О том, что такое фестиваль SPRAVA, зачем на него ехать и что вообще вас там ожидает, мы уже писали. А сегодня расскажем о том, кто, как и зачем фестиваль придумал.
Матвею Сабурову – 46, он режиссер и музыкант. Катя Аверкова, его жена, – театральная режиссерка и композиторка. А еще они организаторы абсолютно уникального фестиваля SPRAVA, который проходит в деревне Белая Церковь – той самой, где 20 лет назад Матвей купил дом.
– Идея уехать в деревню появилась, как это обычно и бывает, спонтанно, – рассказывает Матвей. – Я катался по окрестностям родного Новолукомля и наткнулся на очень красивое место. За тысячу долларов там продавали дом с садом и озером поблизости – и мне показалось прикольным его купить.
Сперва мы просто приезжали сюда с друзьями, делали вечеринки, организовывали творческие проекты. А потом оказалось, что жить здесь намного круче, чем в городе.
Человеку творческому вообще круто жить в деревне: ты наблюдаешь за сменой сезонов, синхронизируешься с природными циклами – и это влияет на ритм жизни, на эмоциональное состояние. Я, например, научился здесь делать зимний отпуск: читаю книги, смотрю кино, думаю, чем буду заниматься в активную фазу года.
10.jpg)
32.jpg)
«Хотелось дополнять реальность беларуской культуры, природы и истории средствами современного искусства»
– А как родилась идея организовать фестиваль? Я вижу в этом какое-то даже противоречие: уехать из города, чтобы быть ближе к природе, – а потом тянуть в эту природу кучу людей.
– Никакого противоречия нет. Я люблю города, я люблю общение – и я не уезжал, чтобы от этого общения сбежать. Хотелось иметь больше своего пространства, а не полностью исключить себя из общества. Поэтому ко мне приезжали друзья, с которыми мы вместе что-то делали, то есть социальная жизнь была.
И в 2017 году все это объединилось в идею фестиваля. У нас гостили классные немецкие ребята, которые захотели что-нибудь построить. Я задумался – а мне вроде ничего и не надо… А потом я, Катя, наш друг, музыкант и архитектор Сергей Кравченко и немцы решили построить сцену – и сделать небольшой концерт.
Получился маленький первый фестиваль, на 500 человек. Мы много думали над концепцией, над смыслом, который мы вкладываем в ивент, – это место нам очень дорого, и не хотелось, чтобы это было что-то разрушающее.
Напротив, концерт должен был раскрывать, дополнять реальность беларуской культуры, природы, истории, этого беларуского сухостоя. Дополнять их средствами современного искусства: не нарочитой, не призывающей к чему-то музыкой, а той, которая может расширять пространство, – эмбиент, инструментальная музыка, академическая. То есть изначально не мы задавали тон происходящему, а природа.
– И вновь некоторое противоречие. В манифесте SPRAVA написано про уважение к месту и природе, но фестиваль – это всегда люди, это мусор, это вытоптанная трава, это так или иначе вред природе. Как вам удалось этого избежать?
– Да, это то, над чем мы сразу задумались. Живя в деревне, ты начинаешь отчетливо понимать, как много всякого говна оставляет после себя человек. Причем чем современнее мир – тем сложнее это говно. Если раньше ты выбрасывал на обочину картофельные очистки, а они аккуратно сгнивали и уходили в землю, то сейчас человек выбрасывает тонны пластика – и он остается нашим тяжелым наследием.
Поэтому перед нами изначально стояла задача сделать фестиваль наименее разрушающим. И помогла на самом деле музыка, атмосфера и те форматы искусства, которые присутствуют на фестивале. Все это привлекает определенный тип людей, которые имеют особое отношение к искусству и природе: невозможно слушать тонкую музыку – и быть грубым человеком и бросать окурки под ноги.
Прямо после первого фестиваля наши мысли подтвердились: фестиваль закончился, 500 человек разъехались, мы идем убирать территорию, готовясь к худшему, – но не находим и двух окурков на два квадратных километра полуострова. Весь мусор был аккуратно сложен в пакеты и рассортирован – хотя контейнеры изначально были общими.
Дальше оставалось лишь помогать людям: организовать раздельный сбор мусора и мобильные пепельницы, отказаться от одноразовой посуды на фуд-корте.
О том, как к фестивалю относятся в деревне, – и про день, который сосед, не любящий фестиваль, запомнит надолго
– Хорошо, с природой все понятно. А что насчет местных жителей? Как они относятся к тому, что в их спокойную и размеренную жизнь ворвался фестиваль и люди?
– О, это вообще интересная история. Мысль о том, что жителям деревни это не нравится, диаметрально противоположна реальности.
Люди в беларуских деревнях чувствуют свою оставленность, чувствуют недостаток взаимодействия с новыми людьми, чувствуют недостаток культуры. Это ведь взрослые люди, они не проводят жизнь в соцсетях и вообще не думают, что интернет – это способ замещения общения.
Поэтому, когда приезжает 150 молодых архитекторов, живет две недели в деревне, оставляет после себя ленд-арты, мне потом вся деревня говорит: «Матвей, пожалуйста, приглашай их раз в год. Мы наконец-то вспомнили жизнь! Мы столько говорили с людьми, они такие классные, такие разные».
Так что коренные фестиваль поддерживают. Так и говорят: «Слушай, классно. Все живет, люди приезжают, полуостров обкошен и досмотрен, дорога отремонтирована».
Другая история – дачники. Люди, которые приезжают на выходные, хотят эти выходные провести в тишине: и люди, и дополнительный шум им не в кайф. Им хочется высокий металлопрофильный забор, отгородиться от всего – в этом их отдых.
Но я человек несложный: я прихожу к людям, которые думают, что мы делаем что-то неправильное, и общаюсь с ними, рассказываю, зачем я это делаю. И вот мы разговариваем, спорим год, спорим другой – а потом кто-то говорит: «Ну ладно, симфонический концерт был крутой».
Было даже смешное. В ковидные времена мы придумали «Неноев ковчег»: построили плот, пригласили музыкантов и запустили онлайн-трансляции. И вот для одного из музыкантов, пианиста Виталия Стахиевича, нужен был рояль – и удобнее всего загружать рояль на плот с пирса соседа, который фестиваль не очень поддерживал.
Я прихожу, говорю: «Володя, можно мы к тебе пригоним плот, привезем рояль и погрузим его?» Володя соглашается – и вот он уже стоит, смотрит, как два огромных мужика тянут рояль на плот, плот отчаливает, играет Рахманинов… «Этот день я, конечно, запомню надолго. Круто было, спасибо», – говорит Володя вечером.
О том, каково возвращаться к фестивалю после перерыва
– В 2020 и 2021 годах фестиваль SPRAVA не проходил. Насколько тяжело возвращаться после двухлетнего перерыва?
– Это время проредило нашу прекрасную команду, которая еще в 2019 году строила планы наполеоновского масштаба, и какие-то опасения у меня, конечно, были. Но большая часть команды все-таки здесь – и люди изголодались по совместной работе.
Зимой, когда мы только начали подготовку к этому лету, оказалось, что импульс, накопленный за эти два года, настолько велик, что работа пошла быстро и кайфово.
А еще оказалось, что этот импульс накопился не только внутри нашей команды, но и в людях. То количество внешних инициатив, которые нам предлагают, то количество людей, которые нам пишут и предлагают какие-то проекты, впечатляет! Даже по сравнению с 2019 годом, жирным годом нашей культуры.
– Ого! Это и правда впечатляет: сейчас же многие говорят, что из страны все уехали, что никого и ничего не осталось, никто никуда не ходит. Но у тебя, получается, ровно обратное впечатление?
– Это не впечатление, это факты. Статистически наша жизнь выглядит иначе, чем наши эмоциональные ощущения от нее.
Кажется, что уехали все или большая часть людей, но это не так. У многих здесь серьезные якоря, которые не дают им уезжать. Например, я: я не хочу отсюда уезжать, я думаю, что наиболее кайфовую и эффективную жизнь я проживу именно здесь.
Так что да, к нам обращается феноменально много людей: бывает, пишут по 10 человек в день и предлагают проекты – хорошие, классные, продуманные. Я правда вижу этот потенциал: за мной стоит огромное количество молодых инициативных двадцатилетних ребят, которые будут делать фестиваль после меня.
О необычном эксперименте с ценами на билеты
– У вас в этом году тоже интересная инициатива – я про эксперимент со стоимостью билетов. Как вы на него решились?
– Мы всегда были идеалистами и плясали не от ресурсов, а от идей, мыслей и ощущений.
Еще в 2018 году мы думали про такую систему: например, ты хочешь попасть на концерт группы «Х». На сколько ты этого хочешь? На 300 руб., на 20 руб.? А может, ты хочешь это не за рубли – а поработать звукачом? Или поволонтерить неделю?
Уже тогда нам хотелось создать фестиваль не по капиталистической системе «финансы и услуги», а придумать что-то более сложное, что бы позволило людям быть не просто публикой, а участниками процесса.
Не зря же фестиваль называется SPRAVA: мы сами делаем дело и предлагаем людям включаться в процесс делания. Даже если это дело – сосредоточиться на том, что делает артист, а не просто сидеть, наслаждаться прекрасными звуками и постить в инсте «было круто». Соприкоснуться с мыслями музыканта, с ощущениями человека, который играет для тебя, попытаться раскрыть себя и все это понять – это тоже дело.
Я, конечно, не бессребреник, но база моей жизни – в культуре. Нашу команду не очень интересует коммерческий успех фестиваля: мы умеем считать деньги и понимаем, что фестиваль на две тысячи человек не может быть коммерчески успешным. Мы не Viva Braslav (который я очень уважаю), мы просто делаем проект, который нас радует, который добавляет новый смысл в наше существование.
– А нет ли страха, что запал «делать не про деньги, а про искусство» пропадет? Да даже на искусство нужны деньги – на ту же организацию фестиваля.
– Когда ты делаешь проекты про искусство и культуру и хорошо считаешь внутреннюю математику, ты понимаешь, что финансовая окупаемость – это долгий процесс.
Первый фестиваль был у нас минусовой: мы из своих денег докладывали 3–5 тысяч долларов. Второй окупился в ноль, на третьем мы заработали 1500 руб. Может быть, на пятом мы сможем заплатить зарплаты себе и команде – а может, даже и на этом.
Да и мне, например, не нужны сверхресурсы. Мне, скажем, не требуется новый автомобиль, а базовые жизненные потребности закрывает моя профессиональная деятельность: я как режиссер могу заработать деньги.
Возможно, позже мы и разобьемся о какую-то стену реальности, но пока все не так. Да и нас, в конце концов, не 2 человека, а 20, у нас высокий экспертный уровень оценки рисков, мы не оголтело бросаемся в эксперименты.
Даже та самая цена на билеты, 30, 50 и 70 руб., не взялась из ниоткуда – это математика. Мой хороший друг-математик посмотрел на нашу статистику и сказал: «Так у вас тут сработал закон нормального распределения Гаусса – Лапласа».
Изначально мы планировали открыто говорить в своих соцсетях, если что-то пойдет не так. Если бы покупали билеты только за 30 руб., мы бы сказали, что нужно что-то менять. Но знаешь что? Сейчас продано почти 600 билетов, 60% от того, что мы собираемся продать. И средняя цена билета – 50 руб. и 30 коп. Вот настолько люди у нас чувствуют проблемы других.
Если вы еще думаете, стоит ли ехать в Белую Церковь
– Белая Церковь – совсем выселки, где большой деревни никогда не было: так, пара дворов, монастырь, корчма, родник. Рядом – пояс озер, чистая вода и Черея, в которой жили Сапеги и Милоши.
Здесь проходили торговые пути, здесь все насыщено историей: где ни копни – найдешь старую монетку. Под слоем чернозема здесь закопано так много человеческой деятельности… В той же Черее было несколько синагог, несколько костелов, несколько храмов – но все они, благодаря XX веку с его войнами, коммунизмами и прочим, под землей.
Земля под нами насыщена людским трудом, людскими мыслями, идеями десятков поколений до нас. А мы живем тут так, будто под ногами у нас пустота, будто ничего и не было. И наша команда пытается смотреть сквозь этот чернозем: мы хотим его приподнять, хотим работать с природой и историей.
Подробности, как попасть на SPRAVU, – вот тут, почитайте.
Перепечатка материалов CityDog.io возможна только с письменного разрешения редакции. Подробности здесь.
Фото: Максим Голубчиков, Таня Капитонова, Алена Бальцева, Егор Войнов, Сергей Кадомский. Видео: YouTube.com.