Симпатичные люди: Вероника

ВЕРОНИКА

21 год

художник и астролог

Мне нравится этот двор – он словно не отсюда, хотя это и центр города, около площади Якуба Коласа. И еще я живу рядом, мне было лень идти куда-то еще. 

Розовый платочек на голове – мамин, юбку купила в секонд-хенде в Берлине. Если в Беларуси секонд-хенд – это просто старые непонятные вещи, то в Берлине в таких магазинах можно найти настоящий винтаж. Блузка из H&M, сумка – из какого-то берлинского магазина. Куртка – папы моего парня, он ее в молодости носил. Босоножки – Dr. Martens, сестра из Америки прислала. Серьги – с лунным камнем, купила на выставке камней.

Стразик, который приклеила на лоб, купила в киоске «Белсаюздрука». Это единственное, что мне нравится покупать в Минске (смеется). Мы с подругой этим летом перед поездкой по Европе закупились такими стразиками, многим понравилось: некоторые думали, что мы занимаемся модификацией тел и вбили их себе в лбы.

У меня неоднозначное отношение к одежде. С одной стороны, я не думаю, что это важно. С другой, мне как художнику важна картинка. И я считаю, что современный художник и есть искусство: если сейчас ты не можешь трансформировать свою творческую энергию, то сам можешь быть картиной.

В Минске меня воспринимают дико, несмотря на то что я довольно обычно выгляжу, как мне кажется. Недавно мы с подругой ездили в Ригу к друзьям, с нами много фотографировались дедушки-иностранцы – думали, что мы девушки из Латвии, было забавно. В Берлине мы с подругой казались обывателями. Я никогда не могла ощутить себя частью белорусского общества, а там я наконец-то почувствовала себя спокойно.

Как-то я устраивалась в издательство дизайнером, смешной момент был. Я пришла на собеседование в кожаной юбке, получулках и какой-то шубе, потому что решила, что устраиваться на работу – это весело. Захожу в офис – а там сидят все серьезные такие, у них, кажется, шок был. Потом я еще показала свои космические коллажи, и мне сказали: «Вы слишком творческая личность для того, чтобы справиться с нашей скучной работой».

Я училась в школе астрологов у Павла Глобы. И знаю, что у всех стран есть знак Зодиака, так вот Беларусь – это Козерог. На всех белорусах метка Козерога: люди боятся идти против схем. Планета Сатурн, которая управляет Козерогом, – самая злая из всех, влияющих на нашу жизнь. И белорусы живут под влиянием самой злой планеты, отвечающей за системность, целеустремленность, стабильность, ограничения, что отражается на коллективном бессознательном народа. В первую очередь это выражается в страхе выйти за грани нормы, страхе нового. Такому народу сложно понять меня, Водолея, постоянно стремящегося к свободе и неординарности. Чтобы в стране стало лучше, всем нужно постоянно работать над собой, хотя это очень медленный процесс, в котором должны участвовать несколько поколений. Козероги достигают цели, продвигаясь медленно и упорно, и все свои лучшие качества проявляют в поздние годы, так что у Беларуси, возможно, все впереди.

Забавно, что влияние Сатурна на белорусов прекращается, если поехать в другую страну, – вот поэтому у нас люди с таким восторгом рассказывают даже о самых коротких поездках за рубеж. Грустные флегматичные люди точно так же относятся и к выбору одежды, носят что-то невыразительное и закрытое. Зато в Беларуси легко сосредоточиться на какой-то деятельности, и если ты наметил какой-то план, то нужно медленными верными шажками двигаться по нему, и все получится. 

В детстве я слышала в свой адрес много негатива. Училась я в районной школе искусств на Пушкинской, там половина детей – будущие зэки (смеется). В 10 лет я покрасила волосы в розовый цвет. Маме понравилось; мы пошли в магазин, и тут продавщица начала кричать: «Что вы сделали с ребенком, как вам не стыдно, женщина, с ума сошли, что ли?»

В 16 лет я решила, что я фея. Покрасила волосы в голубой цвет, носила в школу крылышки на спине, ходила с палочкой – говорила, что она волшебная. Мне говорили: «Вероника, а где белый верх и черный низ?» Меня регулярно вызывали к директору, отчитывали чуть ли не всей администрацией школы, рассказывали, какое я чудовище. Я просто молча смотрела в одну точку, для меня это было как чай попить. 

Сейчас понимаю, что я немного перегибала: например, могла прийти в школу в купальнике. В общем, все в школе мне говорили, что я ужасна. Потом я поступила в Глебовку, и постепенно все стало меняться. У меня появились фанаты, которые начали стричься и одеваться, как я. Мне это казалось странным. А сейчас я наконец чувствую себя гармонично. У меня обычные, нормальные родители, мама – банкир, папа – строитель, и маме сейчас нравится, как я выгляжу. Иногда я даже специально надеваю какую-нибудь ерунду, а мама говорит: «Вероника, как красиво!»