В рубрике «Минские подъезды» показываем старые, небанальные и атмосферные подъезды города.
Вы можете кататься по квартире на велосипеде? Жильцы дома по улице Пулихова, 29, в который мы заглянули в этот раз, могут. Здесь есть «шахматные» балконы, полукруглые лестничные пролеты и мусоропроводы в туалетах, которые одно время заменяли мобильные телефоны.
К слову, квартиры на Пулихова, 29 стоят от 190 тысяч долларов.
О «районе пыжиковых шапок»: от деревянных бараков до домов «не для всех»
Дом №29 – элитный. Подобные начали строить в микрорайоне Захарова-Пулихова в 1960–1970-е годы по специальным проектам и с улучшенной планировкой для номенклатурной элиты и творческой интеллигенции Минска. Хотя еще до Второй мировой здесь была окраина города – с деревянными бараками, продовольственными складами и не только.
Конкретно на месте улицы Пулихова в XIX веке располагалась резиденция местного архиепископа (по другим сведениям, архиерея). Район тогда назывался Архиерейская Слобода.
Переименовали улицу вдоль Свислочи в 1923 году. Название ей дали в честь революционера Ивана Пулихова, совершившего неудачное покушение на минского губернатора Курлова.
Времянки на пересечении улиц Смоленской и Пулихова, 1950-е.
До реконструкции района в 1950-х здесь в основном преобладала малоэтажная деревянная застройка усадебного типа. А уже в последующие два десятилетия были построены «дома не для всех», в которых селилась советская элита, часто носившая дефицитные шапки из ондатры.
Из-за этого минчане называли район Ондатровой республикой и «районом пыжиковых шапок». А улицу Пулихова окрестили «Царским селом».
Дом №29 выделялся и выделяется среди остальных шахматным расположением балконов, полукруглыми лестничными пролетами и интересно оформленным входом в подъезды.
Квартиры здесь в основном получали известные писатели и поэты. Сегодня о знаменитых жильцах напоминают мемориальные доски на доме.
Об элитном доме: милиционеры в каждом подъезде и мусоропроводы вместо телефонов
ЮЛИАННА ИГОРЕВНА
– Я подумала, что попала в сказку, когда мы сюда переехали, – вспоминает Юлианна Игоревна из второго подъезда. Квартиру в доме получили ее родители, когда девочке было 10 лет. Ее отец – известный ученый, физик Игорь Малевич. – Это была весна 1976 года: дом только сдали в эксплуатацию, цвели старые вишневые сады – район утопал в их «белом облаке».
Запомнились мне и большие входные двери в подъезд (их закрывали на ключ), где на первом этаже сидел милиционер, знавший всех жильцов в лицо. А вот поразили меня размеры квартиры – они здесь большие. Настолько, что я первое время каталась по квартире на велосипеде.
В новинку были для меня и мусоропроводы в туалете, служившие своеобразным источником связи.
Ведь мобильные телефоны еще не появились, а обычные стационарные были не у всех. Поэтому подружка, чтобы позвать меня поболтать у подъезда, сбрасывала в мусоропровод с восьмого этажа пустую бутылку. Это был наш условный знак, обозначающий «выходи».
В соседнем доме (Захарова, 56) размещался молочный киоск. И вот, идя в школу мы, дети, брали с собой бидоны – на каждом был номерок, – которые оставляли на его пороге, а на обратном пути забирали уже наполненные молоком. Деньги за них отдавали родители раз в неделю или две.
Это было интересно и в новинку, но быстро закончилось в начале 1980-х. Тогда исчезли из подъездов и милиционеры. Столы для них стояли около почтовых ящиков. Изначально у нас был дядя-милиционер, а потом тетя. По одному на каждый подъезд. До тех пор, пока дом полностью не был заселен и жильцы не перезнакомились друг с другом.
Постепенно милиционеров осталось только двое на весь дом, затем один в четвертом подъезде, а потом – никого. Кстати, у них родители оставляли для нас, детей, запасные ключи, на случай если мы свои забудем или потеряем.
Еще одно воспоминание связано с деревьями. Мы сажали их, поливали, оберегали от хулиганов вместе с друзьями, когда учились в школе. Специально для этой цели даже создавали тогда «зеленые патрули». У нас было такое очень интересное пионерское детство (улыбается).
Благоустройством территории около подъездов тоже занимались сами: разбивали клумбы, сажали цветы. Взрослые, как ни странно, участия в этом не принимали.
О подъездах: падающая на голову плитка, игры в куклы и «балконная» война
– В самом подъезде с 1976 года особенно ничего не поменялось. Если только цвет стен, так как каких-то серьезных ремонтных работ не проводили. А вот круглых крыш на железных стояках перед входом в него изначально не было.
Когда строили дом, его обложили маленькой плиткой, которую, возможно, плохо закрепили. Когда здание стало оседать, она посыпалась с верхних этажей. Говорят, что упала даже кому-то на голову, после чего во избежание несчастных случаев над входом в подъезд и установили эти круглые штуки. Есть они только в нашем доме.
А так подъезд такой же: всегда чистый, с цветами на верхних этажах, которые выставляют любители растений. Кстати, детьми мы любили с подружкой в подъезде играть в куклы или рисовать. В основном это было зимой, когда не ходили кататься с горки.
Чтобы ее залить, специально таскали из дома банками воду. Кстати, наличие здесь горок меня тоже удивило, ведь Минск – преимущественно равнинный город. Дворовые же игры начинались по весне, когда сходил снег и мы бандой в 20–30 человек прыгали через скакалку.
До нашего визита Юлианна Игоревна не обращала внимания на то, что лестничные пролеты в их доме полукруглые – и это что-то особенное.
Капитального ремонта дома тоже не было. Разговор ведется, но я плохо представляю его у нас. Потому что здесь много новых жильцов, которые, переехав, сделали перепланировку в квартирах, серьезный ремонт, заменили окна, застеклили балконы.
Кстати, когда в доме жили наши известные белорусские писатели и поэты – Янка Брыль, Иван Чигринов, Борис Саченко, Кастусь Кириенко, Павел Мисько, Анатолий Вертинский, – они долго воевали против остекления балконов. Считали, что это испортит внешний вид дома, он потеряет свое очарование.
Ведь это сейчас все ставят стандартные пластиковые рамы белого цвета, а раньше – кто что найдет: красные, фиолетовые, в крапинку. Так оно и случилось, когда в доме не осталось писателей: кто-то умер, кто-то переехал.
Что касается нынешних жильцов, то они думают только о своем удобстве.
О соседях: обычные люди в спортивных штанах и с авоськой в руках
– С прежними жильцами осталось только пять квартир. Всего их 18 – по две на каждом этаже.
Сказать, что мы тесно общаемся с соседями по подъезду, не могу. Да и такого никогда не было, чтобы вместе праздники отмечать, ходить друг к другу в гости. Да, все общались между собой, когда встречались во дворе или подъезде, но не более.
Помимо Павла Мисько, Ивана Чигринова, Янки Брыля, Бориса Саченко и Анатолия Вертинского, в нашем подъезде жил музыкант Владимир Мулявин, заслуженный тренер СССР по фехтованию Александр Фель. В общении и в быту они все были достаточно обычными и тривиальными людьми.
Янку Брыля (слева) Юлианна Игоревна называет самым общительным из писателей, которые жили в их доме.
Их можно было встретить в спортивных штанах, идущих из магазина с прозрачной авоськой в руках, из которой торчала бутылочка какого-нибудь крепкого напитка или пакет молока. А вот что касалось творчества, то это были люди закрытые, интроверты.
Кстати, понимание того, что ты живешь в одном доме с известными деятелями культуры, ко мне пришло в более взрослом возрасте. А в детстве и юности это были просто люди, соседи, которые тебя окружали.
Сейчас в нашем подъезде остался жить сын Янки Брыля, дочь Владимира Мулявина, а также знаменитые балерина и скульптор, чьих фамилий я даже не знаю.
О жизни в элитном доме: «Ты находишься как будто в центре урагана»
– Но должна отметить, что прежние жильцы, которые когда-то переехали, постепенно вновь возвращаются сюда. Мне кажется, так происходит потому, что здешние районы обладают некой притягательностью. Это, как раньше говорили, старый и тихий центр. Даже несмотря на то, что рядом метро и железная дорога.
Ты находишься как будто в центре урагана. Когда по периферии он бушует, а внутри – ядро спокойствия. Ведь Минск – огромный и шумный город, а у нас здесь всегда тихо, спокойно, нет пробок, все рядом.
Конечно, молодые люди отсюда стремятся уехать. Даже моя дочка, когда была младше, говорила, что хочет переехать в Лошицу или какой-нибудь новый микрорайон, где новые дома. А сейчас она живет через три дома от нашего и на мой вопрос «Ну что, куда поедем?» отвечает: «Не-не-не, я, пожалуй, здесь останусь».
Я отсюда тоже никуда. В моей жизни уже был период, когда несколько лет жила в Серебрянке, а ощущение было, будто ты на Марсе.
У этого места есть своя магнетическая привлекательность, которая не отпускает всех, кто здесь когда-то жил или живет, заставляет возвращаться.
Перепечатка материалов CityDog.by возможна только с письменного разрешения редакции. Подробности здесь.
Фото: Виктория Мехович для CityDog.by; а также govorim.by, brsu.by.