«Театр теней Гойя» – как мы ходили на ночной показ работ великого художника

– А что тут будет? – спрашивает у нас женщина в холле музея. Девять часов вечера, музей закрыт, а на экскурсию собралось человек пятнадцать. Если честно, мы и сами не совсем понимаем, что нас ждет. Пока же в другой части холла, откуда к нам и подошла женщина, заканчивается презентация книги о Баксте Владимира Счастного. Он недавно рассказывал нам о белорусском художнике, помните?

Среди приглашенных на экскурсию и директор художественного музея Прокопцов, и гимнастка Мелитина Станюта, и музыкант Света Бень, и представители «Берин Арт» – агентства, которое привезло в Беларусь выставку Гойи и Пикассо.

– Наверное, что-то снимать будут, – продолжает все та же женщина. – Я в туалете видела молодых ребят в черных мантиях. Они что-то репетировали. 

Тем временем сотрудники музея собирают всех приглашенных в группу: 

– Выставка Гойи и Пикассо 21 марта уезжает из нашего музея. Поэтому напоследок мы решили сделать вам подарок – провести экскурсию «Театр теней Гойя».

Смысл экскурсии оказался простым: Гойя жил в конце XVIII – начале XIX века, когда не было электричества. Поэтому любителям его творчества приходилось рассматривать работы при свечах. Что, безусловно, создает совершенно другой антураж для его работ.

– Мы решили воспроизвести такую атмосферу. Правда, нам запрещено жечь в музее свечи, поэтому вместо них будет фонарь. Я попрошу вас выключить телефоны и оставить большие сумки. А то вдруг мы потом работ художника не досчитаемся.

Миновав гардероб, туалет и кодовую дверь, спускаемся в темный зал, где и представлены работы испанского художника. Работ много, света мало, поэтому Дмитрий – сегодняшний гид и человек с фонарем в руках – просит всех держаться вместе и не разбегаться. В метрах 10 от нас кто-то играет на терменвоксе.

– Ну что, пойдемте, – приглашает Дмитрий и ведет нас в зал с работами Гойи. Тут нас уже поджидают те самые люди в черных мантиях. 

– Это серия работ Гойи, состоящая из 80 офортов (листов), – рассказывает Дмитрий, поднося большой белый фонарь к одной из работ на стене. – Он назвал ее «Причуды, фантазии». Сегодня мы поговорим о Гойе как о режиссере, драматурге своего собственного театра. Это был смелейший человек своего времени, показывающий пороки испанского общества.

– «Удушение на гарроте» – начальный этап пути гравера Гойи. Ему повезло как никому другому среди художников Испании – он всегда был близок к королевскому двору. Но при этом никогда не подходил слишком близко, чтобы не обжечься. Гойя решил изобразить состояние Испании конца XVIII столетия.

Удушение на гарроте – это способ казни, который в Испании отменили только в 1970-х. Гойя решил, что это один из знаковых сюжетов, который нужно запечатлеть в графике.

Чтобы сделать такой отпечаток, надо взять металлическую доску, покрыть ее лаком, взять металлическую иглу и нацарапать изображение. После этого металлическую панель опускают в кислоту, чтобы вытравить лак и создать углубление. Далее с пластины полностью снимают лак, наносят типографскую тушь, а сверху кладут размоченный лист бумаги. Все это помещается в пресс, бумага забирает с пластины тушь. Такую матрицу можно использовать несколько раз и делать несколько одинаковых изображений.

– На первый лист серии художник поместил собственное изображение. Но посмотрите, здесь он нетипичен. Он искоса смотрит на все то, что происходит в Испании. Дело в том, что Гойя понимает: пресвященная Франция уже давно шагнула вперед в своем развитии. А Испания до сих пор сидит в луже, – рассказывает Дмитрий.

Первые работы серии Гойя посвящает молодежи: «То есть нам с вами, если бы мы жили в конце XVIII века», – улыбается экскурсовод.

– Работа «Один другого стоит». Кстати, Гойя давал описание каждому листу, чтобы зритель понимал идею. «Один другого стоит» – сюжет, где мальчик снимает девочку за деньги. Гойя именно на это и обращает внимание: мужская часть испанской молодежи конца XVIII века занята только одним – поиском молоденьких девочек.

– А кто в этом виноват? – вопрос Дмитрия повисает в воздухе, а люди в черных мантиях, которые как будто что-то знают по этому поводу, но не могут сказать, перемещаются вместе с нами. Дмитрий не выдерживает и сам отвечает на немой возглас: – Виноваты старушки! Которые подначивают молоденьких дамочек для того, чтобы те торговали собой. «Это здорово, есть деньги и нет проблем. Мы так жили и наши бабушки тоже», – говорят они. Таких старушек Гойя изображает в нарядах прошлых эпох. Этим он хочет показать, кого нужно перестать слушать. Но их слушать не переставали.

А здесь другая картина. Старуха рядится в чепец, а юноши закатывают глазки – какая красивая. Знакомо? Запомните: Гойя актуален всегда, – рассказывает Дмитрий.

Гойя как бы говорит, что испанской аристократии пора бы проснуться и начать что-то менять в обществе. Но никто не проснулся – все боялись инквизиции. Кстати, Гойю тоже хотели сжечь за эту серию. Но художнику удалось ее перехитрить: после двух недель продажи серии «Капричос» Гойя изъял все листы и подарил их королю. И так избежал костра, – говорит Дмитрий.

Вторая часть серии посвящена не молодежи, а старшему поколению Вот, например, Гойя показывает, как они читали. Вроде бы на коленях лежит раскрытая книга, но человек спит. Гойя говорит: «Это и есть наше образование. Мы только делаем вид, что учимся, а на самом деле все еще гоняемся за зубами повешенного».

– «Охота за зубами» – распространенное явление в Испании того времени. Если девушка была смелой, то могла пойти на площадь к повешенным, вырвать у них несколько зубов и повесить на шею. Так она показывала привидениям, что не боится их. А почему люди верили в несуществующих персонажей? Потому что мамаши с детства пугают ими детей. Это и было воспитание: не книги, музыка и живопись, а страшилки. Вот чем Испания отличалась от просвещенной Франции.

– Естественно, в своем творчестве Гойя не мог обойти самое популярное испанское развлечение – корриду. Он издает 33 листа на тему боев быков. Художник показывает историческое развитие корриды.

Вообще, Гойя хотел подзаработать на этой серии, но ее никто не покупал – художественный язык был очень сложным. Тогда Гойя нарисовал самого смелого матадора, который мог заковать свои ноги и так охотиться на быка, надеясь, что ради этой картины серию начнут покупать. Нет, не начали.

– Но эта серия работ показывает, что Гойя был первым документалистом. Если бы не он, мы бы не знали, как в Сарагосе люди спорили за места в тени на корриде: билеты на разные места стоили одинаково, поэтому горожане считали ниже своего достоинства сидеть на солнечной стороне. Видите, все толпятся в тени.

– Ну, а теперь к самой жуткой серии, – приглашает Дмитрий. В толпе кто-то вздыхает. – Да, это еще цветочки были.

– До Гойи художники изображали поле битвы так: красивое небо, красивое поле, красиво лежащие солдаты с красивыми ранами. Гойя же создал 80 графических листов о войне, которые напечатали только через 35 лет после смерти художника. Их просто боялись печатать раньше.

– Одна из работ показывает вооружение французской и испанской армий. Первая – с огнестрельным оружием, вторая – с кухонными ножами и топорами. Он называет этот лист «Хочешь или нет, но идешь с ножом и атакуешь». Это Средневековье, говорит Гойя. Нельзя было выпускать такую армию на поле боя.

– Гойя показал, что война плоха и с одной, и с другой стороны, ведь французы тоже выполняли бездумные приказы своих генералов. А еще Гойя показывал, кто страдает на войне. Например, французским солдатам было позволено делать все что угодно на захваченных территориях. Они издевались, насиловали и убивали женщин.

– Но испанцы тоже не были святыми. На одной из работ Гойя задокументировал испанских солдат, которые мстят французам: «Тот, кто насиловал наших женщин, будет оскоплен, тому, кто воровал, отрубят руки и голову». Это были испанские афиши французской армии.

А работа с названием «Людишки»? На нем испанские крестьяне ловят французского солдата и избивают его прямо на площади.

– А вину за это все Гойя возлагает на аристократию и показывает это символическим языком. Лошадь в виде испанского народа защищается от стаи волков, а собачки в золотых ошейниках смотрят за этой битвой. Одна из собачек отвернулась – она отвлечена чем-то другим.

– Гойя не оставил объяснения ни одному из листов этой серии. Он показывает солдат, которые расчленяют человека, но боятся дерева, на которое наброшен кусок ткани. «Не боятся умереть, но боятся несуществующего», – говорит Гойя, проводя параллель с другой серией своих работ.

Терменвокс вновь начинает играть, ребята в черных мантиях постоянно следуют за нами, а мы разбредаемся по залу посмотреть на работы художника еще раз – экскурсия закончена.

– А вы тоже будете играть? – спрашиваем мы у Светы Бень.

– Нет, конечно. Я на картины посмотреть, – улыбается Света.