Последние дни кофейни «у деда» на «Динамо» (фото)

В легендарную кофейню мы выбирались, как на костер: с долгими напутствиями, советами вроде «только не надевайте кеды» и страшными историями о тотальной неприветливости владельца. Рассказывают, что один его рецепт кофе хотели купить иранцы за 3 000 долларов, но он отказал…

Перешагнув порог, пришлось вести себя, как в фильме про шпионов: не выдавая своих намерений, мы попросили тот самый, известный всему минскому авангарду, кофе по-турецки, уселись в уголке возле аквариума и завели неспешную беседу между собой, разглядывая интерьер и цветных рыбок.

Кофе и правда оказался вкусным, место – насыщенным огромным количеством артефактов, а время – приостановленным. «Ого, телевизор эгоистично повернут к владельцу», – только промелькнуло в голове, но взгляд уже нащупал ТВ-картинку в отражении зеркала над стойкой.

Пора было действовать. Мы поблагодарили за кофе и начали расспрашивать о предстоящем переезде. Хозяин Александр фотографироваться отказался, но разрешил запечатлеть интерьеры: «Вот, сфотографируйте лучше эти круглые часы, я их сам сделал, лет 5 назад. Там вензель мой на циферблате над стрелками. Большую часть вещей, что на стенах, я сам нашел на барахолке».

– 10 лет назад я здесь начал кофе варить, в 2003 году. Мне это место предложили. Когда-то тут камера хранения была: когда люди на футбол шли, вещи сдавали. Маленькое помещение пустовало, использовалось как кладовка для строителей. Куда перееду? Пока не знаю, год уже ищу. Через ГХУ какие-то 60-метровые подвалы предлагают, а мне больше 20 метров не надо. С весны аренда в государственных помещениях в три раза дорожает: сейчас – половина базовой величины, с весны – 154 000 за метр.

Хозяин «Лондона» ходит ко мне кофе пить. Этот бар же из подъезда сделан? Ни разу там не был, неужели большой такой подъезд? Но санстанция больше не утверждает таких помещений.

– В газетной статье, которая тут в углу висит, написано, что у вас когда-то был ресторан…

– Ну, не у меня – я директором фирмы был. Хозяин кредитов набрал, 850 тысяч, и свалить хотел, чуть в тюрьму не сел из-за него. Ресторан «Черный лимон» назывался. Где столовая политехнического, сталинская, в диетическом зале, в левом крыле наверху ресторан. Категории «люкс» был ресторан, первый в Минске. Кулинария – это третья категория, потом вторая, первая, есть высшая, и после нее – люкс. «Планета», «Юбилейная» – второй категории.

– А вы сами из Минска?

– Нет, но я здесь в армии служил,25 лет отлетал на вертолете. Сам из Донецка. В 1969-м как приехал, так тут и остался.

– На что вы рассчитывали, когда открывали эту кофейню?

– Такого в городе нет просто. Сам придумал, на мой характер, только из-за этого на плаву. Нет нигде такого, ни в Питере, ни в Москве, ни в Голландии, ни в Италии. Из Питера ко мне приехали, спрашиваю: «Как вы узнали?», – а они говорят: «В Париже нам сказали».

Я в сфере общепита давно, но кофе – это для одного бизнес, больше не надо, чтоб ни за кого не отвечать. В старом кафе была такая головная боль… Если хоть один день человек поработал в общепите – я не брал на работу, потому что уже умели и обсчитать, и порцию поделить пополам. Студентов брал и учил, как нужно. Бармены такие были: берет бутылку от «абсолюта», водки кристалловской туда, сколько раз ловил. Мы таких в подвале привязывали к батарее.

– Сурово…

– Начало девяностых.

Меня девчонки один раз позвали пообедать, кафе было, не помню как называлось, где сейчас «Планета Суши», на проспекте, с Комсомольской на углу. Официантка несет мне суп в тарелке, колхозница, не на подносе – просто тарелку взяла, палец в супе у нее, под ногтем черная грязь. Ну как так работать? Я в пять секунд бы выгнал.

– Есть люди в Минске, которые жалуются, что кофе у вас в одноразовых пластиковых чашках.

– А вам никогда не попадалась чашка с помадой невымытой? Я работал в «Сытом Папе» на Комаровке. Приехали такие правильные евреи, в цилиндрах и с пейсами. Ну, чашки были там, посудомойка – кафе ведь. Говорят: «Ты нам одноразовую посуду давай, вдруг из этой чашки молоко кто-то пил».

Не все ж хорошо, должно что-то и плохо быть (улыбается). В этой чашке зато в два раза больше порция, чем в обычной. Керамические висят для декора. Их ведь и санстанция не разрешает, здесь мыть негде. У них требования такие – три раковины.

Я уже начал собираться. У знакомой девчонки-фотографа попросил, чтобы сфотографировала каждую стену, чтоб все потом точно так же развесить – не запомнишь же, как висело.

– Много людей к вам приходит?

– Тут не поймешь: долго никого, потом вдруг как набежит толпа – мест нету. Потом опять волнами. Когда никого нет, книжку читаю.

Плохо стало, когда убрали рынок отсюда, вниз перевели. Я считал, что я от рынка не завишу, а, оказывается, зависел. Люди что-то там купят, по дороге домой зайдут кофе попить. Вы напишите, что мой телефон +375 29 638 37 36, чтоб можно было позвонить и узнать, куда я перееду, когда все решится.

Мы вышли на улицу, Александр закурил и начал рассказывать, что кормит синиц семечками и салом, а воробьев – пшеном; что подкармливать маленьких птиц нужно обязательно, потому что в холодные зимы умирают до 90% синиц, главное  – не вешать соленое сало, только сырое; что уток кормить хлебом нельзя. Рассказал, что раньше здесь жили четыре черных кота, которым он купил красные ошейники. Коты вечером провожали его к машине и утром все вместе бежали встречать, а потом в один день все исчезли.

Мы обязательно вернемся, чтобы еще выпить кофе, и расскажем, куда переедет кофейный человек с Динамо. А вы загляните в кофейню (слева от динамовских касс, Кирова, 8), ведь жить ей осталось всего полмесяца. И не бойтесь Александра: главное – будьте вежливыми.