У женщин до XXI века было не так много вариантов реализовать амбиции и вписать свое имя в летописи. Вместе с создателями настольной игры «Шляхта» мы расскажем о нескольких женщинах Беларуси, для которых роль «хранительницы очага» стала слишком тесной.
Этот материал мы делаем вместе с издательством Gutenberg, которое выпустило настолку «Шляхта. The Nobility»: «Гэта прыгожая стратэгія па матывах беларускай гісторыі з лёгкім водарам фэнтэзі – алхімія і старыя кнігі, каштоўнасці і выштукаваная зброя».
Игру можно заказать: доставка во все страны мира. Все подробности вот тут.
Миланская принцесса Бона Сфорца вышла замуж за овдовевшего короля Речи Посполитой Сигизмунда І в 24-летнем возрасте, когда ее новоиспеченному мужу было уже за пятьдесят.
Вскоре Бону возненавидела вся шляхта. Ведь вместо того, чтобы спокойно рожать детей и жить размеренной королевской жизнью, Бона развернула кипучую деятельность.
Начиналось все невинно, с новых эстетических и пищевых привычек. Бона Сфорца привезла из Италии многочисленную свиту мастеров и поваров, которые стали выращивать при княжеских дворцах в Беларуси, современной Литве и Польше апельсины, оливки, миндаль, лимоны, инжир, изюм, которые полюбились местной знати.
Той же знати пришлось наконец научиться пользоваться вилками.
С Боной приехала и новая мода – например, дамы в столице Речи Посполитой Кракове вслед за ней примерили платья с глубоким декольте, а также стали резко интересоваться портретной живописью. В языке появилось новое слово «палац» (от итальянского palazzo) и такие же пышные дворцы.
Благодаря поддержке Боны в Кракове была напечатана «Песня про зубра» Николая Гусовского, поэтому в сборнике есть благодарственный стих королеве. Бона Сфорца профинансировала и первый Статут ВКЛ: официальный старобеларуский язык она выучила достаточно быстро и могла вести на нем беседы.
При пожилом муже Бона обеспечила свое будущее, добившись, чтобы королем стал ее 10-летний сын Сигизмунд Август; она активно собирала земли в личное владение, чтобы улучшать их и повышать в доходности. С подачи Боны проводились и общегосударственные реформы, раздавались привилеи на самоуправление, строились дворцы, мосты и дороги, школы, церкви, больницы, целые поселения и каналы, сохранившиеся до наших дней.
Жигимонт Старый и Бона Сфорца.
Так что не нравилось местным, что они распускали слухи, будто Бона ежедневно купается в крови девственниц? Она покусилась на святое: серьезно ограничила обжорство и пьянство на официальных приемах и даже сократила время, отведенное на застольные разговоры. А такое простить, конечно, невозможно.
Скорее всего, Бона так бы и продолжила не обращать внимание на злопыхателей, если бы не ссора с любимым сыном и невесткой, результатом которой стал призрак Черной панны – Барбары Радзивилл. Говорили, Бона отравила девушку.
Спустя время «Боначка, што сцягнула золата бочачку» уехала в Италию, захватив все нажитое непосильным трудом: 24 повозки ценностей из королевской казны.
Весь талант девушки из Ракова Анны Сангушки (после замужества Анна Катерина Радзивилл) в полной мере развернулся после смерти мужа Кароля Станислава Радзивилла. Кстати, свадьба их была неожиданной для обоих: будущая свекровь просто сказала Анне прийти в костел красивой, в лучшем платье, и уже там объявила о радостном событии.
В свои 44 года вдова добилась опеки над всеми его владениями, некоторые даже пришлось выкупать. Бывший муж оставил кучу долгов и неразбериху в счетах, с чем Анна начала методично и скрупулезно разбираться. Она подсчитала все до последней ложки, заменила недобросовестных арендаторов, отстроила инфраструктуру на местах: мосты, дамбы, заезжие дворы. В общем, провела аудиторскую проверку с исправлением недочетов.
Ревизия показала, что огромной статьей расходов княжеского рода была посуда – балы у Радзивиллов принимались не просто часто, а очень часто, на сотни человек, и дорогая по тем временам посуда исчезала со скоростью света. Но Анна быстро поняла: для производства собственных стеклянных изделий у нее есть и песок, и известь, и сода, и люди.
В итоге стеклянную посуду «от Радзивиллов» стали делать на заказ приглашенные иностранные мастера. На мануфактуре в Налибоках с заказами не успевали справляться, и в Уреках был открыт филиал, в котором, кроме посуды, начали делать и более сложные товары из стекла.
Стоит отметить, что в мануфактуры в те времена играли многие магнаты, но почти все работали в минус. А вот точный расчет, холодная голова и предпринимательские способности Анны Сангушки привели к тому, что ее производство было в топе почти сто лет, вплоть до глобальной механизации.
Кроме этого, Анна наладила изготовление ковров и гобеленов, тоже очень популярного товара среди шляхты; открыла суконную фабрику в Слуцке (да-да, те самые слуцкие пояса), а в Яновичах Ошмянского района – мастерскую по обработке драгоценных камней.
После того как старший сын Николай Радзивилл «Рыбонька» подрос и все права на владения были переданы ему, Анна уехала на свои земли в Бялу-Подляску (сегодня граница Польши с Беларусью). Там она сделала что-то вроде бизнес-инкубатора: советами и деньгами помогала молодым предпринимателям. Фарфор, сукно, ювелирные украшения, зонты, изразцы и даже мебель в китайском стиле — Бяла превратилась в промышленный городок.
О детстве Варвары Нафановой известно не очень много: в 1841 году родилась в Чаусах, рано стала сиротой, после воспитывалась в семье учителя, возможно в Витебске. В XIX веке на территории Беларуси практически невозможно было получить приличное высшее образование даже мальчикам: католические монастыри массово закрывались, гимназии были за большие деньги и под строгим надзором российских идеологов, Виленский университет после восстания и вовсе закрыли.
Что касается девочек, то в принципе был только один вариант «выбиться в люди» – замуж. В 12 лет Варвара отправилась в тогдашнюю столицу Российской империи Санкт-Петербург. В 16 лет вышла замуж за богатого купца Руднева. Девушка мечтала получить образование, однако муж был категорически против. Из-за семейных конфликтов Варвара ушла.
Мотивации иметь реальную профессию у нее только прибавилось. В это же время она заинтересовалась медициной и при поддержке известного терапевта Лашкевича поступила в Повивальный институт. Сюда она ходила как свободная слушательница и освоила двухгодичную программу за 8 месяцев, блестяще подтвердила знания на экзаменах и получила диплом с отличием.
Позже она прошла обучение в Медико-хирургической академии в Санкт-Петербурге, самостоятельно выучила немецкий и латинский языки и через некоторое время уже выступала на Международном медицинском конгрессе в Филадельфии (1876 г.).
Варвара Александровна стала первой в истории России женщиной, которая получила звание лекаря с отличием и с золотой медалью и была признана врачом наравне с мужчинами.
В 1876 году, несмотря на постоянные препятствия, запреты и просто вредительство со стороны мужчин-врачей, Варвара блестяще защитила диссертацию. Ее качали на стуле под потолком, использовали ее исследования и… фактически запретили заниматься научной деятельностью, поскольку в науке место было только мужчинам.
В 1881 году женщина уехала из столицы в российскую глубинку, где занималась сельским хозяйством, лечила крестьян и продолжала писать научные работы, изредка выезжая в ближайший университетский город Харьков читать лекции.
Элиза Павловская росла свободолюбивым ребенком у строгой матери. Она понимала, что выйти из-под материнского надзора можно только благодаря замужеству, чем и воспользовалась в первый удобный момент, став женой Петра Ожешко.
Элиза была из тех, кто активно помогал подготовке к восстанию 1863-1864 гг. Так, в 1862 году она вместе с братом мужа Флорианом основала сельскую школу.
В восстании 1863 года Петр Ожешко действовал скорее как «разумный и осмотрительный» человек. Но, несмотря на запреты и недовольство мужа, Элиза активно помогала повстанцам продуктами, медикаментами, создала «женский легиончик», который выпекал хлеб и стирал белье для повстанцев.
Когда восстание практически было задушено, Элиза помогла одному из его руководителей Ромуальду Траугутту, спрятав его в своем доме. Затем, рискуя жизнью, помогла тому бежать: перевезла к польской границе, сказав царским жандармам, что это ее брат.
Петр Ожешко сообщил царским властям, что Траугутт был в его доме, только на следующий день после его отъезда. Но даже такое умеренное решение его не спасло: Петра арестовали, а позже отправили в Пермскую губернию. Элиза не поехала за мужем в ссылку, потому что, как она говорила, не любила его. Позже женщина признавалась, что такое решение было этической ошибкой, и ее строго осудила остальная шляхта.
Элиза и после подавления восстания носила траур.
Оставшись одна, после неудачной попытки снова выйти замуж Элиза вынуждена была искать средства для существования. Земли мужа были конфискованы, она вернулась в отчий дом в Мильковщину. Как и на всех местных землевладельцев, на нее были возложены огромные налоги, которые та была не в состоянии выплатить. Поэтому Элиза продала имущество и переехала в Гродно.
Сама Ожешко признавалась: стиснутые зубы и бессильные слезы поражения восстания превратили ее в писательницу и общественную деятельницу. Она просто приняла другую долгосрочную стратегию отвоевания своей Родины, своего дома перед лицом вражеской империи, разрушающей и родину, и дом.
В 1887 году был опубликован ее роман «Над Неманом», посвященный событиям 1863 года. Дважды ее произведения номинировались на Нобелевскую премию по литературе, однако каждый раз дело останавливалось в шаге от победы.
Сборник Gloria Victis, то есть «Слава побежденным» (изначально книга должна была называться «1863»), стал творческим переосмыслением событий восстания. Впервые его опубликовали только в 1910 году, в год смерти пани Элизы. Проводить ее в последний путь вышло 15 тысяч человек.
8 сентября 2023 года, по решению идеологов «русского мира», в Гродно были сняты все стенды с упоминанием об Элизе Ожешко.
Полута Бодунова – это единственная в мире женщина, чья подпись стоит на документе о провозглашении независимости страны. Она же стала первой женщиной – министром БНР.
Полута родилась в Новобелице (сегодня район Гомеля) в небогатой семье. Отучилась два года в Буйничах недалеко от Могилева и стала работать учительницей русского языка и литературы.
Работа в школе с обычными сельскими детьми, как она сама говорила, дала ей мощную прививку народничества: теперь все, что бы она ни делала, ассоциировала с будущим этих детей, все делала из любви к людям. Поэтому и в бурные годы между двумя революциями выбрала партию беларуских социалистов-революционеров, в которой скоро стала одной из лидеров.
Как она сама говорила, ей, русскоязычной, было сложно общаться об идеях независимости Беларуси. Беларускоязычные не воспринимали ее всерьез, а русскоязычные думали, что она польская агентка, ведь не может «нормальный» человек выступать за беларушчыну!
В 1920-м она была избрана главой своей партии и на встрече со Сталиным выступала против раздела Беларуси, считая, что со временем станет возможной трансформация БССР в независимую страну (и оказалась права). Ее арестовывали и Советы, и поляки: везде была неудобной идея об отдельной Беларуси.
Бодуновой пришлось уехать в Прагу. Разрозненность беларуского движения в эмиграции и внутренние распри сильно пошатнули ее здоровье. В итоге в 1925 году она вернулась в БССР, поверив в амнистию деятелей беларуского движения. Полута работала учительницей в родной Новобелице на курсах беларусоведения, полностью отойдя от политических дел.
Тем не менее в 1937 году ее арестовали и 29 ноября 1938 года расстреляли. Реабилитирована Полута Бодунова была в 1989 году согласно постановлению Верховного Совета СССР по причине отсутствия состава преступления.
Часто Софью Шамардину упоминают только в контексте ее бурных романов то с Маяковским, то с Северяниным, то с Чуковским.
В пору веселой юности она гастролировала с номерами, была «первой артисткой-футуристкой» и выступала с ручным волком на цепи. А затем началась Первая мировая, революция, и «Сонка» стала Софьей – лидеркой женского движения БССР. Тогда же она встретила наркома военных и внутренних дел БССР Иосифа Адамовича.
Софья с 1924 года была председательницей Главполитпросвещения – структуры, которая отвечала за коммунистическое воспитание трудящихся. Она же была и минским секс-символом, красносветской львицей и разрушительницей семейных устоев.
Шамардина была горячей сторонницей бытового равенства, гражданского брака, легких разводов и абортов. В своих многочисленных выступлениях она строила образ «новой женщины», свободной от старой морали.
Например, эта «новая женщина» своей главной задачей считает служение обществу, а также самосовершенствование, в том числе в области отношений с противоположным полом. Извечные социальные роли матери и жены для нее являются вторичными. Женщина не должна жить с нелюбимым мужем или только с ним одним.
Кроме идей эмансипации, Шамардина отстаивала и беларускую культуру. В 1926 году она, будучи главой Главполитпросвещения, отменила решение цензора Орешникова о запрете скандальной пьесы Янки Купалы «Тутэйшыя».
В этой женщине удивительным образом сочетались чувственность, бунтарство, несгибаемость и искреннее восхищение коммунизмом. А еще Шамардина была прокурором по делу польских разведчиков, которых возглавлял тот самый Сергей Пясецкий, в будущем ставший писателем.
Нарком Иосиф Адамович с Софьей и ее сестрой. 1920-е годы.
В разгар репрессий в 1937-м Язеп Адамович застрелился в купе поезда. В предсмертной записке он написал, чтобы Сонечка работала на пользу партии – и за себя, и за него. Советская власть вскоре ей это обеспечила: Софью арестовали через несколько месяцев. По ее воспоминаниям, в камере Бутырской тюрьмы, рассчитанной на 20 человек, содержалось 150–200 заключенных, те даже спали стоя, прислонившись друг к другу.
Вскоре Шамардину отправили на 10 лет в ссылку, а через два года – на пожизненное поселение. Спасла ее только реабилитация после смерти Сталина в 1955-м.
Конец жизни Софья Шамардина встретила в доме престарелых для бывших большевиков, куда ее устроила другая большая любовь Маяковского — Лиля Брик.
Настолку «Шляхта. The Nobility» можно заказать во все страны мира. Подробности вот тут.
Перепечатка материалов CityDog.io возможна только с письменного разрешения редакции. Подробности здесь.