Скинхеды – одна из самых опасных субкультур нулевых. О том, каково было быть ее частью, рассказывает минчанин, решивший сохранить анонимность.
«Дома мог побить папа, в школе общение не складывалось»
– Сейчас я понимаю, что все началось с детства. Меня очень не любила первая учительница, с первого по пятый класс. А в старшей школе, когда я понял, что учеба – это то, что дается мне легко, и стал отличником, меня невзлюбили еще и ровесники. Дома был очень строгий папа, который иногда мог и побить, а в школе общение не складывалось: меня обижали все, кому не лень. Задирали, унижали, часто после школы могли поколотить – дети бывают очень жестокими. Я пытался полностью уйти от своих проблем в учебу, но иногда все же приходилось просить помощи у брата, старших ребят или родителей. Однажды меня очень здорово побили, и брат, приехав в очередной раз, сказал: «Игорь, а почему ты сам-то сдачи не даешь? Пошел бы на бокс». Все было просто: сдачи я не давал, потому что жутко боялся быть покалеченным. Но на бокс брат меня все-таки отвел.
Первый год выход на ринг был для меня просто паническим ужасом, но со временем я поднатаскался и перестал так сильно бояться боли. Однажды в пару меня поставили с парнем постарше: увесистым, подкачанным и бритоголовым. Он был выше, профессиональнее, и да, навалял тогда он мне конкретно. Но и я не упал в грязь лицом: не ложился до последнего, никто от меня такого и не ожидал. Вроде бы все и забылось, но через пару недель этот парень подошел ко мне и сказал: «Слушай, а ты хорошо держишься. Давай как-нибудь потренируемся вдвоем». Я согласился, и мы стали заниматься с ним вместе. Примерно за полгода таких тренировок я стал намного техничнее, перестал бояться любых повреждений. А однажды он сказал: «Игорек, ты знаешь, кто я? Давай к нам». Все, конечно же, знали, кто он, но об этом как-то не принято было говорить. Мне было лет 14, и я не смог ему отказать.
«Если ты сильный и жестокий – ты главный»
Так я стал скином. Я смутно представлял себе их идеологию: знал, что кроме нас были и коммунисты, и неофашисты, и антифашисты, и фанаты. В целом, я знал их иерархию, знал, кому подчиняюсь, и за что выступает большинство. Верхушка была очень националистичной: борьба за белорусскую идею у них граничила с нездоровым фанатизмом. Но сейчас я понимаю, что идейной была только часть, в основном лидеры. Остальные по сути просто поддавались мейнстриму. Как выбирались лидеры? Нет, они не были хорошими ораторами, они не умели принимать решения в критической ситуации. Они просто были самыми здоровыми: тут действовало право силы, все строилось на инстинктах. Если ты сильный и жестокий – ты главный. Таким ребятам было от 18 до 20. Они набивали себе свастику, носили камуфляж, берцы, ходили либо лысыми, либо с ирокезом – все узнавали их по этим признакам.
На самом деле, в подробности их уклада я не вдавался: мне не было дела до их философии, меня интересовали только драки. А на них мы выезжали часто. Били «нерусских», били барыг, которые кидали наших. Бывали и междоусобицы, бывали и драки из-за девушек. Нас, совсем молодых ребят, парни постарше звали с собой как мясо. Они знали, что мы без башни, у нас кулаки чешутся. Сейчас понятно, что делали они это осознано: на тот момент мы были еще мелкими неподсудными пацанами, а старшие могли бы и загреметь. Мы же были всего лишь забитыми ботаниками со своими детскими комплексами, которые выходили из нас драка за дракой.
Поворотным стал момент, когда я понял, что мне нравится бить и получать. Мне просто нравится драться. Постоянный адреналин давал уверенность, которой у меня никогда не было раньше. В классе начали прислушиваться к моему мнению, я стал по-другому разговаривать с девушками, перестал бояться темных переулков. Да и просто обрел какое-то самоуважение, понял свою цену. А еще мне нравилось общение с людьми, которых все боятся и уважают. Мы вместе выпивали, тусовались со старшими девчонками, и я чувствовал себя крутым и взрослым.
«Все понимали: из такого просто так не выходят»
В основном все наши ребята были из неблагополучных семей, у них всех уже тогда были административки. Я же вырос в семье приличной и довольно состоятельной, поэтому, узнавая меня ближе и бывая у меня дома, они вообще не понимали, что я делаю в их рядах. Но зато это отлично знал я: то, что мне давало это странное увлечение, я не мог взять больше нигде. Были, конечно, и последствия: по итогу у меня было два сотрясения, 2 ножевых ранения и несколько трещин, про шрамы я вообще молчу. У ребят, правда, было и похуже: ломали и руки, и ноги. В основном бились врукопашную, но приходили и с битами, и с кастетами. Как-то парень взял с собой наган. А однажды, когда в деревню выезжали, один вообще пришел с косой.
Мои родители ничего не знали. Отец у меня был очень жесткий: он просто сказал, что после 18 я должен уехать из дома, а пока могу жить, как хочу. А мама… А что может узнать мама у парня-подростка? Конечно, они догадывались, но на все повреждения у меня была хорошая отмазка: бокс.
Все шло своим чередом, но однажды предложили набить свастику и мне. Я хорошо понимал, к чему это приведет, и отказался. Нас таких было человек 7, тех самых бывших ботаников, и из-за этого возник нешуточный конфликт. И тогда, после очередной драки, когда наших ребят покалечили особенно сильно, я предложил им уйти. Все, конечно, понимали, что из такого просто так не выходят, и разборки были нешуточные. Но по итогу к нам присоединились еще столько же человек, не поддерживающих идеи фашизма. Нет, нас не отпустили. Нас по-прежнему звали на выезды, но нам позволили быть самим по себе, вне движения. Хулиганы, отморозки – называйте, как хотите. Но мы уже не были скинхэдами, у нас была своя философия: драки ради драк.
Так продолжалось еще какое-то время, а потом я понял, что вся эта идея себя исчерпала, все, что мне мог дать этот период, я взял. И я все-таки ушел. Взялся за учебу, пошел к репетиторам и поступил в университет. Кстати, из всей нашей компании в вузы поступило только двое. Остальные либо пошли в ПТУ, либо сели.
«Это было единственным способом выбраться из скорлупы»
Да, сейчас я понимаю, что многое из этого было глупо и неразумно, но этот опыт по итогу дал мне многое: я стал самодостаточным и уверенным в себе человеком, который может постоять за себя и свои принципы и никогда не обидит того, кто слабее. Я увлекся психологией и ораторским искусством. В конце концов, я устроился на хорошую работу, потому что нанимателю просто понравился мой напор. Пожалуй, для меня это был единственный способ выбраться из своей скорлупы.
Я знаю, что все эти движения живы и сейчас, но, уверен, людей там в разы меньше. Во-первых, милиция реально делает свое дело. Во-вторых, все эти ванильные мальчики сегодня слишком боятся испортить себе лицо. Я не боялся. И, если бы можно было вернуть время вспять, я не поменял бы ничего.
Перепечатка материалов CityDog.by возможна только с письменного разрешения редакции. Подробности здесь.
Фото: pixabay.com.
скины с ирокезами – это сильно
У меня тоже школа была не айс, из класса в 30 человек добрая половина со статьями, так что ПТУ ещё считалось престижем. Были драки, кровь, сопли. Малолетки с ума сходили по героям «бригад» и «бумеров».
Нет, я не ботанил, не бил носы в подъездах для мужественности и самоутверждения. Я просто наблюдал за этим, делал выводы и ждал последнего звонка. Зато потом я научился без кулаков решать вопросы, научился не принадлежать очередному стаду гопников или прочих субкультур, не важно.
И я согласен в какой-то мере с нынешней молодёжью - лучше приятное личико, чем башка в шрамах и кривой нос.
Так что если герой действительно увлекается психологией, то должен осознать, что все эти идеи изначально были обречены, а жизнь продолжается, и важно остаться в ней человеком с целым лицом и мозгом.
По-моему не понял. Как раз таки.
сами бы читали перед тем как выкладывать.
с 5 по 8 классы (с 10-11 до 13-14 лет) это средняя школа, если что.
скукотища
Че-то я поржал со всей этой ситуации) Более 10 лет занимаюсь боксом. Но вот это повеселило)) Давай позанимаемся вдвоем? Не ложился до последнего? Шта? Автор писала, основываясь на своих догадках, как проходят тренировки по боксу? Или по фильмам?
Это движение было для быдла, вот я к чему.
авторка почти сорвалась в тему описания крепкой мужской дружбы и борьбы с гомофобией, но редакционное задание требовало скинов.
Ну и после выпиливания Самойлова про "самую опасную" читается как-то коряво - что там? полтора десятка ватников из "волков"? набегания на антифа-концерты совместно с фанатами? полтора недобитка из рне, молящиеся пням, и клоуны из "славяночки"? да и это после "лео" всё или затухло, или переобулось на кэжуал, или ушло сражаться в интернеты.
Это не считая того, что если, НУ А ВДРУГ, в подпольях Малиновки точат безмолвием ножи бойцы тайных минских "свинцовых десятых", непосредственно с скинькед-движу они имеют отношение в лучшем случае чисто символическое или историческое.
"блоков" до т.н. "стай", от околофутбола до "мизантропиков". Спустя столько лет все "беспалево" - оно уже смешное, да и мы не у следователя в кабинете.
Быдло, гопники, пай-мальчики, разные там субкультуры, изначальность у всех разная, но по сути одно и тоже — деление на свой и чужой, с постоянным доказыванием своего преимущества над чужим. Черно-белое мышление из крайности в крайность: религиозный фанатик/атеист, рокер/рэпер, богатый/бедный, начальник/подчиненный и т.д.
Постоянные конфликты на почве кто сильнее и круче, а ведь внешнее проявление говорит всегда об обратном. В подростковом возрасте можно еще это понять, пройдя похожий путь сам, что-то для себя поняв, встречаешь знакомого, который "болел" этим раньше и ему уже за 30, а он не переболел... становится грустно.