Поговорили с беларусками об очень важной и, к сожалению, многим знакомой проблеме – расстройствах пищевого поведения, а также о том, как девушки выходили (или выходят) из этого состояния.
Сабина
31 год
– Я точно помню, с чего началось мое РПП. Со слов «ну ничего, вырастешь – и посмотрим». Их в разной форме, но с одинаковой смесью зависти, злости, насмешки и тоски по собственной юности и худобе мне, еще совсем маленькой, говорила мама и ее подруги.
Не думаю, что они правда хотели вложить в меня страх перед полнотой, но что сделано – то сделано: во мне сформировалась безграничная тревожность перед взрослением, которое, как мне ясно дали понять, неизменно приведет к полноте.
Эти слова я заслужила тем, что все детство была очень худой, ела много еды – и еще больше сладкого. Из-за быстрого метаболизма я просто не привыкла контролировать еду, да и не видела в этом смысла: банка нутеллы, съеденная ночью под одеялом, не портила кожу и не портила фигуру – так зачем от нее отказываться?
«Я растолстею и стану ненавидеть себя – но точно не найду сил сесть на диету»
К 15 годам я стала съедать в день по пять плиток шоколада – или столько же упаковок халвы в шоколаде, чей жирный, маслянистый подсолнечный запах до сих пор ассоциируется у меня со всеми подростковыми переживаниями на свете.
У меня даже не было шансов начать курить или пить алкоголь: все карманные деньги уходили на булочки в школьной столовой и на шоколадки в магазине по пути из школы.
Как на склады фантиков в письменном столе реагировал отец (с мамой он к тому времени развелся)? Он делал мне замечания, но скорее из-за потенциальных проблем с зубами и из-за того, что я устраивала мусорку фантиков в ящике стола. Да и была ли причина отцу беспокоиться, если горы шоколада никак не сказывались на моем здоровье?
Но чем ближе были роковые 18 лет, после которых, как мне обещали, я потеряю возможность есть и не толстеть, тем больше я понимала, что я не просто не умею контролировать еду – это еда контролирует меня. Я понимала, что если с метаболизмом и правда что-то случится, то я просто растолстею и стану ненавидеть себя – но не найду в себе сил сесть на диету.
«Я могу просто жрать все подряд – и оставаться худой»
В 18 лет я, конечно же, не растолстела. Я переехала в Москву, завтракала в «Макдональдсе», на обед спускалась в ларек под домом за парой хот-догов, на ужин заказывала две пиццы – а иногда выбегала в час ночи в магазин за нутеллой, маринованными огурцами, колой и апельсином.
Все это начало формировать во мне ощущение собственного превосходства: пока вы рассматриваете фотографии в паблике «40 кг», я могу просто жрать все подряд и оставаться худой. Я казалась себе лучше всех: лучше мамы и ее подруг, которые не смогли остаться худыми, лучше сидящих на диетах девочек, лучше полных и не сидящих на диетах девочек.
Правда в том, что за этим чувством все так же прятался страх располнеть. И к 26 годам я и правда располнела – если можно назвать переход из XS в нечто среднее между S и M полнотой. Спойлер: конечно же, нельзя. Спойлер два: конечно же, двадцатишестилетняя я этого не осознавала и провалилась в ненависть к себе.
«Откуда еще получать счастье, если не из лазаньи, не из попкорна, банки нутеллы и двухлитровой ванильной колы»
Как и предсказывала маленькая я, взрослая я, столкнувшись с непривычным для нее весом, ничего с ним сделать не смогла. Я не могла думать о диетах: откуда еще получать счастье, если не из целой лазаньи, не из огромной тарелки попкорна, посыпанного пармезаном, не из банки нутеллы или коробки конфет с марципаном, не из чипсов и двухлитровой ванильной колы?
Я ненавидела себя, но ничего не могла с этим сделать: ограничения в еде я ненавидела еще больше. Постепенно, год за годом, я училась просто жить с телом, вызывающим во мне отвращение, – и единственным способом справиться с этим отвращением было лишь заедать его, бесконечно закидываться вкусной едой и стараться не думать о своем теле как о своем.
Продуктовые магазины стали моим местом силы. Приезжая в новую страну, я первым делом шла в самый большой продуктовый – и часами бродила по нему. Дома я ходила в продуктовый каждый день – и готовила еду каждый день.
Я могла объездить насколько магазинов в разных концах города, если вдруг нигде не находила именно того, что мне хотелось в тот момент. Я расстраивалась, если приезжала в заведение, где собралась поесть, – а там не было мест или не было того, что я хотела. А самым большим кошмаром была невозможность придумать, что именно я хочу съесть: в такие моменты я могла зависнуть на несколько часов и долго думать о еде, забив, собственно, на чувство голода.
«Иногда я проводила у зеркала по часу, методично уродуя саму себя»
Но зацикленность на еде стала далеко не худшим проявлением РПП. В дни, когда ненависть к себе из-за еды накладывалась на общее плохое настроение, ПМС или просто неудачный день, ненависть превращалась в чувство вины и стыда.
Чувство вины и стыда, в свою очередь, провоцировало ОКР. Чтобы забыть о еде и о том, что я только что съела картошку фри с 5 сырными соусами, я начинала компульсивно раздирать кожу: давила несуществующие прыщи, пока лицо не станет красным и опухшим, или вырывала пинцетом волосы на ногах, пока все пространство вокруг меня не будет усеяно волосками.
Останавливалась я лишь в тот момент, когда чувство вины и стыда из-за еды перекрывало чувство вины и стыда из-за разодранного лица: иногда получалось словить это ощущение минут через 15, а иногда я проводила у зеркала по часу, методично уродуя саму себя.
«Однажды я рассказала про связку ОКР и РПП знакомому, практикующему БДСМ. Он предложил не раздирать лицо, а приезжать к нему, чтобы он меня выпорол»
Заканчивалось все обычно тем, что я отрезала ногти под корень, чтобы ими нельзя было давить прыщи, – так что мои длинные ногти признак не только того, что я съела достаточно витаминов, но и того, что у меня давно не было срывов.
В конце по правилам должна бы быть какая-то вдохновляющая история о том, как я вышла из РПП, но я пишу этот текст пальцами со спиленными в ноль ногтями.
Месяц назад у меня случилась истерика, которую я смогла успокоить лишь запихав в себя 350 граммов конфет – самых вкусных на свете конфет, которые теперь будут всегда напоминать мне про тот вечер. Плюсы: это был единственный срыв за последние полгода. Минусы: я очень любила свои длинные ногти, но пока не решаюсь вновь начать их отращивать.
А, вдохновляющей истории нет, но есть смешная: однажды я рассказала про свою связку ОКР и РПП знакомому, практикующему БДСМ. Он предложил мне не раздирать себе лицо после очередного срыва, а приезжать к нему, чтобы он меня выпорол.
Кейт
34 года
– Сперва хотелось сказать, что моя история не показательная с точки зрения того, как можно справляться с расстройствами пищевого поведения. Я не консультировалась с врачами, не проходила психотерапию, не проживала этот опыт более грамотно.
По сути, я справлялась с РПП самостоятельно, но я настоятельно рекомендую все-таки обращаться за психологической и врачебной помощью. Очень важно, чтобы у людей, проживающих аналогичный опыт, была поддержка и помощь специалистов. Я же делюсь своим опытом для того, чтобы они не чувствовали себя одинокими, чтобы чувствовали себя комфортно и могли открыто говорить о своих проблемах.
«Я видела себя глазами близких, которые говорили, что у меня короткие ноги и низкая ж*па»
Скорее всего, все началось в раннем детстве. Уже тогда самые близкие и родные мне люди давали оценку моей внешности: никто напрямую не говорил, что я толстая, но меня оценивали, говорили, что я не смогу построить профессиональную карьеру в танцах из-за фигуры и из-за склонности к набору веса.
В детском возрасте, лет в 7-8, это еще не провоцирует РПП, но так или иначе откладывается у в голове – до тех пор, пока, будучи уже подростком, ты не начинаешь сама оценивающе смотреть на себя в зеркало и искать недостатки, которых нет.
Я была просто обычным подростком: да, не супермоделью, не очень высокой – но точно совершенно не толстой. Однако тогда я не могла этого осознать: я смотрела на себя глазами близких, которые говорили, что у меня короткие ноги и низкая ж*па, – и видела себя именно такой.
«Терпеть голод можно лишь до определенного момента»
Лет в 17 я начала искать себя, заинтересовалась йогой и в какой-то момент отказалась от красного мяса. Дело, признаюсь, было не только в моральных принципах. Глубоко внутри я верила, что если перестану есть мясо и начну употреблять больше овощей, то это поможет похудеть.
На новой схеме питания мне сперва было очень комфортно – пока лет в 19 не случился гормональный сбой, из-за которого я стала стремительно набирать вес. Это пришлось на тот самый период, когда было модно быть максимально худой, – пик популярности сестер Олсен и форумов про анорексию.
Так начались мои голодные дни: сперва один раз в неделю, но чем дальше – тем чаще и больше я голодала.
И я, конечно же, похудела. Когда ты молодая и у тебя еще не убит метаболизм, ты очень легко терпишь голод и легко худеешь. Но вслед за анорексией быстро пришла булимия: терпеть голод можно лишь до определенного момента.
«Даже хорошо, что ты теперь такая отвратительная и некрасивая: значит, на тебя никто другой не будет смотреть»
В первый срыв буквально за две недели я из 47 килограммов превратилась в 65. Я потеряла рассудок и просто ела: много, любую еду в любое время суток – и все равно не чувствовала насыщения. А потом искала способы, чтобы не толстеть: пила таблетки, пробовала вызывать рвоту, иногда занималась фитнесом или ходила в зал.
В таком режиме прошло несколько лет, и в этот период меня спасло только то, что я еще сильнее увлеклась йогой. Я занималась дома, в одиночестве, без чужих взглядов, аккуратно – и это пусть и немного, но помогало мне и морально, и физически.
Парень, с которым у меня тогда были отношения, вроде и радовался, что я с воды и голодания перешла на еду, но однажды сказал, что это даже хорошо, что теперь я такая отвратительная и некрасивая: значит, на меня никто другой не будет смотреть.
В новом весе я пробыла около года. Не хочу называть этот вес тяжелым или большим, сама цифра 65 абсолютно нормальная, но это, по сути, был вес из воды и жира: у меня болели суставы и колени, не было никаких мышц, это было нездорово.
Я по-прежнему ела по ночам, переедала – и по-прежнему искала способы потерять вес. Со рвотой получалось не очень, поэтому я пила таблетки, какие-то БАДы, чаи – а иногда вновь начинала думать о голодании. В итоге меня постоянно бросало из одного веса в другой, а отношения с едой были совершенно неадекватные.
«Когда кто-то тебя очень сильно любит, опекает и оберегает, тебе сложно считать себя противной»
К сожалению, не только с едой отношения были не самыми лучшими. У меня не было близкого человека, с которым я могла бы поделиться своими переживаниями, – я просто ненавидела себя и все глубже и глубже зарывалась в эту ненависть.
А потом у меня начались хорошие, здоровые отношения, в которых я чувствовала себя в безопасности. Я почувствовала, что меня любят: любят в том состоянии, в котором я сама себя ненавижу. Поддержка и забота партнера помогли мне начать решать проблему.
Конечно же, мгновенно все не изменилось. Отношения начались, когда мне был 21 год, но лет до 25-26 я все еще переживала пик РПП. Я стала больше заниматься йогой, перестала бояться еды (порой я реально боялась есть при людях – делала это только ночью, одна, иногда еще и с алкоголем для смелости), начала экспериментировать с питанием, но РПП не ушло моментально.
Потребовалось много времени и много терпения к самой себе. Я перестала смотреть на весы и аккуратно, постепенно, с заботой к себе начинала есть. И, конечно же, когда кто-то тебя очень сильно любит, опекает и оберегает, тебе уже сложно считать себя противной.
В какой-то момент я приняла, что тот вес, который у меня есть (думаю, это было что-то около 57 кг), – это мой вес, а я в нем нормальная и симпатичная. Я стала выходить из затворничества, больше двигалась, перестала объедаться, тело начало приходило в норму, и я поняла, что я больше не могу себя ненавидеть.
«Любые жесткие рамки неизбежно ведут к срыву»
Сейчас в моей жизни нет ни одного разгрузочного дня – если, конечно, речь не о медицинских показаниях. Я нашла оптимальную для себя схему питания, стала чаще сдавать анализы и следить за своим здоровьем, пить витамины.
После родов я стала еще более субтильной, и со стороны, возможно, может показаться, что это результат строгого ЗОЖ, салатов, тофу и зеленого чая, но ЗОЖ для меня – ничего себе не запрещать. Я поняла, что любые жесткие рамки для меня неизбежно ведут к срыву. Если я хочу на ночь съесть пачку чипсов – я их съем.
Не буду кривить душой и говорить, что для меня не имеет значения ни мой внешний вид, ни мнение людей обо мне, но сейчас во мне есть стержень, которого не было раньше. Я понимаю свои чувства, понимаю свои переживания, и они не могут меня сломать.
Думаю, РПП – это то, что никогда тебя не покидает, но мне очень хочется сказать людям, которые сейчас на самом дне, что обязательно найдутся силы выбраться из этого безумия.
Агнешка
27 год
– Я цудоўна памятаю, калі пачаліся мае нездаровыя адносіны з ежай. Гэта быў суровы пубертат, я была пухлай. У школе мяне булілі: падлеткі жорсткія, у іх толькі выпрацоўваецца культура іерархіі, грамадскасці, узаемаадносін, і яны жорстка ставяцца да тых, хто да іх не падобны.
І вось мне 13, я моцна закахана ў хлопца, гляджу серыял Gossip Girl – і вырашаю пачаць худнець. І, канешне, у першы раз гэта было лёгка: ты свежая, здаровая, табе не так цяжка знізіць колькасць цукру ды памер порцый. Я вельмі хутка схуднела з 75 да 55 кг – амаль натуральным чынам.
Хаця, шчыра кажучы, ужо тады я трошкі пачала практыкаваць самаваніты: гэта была яшчэ не зусім булімія, я не аб’ядалася – але ўсё роўна не хацела адчуваць ежу ўнутры страўніка.
«Здаецца, што ў мяне ўсё добра з-за таго, што я худая, – а не з-за таго, што ў мяне маніякальная фаза»
Я, канешне, стала адчуваць сябе зусім інакш. Гэта цацка д’ябла: я адчувала сябе шыкардосна, багіняй, раскошнай дзівай. У школе адразу пачалося іншае стаўленне – я нават перасела за столік да эліты.
І гэта зафіксавалася ў маёй галаве: я была няшчаснай і самотнай, пакуль была паўнейшай, і была класнай, упэўненай і ўсім, як мне здавалася, падабалася, калі была худой.
З таго часу мая вага заўсёды скача. У мяне ёсць некаторыя псіхічныя парушэнні, і ў маніякальныя фазы я заўсёды вельмі моцна скідвала вагу. У гэты час я вельмі энергічная, у мяне шмат сексу, добра працуе мозг і наогул усё добра. І мне здаецца, што ўсё гэта з-за таго, што я худая, – а не з-за таго, што ў мяне маніякальная фаза, я мала сплю і мала ем.
«Падчас дэпрэсіі жудасна не тое, што я набіраю вагу, а тое, як я ляжу, нічога не раблю і разглядаю столь»
Памятаю, маці, з якой у мяне добрыя стасункі, неяк сказала: «Табе трэба худнець». Яна сказала гэта як быццам акуратна, але немагчыма сказаць поўнаму падлетку, якога буляць у школе, што яму трэба худнець, – гэта ўсё роўна будзе жорстка. Бабуля таксама раней перыядычна казала: «Вой, у цябе твар як месяц, раз’елася!»
А калі я пачала худнець, ніхто з іх гэтага як быццам і не заўважыў. Нават калі я сапраўды моцна схуднела, гэта не было па мне прыкметна: у мяне шырокія плечы і сцёгны, і калі я худнею, гэта бачна толькі без вопраткі.
А партнёры проста не заўважаюць скачкоў вагі – яны перыядычна мяняюцца, таму проста не трапляюць у момант змены розных фаз і вагі. А тыя, хто трапляе, проста згублены: падчас дэпрэсіі жудасна не тое, што я набіраю вагу, а тое, як я ляжу, нічога не раблю і разглядаю столь. А пра ваніты (зараз я практыкую іх часцей) ніхто не ведае – гэта ж сорамна, цяжка пра гэта расказваць.
«На псіхолага мне шкада грошай, а на ежу – не»
Разумею, што мне трэба нешта рабіць з гэтым: калі я дужа моцна худнею, маё цела адчувае сябе вельмі кепска.
Трошкі дапамагае спорт, але падчас дэпрэсіі мне не да яго. Мне наогул складана апошні час: спачатку 2020 год, зараз вайна – у жыцці шмат стрэсу, і цяжка прымусіць сябе займацца спортам.
Магчыма, трэба працягнуць працу з псіхолагам, але на гэта патрэбны грошы: аддаць 30, 40 альбо 50 долараў за сесію – гэта адчувальна, можна за тры сеансы на бутэльку духоў назбіраць!
Так, праца з псіхолагам дапамагае, але мне заўсёды цяжка яе пачынаць: за тыя самыя тры сеансы ты можаш і не пачуць розніцы, а бутэлька духоў – яна вось, стаіць перад табой. Альбо ежа: я люблю смачную ежу, люблю рэстараны. На псіхолага мне шкада грошай, а на ежу – не.
Карацей, складана быць геданісткай, калі ты ўвесь час думаеш пра тое, што табе трэба быць худой.
Перепечатка материалов CityDog.io возможна только с письменного разрешения редакции. Подробности здесь.
Фото: архив героинь; Unsplash.com.