся устойчивее. Она и сама стала больше понимать о себе как о специалистке и многое узнала о своих возможностях и ограничениях.
– Но ты не перестаешь чувствовать. В моей работе много человеческой боли. Как только я ощущаю, что после клиентской истории теряю устойчивость, – это повод идти к супервизору, чтобы разобраться, почему это вызвало сильный эмоциональный отклик, с чем это связано. Если это касается моей личной истории, я несу это все к личному терапевту.
«Иметь собственного психолога для нас важно, чтобы не переносить свои проблемы на клиента»
Пять лет назад Валентина начала работать в медицинском учреждении психиатрического профиля. Там она проводила психологическую диагностику у людей с невротическими и психотическими расстройствами.
Валентина Дудинская
психологиня
– Пациенты наблюдались у психиатра и были купированы препаратами, то есть были безопасными, – вспоминает Валентина. – Но бывали и случаи нападения. Одну мою коллегу пациент даже выследил после работы.
Все это вызывало у меня тревогу и злость. Не на пациентов, а на начальство. У нас не было тревожных кнопок и охраны: пациент в любом состоянии мог зайти и сделать с тобой все, что считает нужным. Мы с коллегами поднимали этот вопрос, но разговор был короткий: «Не нравится – не работайте». Возможно, сейчас стало лучше, я там уже давно не работаю.
Кроме диагностики у психологини были дежурства на телефоне доверия. Это тоже было нелегко, особенно когда звонящих посещали суицидальные мысли. От стресса и страха агрессивных пациентов Валентину спасали собственные знания.
– Я знаю, как работает наше мышление. Вот эксперимент. Представьте лимон: его цвет, форму, он слегка вытянутый, цедра – в точечку. Теперь разрежьте его на две части, возьмите половину и почувствуйте, как сжимаете ее. Сок начинает капать, почувствуйте его на языке. У вас начала вырабатываться слюна? Скорее всего, да.
Так и в жизни. Мы создаем себе фантазии и начинаем в них верить и чувствовать. Если я начну сама себя запугивать, что на меня кто-то нападет, то постоянно буду в стрессе. Но я умею отличать реальный факт от фантазий. Важно не создавать лимоны – не впадать в фантазию.
Для этого своим клиентам я советую вести специальные дневники мысли для проработки тревожных мыслей. Сама я делаю это в голове на автомате.
Через три года Валентина ушла целиком в частную практику. Этим она занимается уже четыре года. Еженедельно девушка посещает психолога, а ежемесячно – супервизию.
– У психологов высокий процент эмоционального выгорания и деформации. Последнее – когда я замечаю проблемы других людей вокруг, которые не являются моими клиентами. Полностью это выключить невозможно, но я стараюсь отделять работу от личной жизни. Разве что как психологиня могу посоветовать книгу и по-дружески поддержать – но не лечить.
Иметь собственного психолога для нас важно, чтобы мы не переносили свои проблемы на клиента. К своему специалисту я прихожу с личными запросами. Мы работаем над многими темами.
Пока основная – детские травмы: я в очень раннем возрасте потеряла отца. Около полугода еженедельных встреч помогли разобраться с этой ситуацией и отпустить. Сейчас травма никак на меня не влияет.
С коллегами на супервизии Валентина обсуждает ситуации на работе. Эти встречи помогают найти правильный подход к клиенту, обсудить волнующие темы.
Чтобы не истощаться эмоционально, психологиня переключается на хобби – готовит, читает книги, выезжает на природу. Помогает и муж, к которому можно обратиться за помощью или попросить сделать массаж в конце дня.
– У меня выгорания не было. Только однажды за неделю перед отпуском стала думать, что очень сильно хочу отдохнуть. Поняла, что я довела себя до такого состояния, так что теперь буду к себе внимательнее.
Перепечатка материалов CityDog.by возможна только с письменного разрешения редакции. Подробности здесь.