«Мне только спросить». Репортаж о том, как мы ходили постоять в очереди в поликлинике

Поликлиника открывается в 7 утра, и решение прийти к 8 было, пожалуй, не самым удачным. На лестнице перед входом выстраивается очередь, двери в медучреждение открываются, везунчики берут талончики, но к 8 все становятся не очень-то и дружелюбными.

И это несмотря на то, что в нашей районной поликлинике не так давно сделали ремонт, поставили хорошее освещение и новые стулья. Не диваны, конечно, но и не деревянные скамьи, которыми одна из взрослых поликлиник района грешила еще пару лет назад. Правда, хорошее освещение позволяет разглядеть лица заклятых «друзей», которые заняли очередь к кабинету раньше тебя.

В ТЫЛУ

– У меня талон на 8:05, а уже 8:15, и я до сих пор жду. Вот и вы подождете, – голос из дальнего конца коридора сообщает, что не все так просто в 8:15 утра для женщины с талоном на 8:05 утра.

У меня ситуация еще хуже:

– А можете меня пропустить? Мне на пару минут, только направление взять, а то на работу опаздываю.

В коридоре повисает какая-то странная тишина. Угрожающая такая, знаете, когда не можешь понять: то ли все набирают в легкие воздух, чтобы предложить мне поумерить свой пыл, то ли генерируют ответ поязвительнее.

– Всем, вообще-то, на работу. Занимайте очередь, – наконец выдыхает женщина. Мой внутренний голос, как и сканер возраста женщин на глаз, подсказывают, что она, как и 80 % людей в очереди, на работу не ходят уже давно, и влияет она в их жизни только на размер пенсии.

В очереди, как вы уже поняли, почти одни пенсионеры. Бабушка рядом с женщиной, которая вызвалась противостоять моему замечательному предложению, снимает с головы платок и демонстрирует мужчине на лет 20 моложе ее, что у нее-то волосы еще есть. То ли от факта потери волос, то ли от осознания того, что в поликлинике ему придется задержаться, мужчина нервно перебирает в руках небольшой листик – справку или направление.

Я тем временем смиренно спрашиваю, кто последний, и занимаю очередь, наверное, каким-нибудь пятнадцатым.

НАДЕЖДА И ПОЧТИ ЛЮБОВЬ

– Ты как будто первый раз, – улыбается молодая девушка рядом со мной. – Но попробовать стоило.

У нее длинные темные волосы, перекинутые на левое плечо, обтягивающие джинсы с высокой талией и широкая, не заправленная рубашка, расстегнутая на несколько пуговиц так, что видна золотая цепочка с кольцом, тонущая где-то в глубинах декольте.

– А тут как вообще, быстро? – доверительно спрашиваю у девушки, присаживаясь рядом в надежде, что уйду я из поликлиники не только с направлением.

– Не, ни разу, – отвечает та и резко встает, направляясь в сторону освободившегося только что кабинета. По дороге девушка засовывает телефон в задний карман джинсов и, не оборачиваясь, уже почти закрывает за собой дверь кабинета. Ну, класс!.. Моя единственная надежда (кстати, как зовут-то ее?) и возможная опора в этом небольшом филиале ада практически оставила меня ради своей очереди к терапевту.

– Вы не против, если я с вами зайду? Мне только направление взять, – срываюсь я, пытаясь прорваться без очереди в заветный кабинет. Но я выбрал не совсем удачный объект для жалости: девушка, очевидно, знала, что не задержится здесь надолго – в руках ее помимо сумки и карточки замечаю куртку и шапку.

– Только после меня! – я, конечно, не уверен, но мне кажется, что в этот ответ девушка вложила все свое ораторское мастерство и постаралась, чтобы ее услышали все. Я остаюсь ни с чем. Разве что с верой в то, что когда-нибудь в этом коридоре мы встретимся вновь и фраза «только после меня» останется за мной.

ПОЛИТИНФОРМАЦИЯ

Второй раз за 15 минут на меня смотрят косо, не прерывая при этом разговор про ситуацию в Украине.

– У меня родственники из Гомеля рассказывали, что донецкие не собираются возвращаться обратно. Там же жить невозможно. Всё разрушили, – делится новостями дедушка с карточкой и бутылкой воды в руках.

– Такую страну загубили, – негодует миниатюрная бабушка рядом. Она, кстати, тоже решила не оставлять вещи на попечение гардеробщиц.

– Какая там страна, я вас умоляю, – раздается голос властной женщины. Властной, потому что перечить ей отказались. Впрочем, товарищам из очереди есть еще кое о чем поговорить.

– А в России что творится, – продолжает дедуля с бутылкой воды. – Ездили с внучкой к родственникам, так гаишники через каждые 100 метров, и каждому заплати. Я говорю: «Ребята, сколько можно? Только что ж останавливали», – но что с ними говорить.

В этот момент из кабинета выходит девушка, та самая возможная опора.

– Удачи, – улыбается и уходит. Конечно, можно было бы все бросить и уйти вместе с ней, но ведь уже 14 человек в очереди осталось. Не бросать же борьбу на полпути. Да и шансов, что улыбка была искренней, а не победоносной, тоже маловато.

Разговор тем временем от проблем соседних стран перетекает к проблемам белорусским, и уже в голос все жалуются на «маленькие пенсии», «маленькую зарплату моей дочери» в каком-то министерстве и «слишком дорогие лекарства».

– Покупайте белорусские, – предлагает кто-то из очереди альтернативу.

– Так белорусские ж не помогают. Еще и рецепты эти. Хочешь аспирина купить – сходи, возьми рецепт, – жалуется крупная женщина, по которой очень трудно сказать, что она может чем-то болеть.

– Даже боярышник ограничили – по два на руки, – говорит мужчина, у которого нет волос. Чувства юмора он вместе с шевелюрой не потерял и сопровождает свою искрометную шуточку улыбкой, чтобы все поняли, что он на самом деле не алкоголик.

Я понемногу начинаю сходить с ума. Очередь в поликлинике напоминает «Хартию» с кучей приглашенных экспертов: все всё обо всем знают, имеют свое непосредственное и априори правильное мнение, грамотно обличают и выводят на чистую воду.

Впрочем, политинформация продолжается ровно до момента возникновения перед дверями второго меня.

АПАТИЯ

Парню в косухе и берцах тоже «только спросить». После его вопроса я понимаю, что со мной очередь обошлась вполне себе гуманно. Наверное, потому что мои волосы не отдают зеленоватым оттенком. Парень «набрался наглости» и собирался уже было постучать в кабинет, но очередь не прощает такое хамское поведение «нахальной молодежи». Парню, кстати, удачи не пожелал никто, так что мой день можно считать вполне удавшимся.

– В транспорте б место не уступили, а тут их «пропусти вперед», – жалуется та, у которой давление и перевязанная наполовину кисть. Из-за бинта выступает перстень, перекочевавший прямо от бандитов из русских сериалов. Ее слова, кстати, не возымели должного эффекта, скорее всего потому, что тот, кому они были адресованы, вставил в уши затычки и заглушил общий галдеж своей любимой музыкой.

Тем временем моя очередь все ближе и ближе. Остается каких-то 6-7 человек. Примерно столько же за мной. В этот критический момент, я чувствую, темы для обсуждения иссякли – в коридоре становится тихо. Иногда воздух сотрясает цоканье каблуков медработниц, пролетающих мимо меня как июльские облака над раскаленной Комаровкой.

Постепенно прибавляются новые люди, которым устаканившаяся очередь устало отвечает: «да, все сюда», «да, придется посидеть». От скуки достаю телефон, проверяю почту и опять принимаю не самое лучшее решение. Лучше бы вслух почитал про электронные очереди в минских поликлиниках, которые Мингорисполком обещает сделать до конца года. До конца года еще, конечно, далеко, но большинству из присутствующих в очереди нужен именно год, чтобы смириться и освоиться с нововведениями.

С МЕНЯ ХВАТИТ

За три человека до конца своего испытания я решаюсь на форменное сумасшествие: резко и очевидно деструктивно заявляю мужчине, занявшему очередь за мной, что ухожу. Всем своим видом показываю, что, мол, все, довольно – у меня есть человеческая гордость. Да и платные медцентры никто не отменял.

Дядечка смотрит на меня скорее с удивлением, чем с радостью: вместе в очереди два часа, стали почти родными – и вдруг я сливаюсь! Женщина лет 35 поджимает вытянутые ноги – то ли брезгливо («слабак!»), то ли просто чтобы пропустить. Оборачиваюсь и говорю мужчине, что он будет за бабушкой, которая за последние несколько часов не сказала ни слова. Видимо, ей здесь находиться тоже не в радость.