«Некоторые люди и в конфликтах находят удовольствие». Как общаться с пожилыми родителями

– Любые детско-родительские отношения нестатичны – они всегда как-то изменяются. Как только мы входим в определенный возраст, у нас появляются новые задачи, прежде всего психологические. В подростковом возрасте мы решаем задачу отделения от родителей, автономии, независимости, а когда входим в пору зрелости, возникает новая задача – поддержка своих собственных родителей.

В психологии это называется инверсия ролей: мы по отношению к родителям начинаем выполнять родительскую функцию. Это функция защиты, безопасности, которую они раньше выполняли по отношению к нам, но в силу возрастных изменений выполнять ее уже не могут и сами становятся беззащитными. И нам приходится брать ее на себя – я имею в виду защиту в психологическом смысле. Действительно, мы пытаемся предупредить и уберечь родителей от болезней, занимаемся их здоровьем, подталкиваем к чему-то. Нередко, когда родитель заболел, дети изучают интернет, литературу, подбирают лекарства, договариваются с врачами. Это естественный процесс, когда мы становимся родителями для своих родителей. А вот готовы ли мы взять на себя эту функцию – это уже другой вопрос. Это зависит от того, насколько мы сами зрелые и не блокируют ли наши прошлые обиды на родителей эту возможность о них позаботиться.

Если я воспринимаю себя как человека, обиженного своими родителями где-то в детстве или совсем недавно, если считаю, что они мне чего-то недодали, или они реально недодали, травмировали разводами или скандалами, то я могу эту детскую обиду пронести через всю жизнь. Но мы должны помнить об одной простой вещи: все-таки в нашем «я» есть часть родителя, и когда мы не принимаем своего родителя, то фактически не принимаем себя. А когда мы не принимаем себя, это может отражаться на нашем самочувствии, на нашей самореализации, на наших отношениях с людьми.

Самый простой путь – это возвращение к истокам. Чтобы снять наши внутренние блокаторы, мы вынуждены так или иначе переструктурировать историю своей жизни. Пусть не саму жизнь, но хотя бы ее восприятие. Это может привести к возникновению нового взгляда на то, что происходило когда-то: пятьдесят, двадцать, десять лет назад. Когда выстраивается новая история, мы можем поменять свое отношение, в том числе и к родителям. Изменение отношения к нашей общесемейной истории может привести к запуску диалога в семье.

Часто люди советуют: надо просто простить и принять своих родителей. Но если в нас живы обиды или чувство вины, то эти советы так и остаются советами, а не нашим чувствованием и желанием. А поскольку это не наше желание, то мы ведем себя формально по отношению к родителям, то есть выполняем какие-то родительские функции по отношению к родителям, помогаем им, но тяготимся этим и рано или поздно начинаем родителей избегать.

Опять же, даже если не было обид, то все равно родители могут своими потребностями выдергивать нас из нашей привычной семейной и профессиональной жизни. Это тоже может начать раздражать – вечно им что-то надо, вечно они во мне нуждаются, сами не могут решить, как маленькие и т.д. Но если родители чрезмерно чего-то требуют от нас, то это свидетельствует о том, что им нас не хватает, они хотят завоевать наше внимание. И, как бы мы ни противились, мы все равно являемся частью смысла жизни родителя. Плохо, когда ребенок – это единственный смысл жизни, гораздо лучше, когда у родителя есть еще какие-то смыслы. Если же мы становимся единственным смыслом жизни, то родители будут навязчивыми, и, сколько бы мы ни давали им внимания, им все равно будет мало.

Вообще, можно сказать, что любое взаимодействие с родителями правильное, если оно не приносит дискомфорт. Если мы цепляемся к дедушке, воспитываем его, учим, говорим, например, что он легкие уже выплевывает, а все курить не бросит, то мы начинаем давить на него своими советами. И, скорее всего, мы за своей заботой скрываем что-то другое – это может быть стремление к доминированию, к компетентности, может быть стремление реализовать свое чувство взрослости. Нередко воспитание – не важно чье, родительское или наше по отношению к родителям, – прикрывается благими целями, а на самом деле за ним стоит что-то совсем другое, иногда даже нами не осознаваемое.

Но если всем это доставляет удовольствие – истинное, не ложное, – то любое взаимодействие хорошо. Некоторые люди и в конфликтах находят удовольствие. 

Каждый родитель имеет по отношению к ребенку определенные ожидания. Каждый родитель представляет, каким будет его ребенок и как он будет взаимодействовать с ним. Если родители на протяжении всей жизни живут между собой конфликтно, они могут навязать ребенку стабилизирующую функцию.

Нередко конфликтующим молодым парам советуют быстрее завести ребенка. Мол, появится у вас ребенок, вы успокоитесь, у вас появится какое-то совместное дело, ребенок вас сблизит и т.д. Ребенок еще не родился, а ему уже приписывают роль примирителя.

Нередко престарелые родители, конфликтовавшие всю жизнь и приписавшие ребенку функцию стабилизатора в их взаимоотношениях, навязывают эту же роль взрослому ребенку. И тогда родители будут бесконечно звонить ребенку, у которого уже своя семья, выдергивать его из нее только ради того, чтобы он их примирил: мамы звонят и жалуются на папу и наоборот. И это самые тяжелые отношения для ребенка, потому что родители для него – это мать и отец. Они могут считать друг друга чужими, но для ребенка каждый родитель – это его часть. И, когда кто-то из родителей звонит и жалуется на другого, он фактически говорит, что ребенок такой же. Если родители всю жизнь конфликтовали, то в престарелом возрасте это может обостриться, потому что обостряется чувство одиночества. Человек вдруг видит, что он в старости, в этом одиночестве, с каким-то непонятным, фактически чужим человеком. И тогда он бежит и звонит своему ребенку.

Еще бывают жадные до внимания родители, которые пытаются свою пустоту и одиночество заполнить за счет другого человека. Но другой человек эту внутреннюю пустоту никогда не сможет закрыть – он сможет только частично ее прикрыть. Поэтому навязчивый родитель, скорее, добьется прямо противоположного результата, когда ребенок будет от него отдаляться. И даже если формально он целиком и полностью завладеет вниманием ребенка, то фактически искалечит ему жизнь. Есть масса примеров, когда взрослые дети, жертвуя своими семьями, начинают исключительно присматривать за родителями. И чаще всего это свидетельствует о том, что по отношению к родителю у ребенка сформировано чувство вины. Скорее всего, это чувство вины формировалось годами – может быть, с самого раннего возраста, когда родители ориентировали ребенка на то, чтобы он их не бросил, когда они станут старыми.

Наши родители иногда транслируют нам определенного рода запреты на счастье. И тогда мы боимся быть счастливыми, чтобы не сделать несчастными наших родителей. Поэтому мы стараемся соответствовать их ожиданиям и подчиняем им свою жизнь.

Тут нужно заметить, что в жизни существуют объективные моменты, когда мы вынуждены уделять родителям существенное внимание: когда они не могут за собой поухаживать, серьезно болеют. Это уже наша ответственность. Мы может перекинуть эту ответственность на других братьев и сестер, можем нанять сиделок, можем тратить на это много денег, но если во всем этом нет личного участия, то это, скорее, будет плата нашему чувству вины, нежели истинная забота.

Мы можем помогать родителю искать какое-то хобби, если он сам просит об этом. Но мы не можем прийти к родителю и сказать: «Значит так, садишься ко мне в машину, я везу тебя на шахматы, после этого в бассейн и потом еще куда-нибудь». Если вы знаете, что есть предпосылки к тому, что человек согласится чем-то заняться, то почему бы и не предложить? Главное – соблюсти принцип свободы.

Вопрос о том, должно ли общение с пожилыми родителями приносить удовольствие, сам по себе содержит конфликт. Удовольствие либо есть, либо его нет. Либо нам нравится – и тогда без всякого «должно», – либо не нравится. Конечно, с точки зрения идеальной картины хорошо бы всем получать друг от друга удовольствие. Но, когда мы говорим себе «надо», мы редко получаем удовольствие. А когда это естественный, спонтанный процесс, тогда получается совсем другая история. Тут уже вопрос привязанностей, которые мы формировали в течение всей жизни по отношению друг к другу, вопрос взаимных благодарностей – мне было искренне интересно с моими родителями, я, может, немного скучаю по этому времени, мне хочется воспроизвести какие-то элементы. А если искреннего удовольствия нет, значит, есть какие-то барьеры и старые обиды, с которыми надо разбираться.