Все по-честному: «Когда ты пытаешься разбогатеть, ничего не делая, то потом обижаешься, что сильно обеднел»

Экономист и директор исследовательского центра ИПМ Александр Чубрик рассказывает, что ждет средний класс, как упадет и поднимется частный бизнес и куда нужно инвестировать деньги. 

– Можно ли говорить о том, что сейчас в нашей экономике кризис?

– То, что сейчас происходит, – это начало очень серьезных изменений. Если раньше модель, которая строилась в Беларуси, очень долгое время консервировалась, то есть базовые параметры фактически не изменялись, то сейчас, чтобы не скатиться в перманентный кризис, необходимо менять модель. А изменение модели – это всегда серьезный вызов для всех.

– И тут, видимо, многое зависит от правительства?

– Да, но не только. Предположим, что завтра правительство начинает те реформы, о которых все так долго говорят: сокращает поддержку госпредприятий, переводит все кредитование на коммерческую основу, проводит либерализацию цен и повышает стоимость коммунальных услуг для населения. Это означает, что какие-то госпредприятия приватизируются, а какие-то закрываются. И люди в массовом порядке теряют работу.

Но и у частных компаний, которые раньше работали с государственными предприятиями, тоже проблемы – ведь они теряют основных клиентов.

– Есть ли альтернативный вариант развития событий?

– То, о чем я говорю, – это не апокалиптическая картина, а возможная реальность. И многое действительно зависит от того, начнутся ли серьезные реформы. Альтернатива этому – попытка сохранить старую систему. Но мы знаем, что при данном уровне золотовалютных резервов и обязательствах по обслуживанию внутреннего и внешнего валютного долга правительство не может позволить себе просто вбросить в экономику много денег. Потому что это приведет к инфляции, девальвации и обнищанию населения в целом. А главное – это не перезапустит экономику и не позволит ей начать работать.

– По кому сегодняшняя экономическая ситуация ударит сильнее всего и что станет с нашим средним классом?

– Мы недавно провели исследование, чтобы определить пороговое значение дохода, с которым человек попадает в категорию «средний класс». Выяснилось, что средний класс – это люди с доходами от 6 до 15 млн рублей на человека в семье. Там есть свои нюансы, но в целом в 2013 году эта группа составила примерно треть населения РБ.

Если совсем грубо, то средний класс – это те, у кого нет необходимости копить на мебель и бытовую технику. Люди с доходом выше среднего – это те, которым не нужно копить на отпуск, а доход ниже среднего – это когда приходится копить на одежду.

Такой кризис, который был в 2011 году или который у нас сейчас, серьезно ударяет по категории людей со средним доходом, и те, кто был средним классом, переходят на более низкий уровень. И это накладывает отпечаток на очень многие вещи: например, перекраивается структура потребления и структура инвестиций.

– Что вы имеете в виду?

– Если во время предыдущих кризисов доходы просто падали, но все еще можно было понтануться новым iPhone, зная, что, пусть и за большее количество времени, но ты на него накопишь, то сейчас, когда нависает угроза увольнения, это уже не вариант. Таким образом, то, что люди раньше покупали без проблем – бытовую технику, мебель, – теперь уже под вопросом, потом страдает общепит и рынок туристических услуг.
Есть понятие «эластичность спроса по доходу»: когда твой доход растет на 10%, то расходы, например на походы по кафе и ресторанам, растут на 20%. Но верно и обратное: как только твой доход падает на 10%, расходы на общепит падают на 20%. То есть первым исчезнет спрос на всё некритически важное.

– Что же будет со всеми бизнесами в этих отраслях?

– Это вопрос поиска бизнес-моделей, которые будут лучше предыдущих. Кто-то найдет сегменты, по которым кризис не ударил: например, в 2011 году богатые люди не обеднели. И сконцентрируется на этих нишах, повышая качество сервиса. Кто-то найдет способы снизить издержки. Вполне возможно, что обратится к правительству с просьбой устранить определенные регламенты и требования, что позволит снизить издержки и продолжать приносить доход в бюджет, а не закрываться.

Те же проблемы возникнут у всех бизнесов, которые раньше на российском рынке конкурировали по цене, а теперь им нужно либо искать новые рынки, либо опять-таки снижать издержки, чтобы снова стать конкурентоспособными.

В любом случае в ближайшее время мы получим резкий рост эффективности частного сектора, потому что в нынешней ситуации ты либо закроешься, либо станешь очень эффективным. Этот процесс уже начался – еще осенью многие серьезно сократили штат, а владельцы бизнесов, которые уже отошли от операционного управления, снова вернулись к штурвалу. И в долгосрочной перспективе все эти процессы – скорее положительная тенденция. Но в среднесрочной – это тяжелое время.

– А бизнесы действительно могут рассчитывать на сотрудничество с государством?

– Когда меняется система, всегда повышается спрос на мнение со стороны властей. И тут возникают возможности для разных групп людей – можно сказать, для гражданского общества. Может быть, появится возможность оказывать какое-то влияние на решения государства. Вот Министерство экономики стало регулярно размещать законы, акты на общественное обсуждение. Национальный банк собирает экспертов, которые комментируют те или иные события в экономике и рассказывают СМИ о том, каким образом будет происходить монетарная политика. И это интересно и точно что-то новое. Как никогда государству нужно доверие со стороны простого человека.

В общем, государству надо дать возможность бизнесу вытащить страну из кризиса. Ведь в любом случае не государство вытаскивает страну из кризиса, а бизнес. Государство деньги собирает и перераспределяет, и его задача – сделать процесс распределения эффективным и обеспечить условия, чтобы было с кого собирать. Так что в конечном итоге все упирается в бизнес.

– А что будет с другими отраслями, скажем, с недвижимостью?

– Мне очень хочется верить, что белорусский рынок недвижимости наконец-то скорректируется.

Сейчас этот рынок оказался перегретым. Основную роль в этом сыграло льготное кредитование, потому что приток новых потребителей удорожал недвижимость. Теперь как только мы ограничиваем приток дешевых денег, то отсекаем часть спроса. Люди, которые копили на квартиру, теперь решают, что не судьба, и идут покупать машину.

Еще часть истории в том, что очень много инвестиций в недвижимость шло на фоне экономического подъема, то есть компании строили жилье и коммерческую недвижимость за кредиты, а теперь обижаются, что набрали валютных кредитов. Но по большому счету это была неправильная оценка рисков.

Но какой-то момент истины наступит, все те, кто «перестарался», разорятся. Кто-то приспособится и научится работать в условиях более низких цен; может быть, воровать станут меньше. Многие мелкие частные строительные компании уже закрылись, государство тоже сворачивает свои программы. А в условиях падения российского рынка все будут вынуждены скорректировать расценки на строительные услуги, которые сейчас тоже совершенно неадекватные. Вообще, легких денег станет меньше, и это касается всех отраслей.

– Что будет происходить с банковскими вкладами?

– Я думаю, что система с вкладами под 40% годовых будет сходить на нет, будем возвращаться к цивилизации. В среднесрочной перспективе у нас, может быть, появится и фондовый рынок, и альтернативы банковским сбережениям, те же акции. Сама жизнь будет подталкивать нас к тому, что мы освоим массу новых вещей – страхование жизни, может быть и страховую медицину. В общем, у нас впереди много всего интересного.

– А есть ли примеры стран, которые уже выходили из таких преобразующих систему ситуаций, в которой мы сейчас находимся?

– Конечно, у нас ведь и у самих уже есть опыт 1990-х, когда все было еще сложнее. Или вот Польша, где курс национальной валюты плавающий. В 2008-2009 году у них злотый обесценился к доллару на 78%, причем на пике инфляция в годовом выражении была около 5%. Но там никто особо внимания на доллар не обращал, и потом злотый снова укрепился. Люди зарабатывают в злотых, тратят в злотых.

Конечно, это удар по тем, кто набрал валютных кредитов, но в остальном люди это пережили. У нас вовремя сказали «до свидания» валютным кредитам. И это разумно. Ты зарабатываешь в национальной валюте, в ней же планируешь расходы. На мой взгляд, пытаться заработать на колебаниях валют – это как играть в лотерею или казино. Когда ты пытаешься разбогатеть вот так, ничего не делая, то потом обижаешься, что сильно обеднел.

– А что на личном уровне делать каждому из нас?

– Раз мы попали в ситуацию, когда вся система начинает меняться, то и мы в этой системе тоже должны меняться. Ведь если не начнешь меняться сейчас, то в новой системе уже не найдешь себе место. Поэтому сейчас время вздохнуть и действовать.

– Но как действовать? Складывать деньги и не тратить? Или, как сейчас модно, инвестировать – но куда?

– Как действовать, каждый решает для себя сам в зависимости от того, какова степень его мобильности и предпринимательского таланта. Хотя если мы говорим о среднем классе, то это, как правило, люди с высшим образованием или высококвалифицированные специалисты со средним специальным. То есть это скорее не те люди, которые пытаются заработать на колебании курсов (хотя такие тоже есть), а люди, чей ключевой актив – это образование. Раз эта часть населения имеет высокий уровень человеческого капитала, то, на мой взгляд, именно инвестиции в человеческий капитал станут ключевыми в кризисной ситуации. А значит образование, повышение квалификации и приобретение каких-то специальных навыков – это то, что позволит найти работу в тех секторах, где твои доходы более защищены от кризиса, или найти работу за границей. Мне кажется, это возможность с пользой потратить деньги в нынешней ситуации.

Другой вопрос в том, что каждый исходит из своего уровня благосостояния, гибкости и мобильности. Кто-то предпочтет «затихариться» и держать свои сбережения в неприкосновенности. Но если ты потеряешь работу, а падать мы будем не год и не два, на сколько хватит запасов?

– И все-таки: можно ли делать какие-то прогнозы о том, что нас всех ждет в результате этих экономических пертурбаций?

– Прогнозировать очень сложно, потому что, когда кризис – легко прогнозируется кризис, а когда расцвет, то просто спрогнозировать расцвет. Но я бы хотел смотреть на ситуацию со сдержанным оптимизмом, потому что человек – это сложная система, стремящаяся к равновесию, и общество точно так же стремится к равновесию.

Есть разные варианты развития событий. Есть вероятность адаптации к новой ситуации на более низком уровне доходов с потерями бизнесов и человеческого капитала. Но есть и вариант, что мы выйдем из этого кризиса с лучшими перспективами развития. Это похоже на компьютерную игру, где мы переходим на новый уровень, потому что уже надоело ходить по старому.

В любом случае мы все в пограничной ситуации, когда нужно остановиться, подумать и переосмыслить многие вещи. А затем на личном уровне нужна нормальная здоровая активность. Не поднимать лапы кверху и сдаваться, а увидеть свою перспективу и двигаться к ней.