Узнали у белорусов, много лет живущих за границей, как относятся к силовикам в их странах.
Алиса (Франция): «Эти пять амбалов напоили меня какао прямо возле их местного автозака»
– Решение уехать из Беларуси я приняла после референдума 2004 года, когда Лукашенко изменил Конституцию, чтобы переизбираться неограниченное количество раз. Тогда в Минске закрыли Европейский гуманитарный университет, в котором я училась, закрыли «Белорусскую деловую газету», в которой я работала. И, когда закрылись все перспективы, я решила попробовать строить свою жизнь в другой стране.
алиса
живет во Франции
Первые годы, когда я жила во Франции, было очень приятно проходить мимо полиции и не чувствовать страха. А в Беларуси проходишь около милиционера – и все сжимается внутри. Притом что разгоны в 2001 году были не такими жесткими, как сейчас и как в 2010-м.
Но, с другой стороны, я ходила в Париже на манифестацию «желтых жилетов». Во Франции действительно есть очень сильное неравноправие между правящим классом и классом рабочих, они практически не пересекаются: у каждого свои школы, свои круги общения, свои зарплаты, свое место жительства.
На манифестациях был конкретный жесткач, который вроде оставался в рамках закона. Есть такое понятие «монополия на насилие»: она должна принадлежать государству, чтобы остановить беспредел и бандитизм.
Людей просто били ни за что, врывались в толпу, летали светошумовые гранаты, у меня у ног приземлилась газовая граната. Со стороны «желтых жилетов» никогда не было первого шага, первый шаг всегда был со стороны полиции. Полиция предупреждает демонстрантов, просит разойтись, демонстранты не расходятся, поэтому в них начинают бросать гранаты. У нас куча людей, которые потеряли глаза, которым оторвало руку.
Когда захватывали территории и устанавливали там лагеря, чтобы протестовать против той или иной стройки, были разгоны: например, когда строили аэропорт около Нанта, в 2013-2014 году. И, когда разгоняли этот лагерь, точно так же, как в Минске Тарайковский, погиб человек и тут.
Фото: iz.ru.
Слава богу, отношение к полиции не изменилось, я же вижу, что они тоже люди. У меня были личные ситуации, когда полиция мне очень помогала, а были ситуации, когда полиция мне очень не помогала. Сейчас мы постоянно проводим акции поддержки белорусам, и полиция здесь очень помогает.
У нас была акция на площади Отель-де-Виль, где находится главное здание парижской мэрии, ее представители вышли нас поддержать. И к нам туда пришел провокатор, начал провоцировать мужчин, чтобы они начали с ним драться.
Полиция очень хорошо на это отреагировала: его отвели, и наша акция прошла спокойно. Они нужны нам для охраны, а иногда делают комплименты, что акции интересные, некоторые даже просятся: «Вы скажите, чтобы мы потом были на следующей вашей акции». Вот такие милахи (смеется).
Когда-то я работала в офисе недалеко от Елисейского дворца. И прямо возле нашего офиса каждую пятницу собирались пикеты, где люди требовали, чтобы их легализовали во Франции. А когда какие-то пикеты, приезжает полиция и ЦРС, это как белорусский ОМОН.
У меня был сложный день, я вышла из офиса, у меня что-то упало, разбилось. Я расплакалась, и пять амбалов из ЦРС меня напоили какао прямо возле их местного автозака, успокоили, и мы с ними остались поговорить.
Я сказала: «Вы охраняете пикет людей, которые находятся вне закона, можете прямо сейчас пойти и арестовать их, потому что у них нет документов, чтобы находиться во Франции». Они сказали, что понимают это, но им не дали приказ.
И во Франции, и в Беларуси полиция – это рука государства.
В обществе отношение к полиции разное: у многих возмущение, и есть за что. В 2015 году был теракт в Париже, и тогда весь Париж вышел поддержать полицейских, которые просто кинулись на амбразуру, чтобы спасти людей. Тогда быть полицейским было очень почетно, люди к ним прекрасно относились. А потом начались «желтые жилеты», и очень сильно упала их популярность и уважение к полиции.
Я общаюсь со многими людьми, которые приехали во Францию из разных стран, и они говорят, что были очень удивлены, когда приехали и увидели, как все на самом деле. Да, здесь права человека могут соблюдаться, но за них всегда надо бороться. Например, моего друга судили после «желтых жилетов». Я пошла послушать, поддержать его, но оказалось, что его слушание будет в самом конце. Я была там с 10 до 19, прослушала все дела и чуть не упала.
Свидетели обвинения – полиция, не присутствовали на заседании, высылали свои свидетельства в письменном виде. Для суда нужно было как минимум два свидетеля, и они совершенно не сходились: один говорит, что задержали в одном месте, другой – что в другом.
Во-первых, отсутствие свидетелей является нарушением, это дело не может рассматриваться судом, а во-вторых, расхожие показания – значит, нужна очная ставка, мне адвокат потом объяснял. Ну и что вы думаете? Суд: «Виновен!»
И мне потом адвокат, достаточно известный человек, который работает в Международной федерации по правам человека, объясняет, что они это делают, чтобы запугивать, чтобы люди больше не ходили, не высказывали свой протест.
Но разница с белорусской полицией есть. Тут тебя не сразу бьют, а справедливость существует, но за нее надо бороться. Тебя не будут ни насиловать, ни избивать, пыток не будет.
Ирина, Германия: «У немцев принято быть вежливыми: полицию как представителей закона они уважают»
– У немцев принято быть вежливыми, полицию как представителей закона они уважают.
Полиция здесь к людям не цепляется. Я живу тут 15 лет, и они меня только три раза остановили, когда я была за рулем. И первые два раза, чтобы сказать, что впереди случилось ДТП и нужно объехать другой дорогой. Никто никогда не говорил «откройте бардачок», «откройте багажник», «ваши права». У меня права никто ни разу не смотрел за 15 лет. Очень сильный контраст между белорусской милицией и немецкой полицией.
ирина
живет в Германии
Последний раз я повернула под знак, потому что не знала, как проехать по-другому, и там уже стояла полиция – то есть они знали, что это место клевое. И, когда он увидел, что я еду со своими детьми (они на тот момент были маленькими), вместо €30 выписал штраф в €10. Я честно сказала, что не поняла, как проехать, и не было никаких наездов. Он посмеялся, сказал, как надо было, и на этом все.
В Германии смысл не в наказании, а в профилактике – у них нет цели наказать, есть цель объяснить, предостеречь. Даже сейчас решили повысить штрафы и вроде повысили, но потом на законодательном уровне что-то не срослось, признали, что это было не совсем корректно, – и все вернулось назад.
Месяц назад был случай: у нас в магазине женщина устроила скандал, вышла и орала на продавцов, на покупателей – было страшно. Даже если она и права, то это недопустимый уровень дискуссии.
Сотрудники магазина вызвали полицию, приехал наряд, они себя с ней вели очень спокойно, не крутили руки, хотя ее давно можно было электрошокером ударить, потому что было страшно смотреть, что и как она говорила. Они очень спокойно стояли: «Женщина, вы понимаете, что вы нарушаете, что вы некрасиво себя ведете, что это за нормами всякой морали?»
Она пыталась доказать, что она белая и пушистая, и я подошла и сказала, что все видела и могу дать показания. И тогда один сотрудник отошел со мной, записал, что я видела.
В Германии есть очень четкая градация, что такое мирный протест. Мы протестовали против ситуации в Беларуси, стояли с флагами на отведенной нам площадке в центре города: пришли со своей аппаратурой, стали с флагами, все провели, согласовали с полицией. И таких митингов у них проходит по десять штук на день, они дают проводить их в центре города, возле главного вокзала, на рыночной площади.
А в Берлине недавно демонстрация переросла в протест с захватом административных зданий. Это нарушает общественный порядок – тогда полиция имеет право применить силу.
Фото: РБК.
Понятно, что ситуации могут быть разными, но в общем мне не страшно здесь подойти к полицейскому и сказать, что у меня что-то случилось. Я могу даже подойти к полицейскому и спросить, правильно ли я понимаю дорожный знак, и мне ничего за это не будет, мы можем поржать над тем, как еще знаки висят, но никто не скрутит меня за то, что я не знаю правил дорожного движения. Здесь стоит задача именно предупредить, а не наказать, не посадить.
Яўген (ЗША): «Калі паліцыянты цябе спыняюць, то трымаюць руку на пісталеце»
– Паколькі я жыву ў Нью-Ёрку, у мяне да паліцыі будзе іншае стаўленне, яно будзе моцна адрознівацца ад таго, што адбываецца, напрыклад, у Сент-Луісе.
яўген
жыве ў ЗША
У ЗША структура паліцыі вельмі адрозніваецца. У Беларусі ёсць міліцыя і АМАП, якія падпарадкоўваюцца міністру ўнутраных спраў.
У ЗША паліцыя лакальная: паліцыя штата, якая падпарадкоўваецца ўладам штата, у яе трошкі больш паўнамоцтваў. Гарадская паліцыя: горад прымае рашэнне, арганізаваць паліцыю ў горадзе ці не, то бок паліцыя Нью-Ёрка – гэта толькі паліцыя Нью-Ёрка.
І федэральная паліцыя, якая падпарадкоўваецца толькі федэральным уладам – Вашынгтону. Вельмі моцна разбіты паўнамоцтвы, і паліцыя Нью-Ёрка на тэрыторыі іншага горада не мае ніякіх паўнамоцтваў.
Калі я толькі прыехаў у Нью-Ёрк, было адчуванне, што паліцыя тут у прынцыпе больш добра ставіцца. Тут паліцыя больш камунікуе, яны больш спагадлівыя.
Але, калі ты прыязджаеш, адразу папярэджваюць, што, калі цябе спыняе паліцыя, нельга рабіць рэзкіх рухаў. Калі спыніла паліцыя і ты лезеш у заплечнік, трэба абавязкова пра гэта папярэдзіць. Калі ў заплечніку ёсць нож ці зброя, пра гэта трэба сказаць таксама, бо паліцыя адразу дастае зброю.
Калі яны цябе спыняюць і падыходзяць, у іх зброя заўсёды расшпілена, яны трымаюць руку на пісталеце і ў выпадку чаго дастаюць яго за секунду.
Тут у прынцыпе паліцыя жорсткая: яны доўга не спрачаюцца, вельмі лёгка могуць заламаць, надзець кайданкі, калі пачынаеш вырывацца ці агрэсіўна сябе паводзіць.
Стаўленне да паліцыі ў ЗША вельмі рознае, усё залежыць ад таго, дзе ты вырас, які ў цябе колер скуры, каго ты падтрымліваеш. Груба кажучы, прыхільнікі Трампа больш хваляць паліцыю, а тыя, хто супраць яго, паліцыю недалюбліваюць.
У паліцыі ёсць пытанні па найму, пытанні, як вучаць палісмэнаў, праблема таго, што паліцыя па-рознаму ставіцца да таго, як ты выглядаеш. Цяжка зразумець, але калі ты белы, то да цябе будзе лепшае стаўленне і табе паліцыя будзе падавацца больш добрай, больш адэкватнай.
У людзей з black community да паліцыі вельмі негатыўнае стаўленне, таму што там больш арыштаў, на вуліцы іх спыняюць часцей. Калі я хадзіў на курсы англійскай, там быў хлопец з black community, і ён казаў, што іх маглі проста так спыніць. Тое самае з лацінскім кам’юніці, у якога таксама будзе горшае стаўленне да паліцыі.
Пасля забойства Джона Флойда жорсткія разгоны былі ў Портлэндзе. І тут трэба падзяляць, мы размаўляем пра паліцыію ці пра федэральную паліцыю, бо яны вельмі моцна адрозніваюцца. І тое, што адбываецца ў Портлэндзе, – гэта менавіта федэральныя паліцыя, якая ахоўвае федэральныя будынкі.
Пасля забойства Джона Флойда сталі больш размаўляць пра сістэмны расізм у паліцыі, шмат паліцэйскіх звольнілася, таму што прынялі новыя законы, якія не вырашаюць праблему. Усе спрабуюць залагодзіць адных ці іншых, груба кажучы, забраўшы грошы ў адных і перадаўшы іншым.
Фото: «Рейтерс».
Але праблему гэта не вырашае, бо паліцыя перыядычна пераходзіць мяжу, ёсць мільён відэа з незаконнымі арыштамі, неадэкватнымі паводзінамі паліцыі. Хаця ёсць і супрацьлеглыя відэа, калі людзі пад наркатой выцягваюць зброю ў паліцэйскіх. Аднаго і другога хапае, проста ў залежнасці ад таго, якую падачу будзе паказваць адзін ці іншы бок.
Стаўленне залежыць і ад узросту, ад таго, дзе чалавек жыве. Калі запытацца беларусаў, 90% скажа, што паліцыя тут шыкоўная, мілашкі і ўсё такое. І, калі ты выконваеш усе падпарадкаванні, табе нічога не будзе. Тут важна, што гэта мы навучаны так: табе сказалі – ты сядзі не рыпайся. Але ў тых, хто тут вырас, трохі іншае стаўленне да паліцыі, яны не ўспрымаюць іх абсалютную уладу і могуць нармальна з ёй спрачацца.
Перепечатка материалов CityDog.by возможна только с письменного разрешения редакции. Подробности здесь.