Вместе с Samsung Galaxy S20 Ultra мы создаем проект «Фото-арт» о современных белорусских фотографах. В этот раз встретились с Егором Войновым. Он прошел через множество жанров в фотографии – от макросъемки до тревел-фото, – а теперь делится знаниями со своими студентами.
Краткое содержание:
Егор Войнов
В 1999 году учился в фотоклубе «Минск», затем работал фотографом в CubaStudio («КубаСтудио»), занимался рекламной, свадебной и портретной съемкой. Преподавал во Дворце детей и молодежи, в Школе фотографии, вел годовой курс в Studio67 («Студио67»). Сейчас учит студентов в собственной Школе фотографии в Беларуси, России и Казахстане.
Уже несколько лет смартфон заменяет Егору камеру. Фотограф говорит, что в своей профессии достиг того момента, когда можно получать удовольствие от работы, а телефон ему в этом помогает.
Во время нашей беседы он достает свой смартфон из кармана, открывает Instagram и тут же показывает все, о чем говорит.
О том, почему съемка на телефон сложнее, чем на фотоаппарат
– Разве это сложно для фотографа – снимать на телефон? Сделал кадр, подкорректировал, выровнял горизонт – готово.
– У телефона есть свои особенности. Например, на смартфонах все резко: из-за того, что там матрица сильно меньше, чем у зеркального фотоаппарата, размытый фон выглядит не очень естественно. И для начинающего фотографа это минус: я хочу сделать красиво там, где я нахожусь, а смартфон этого не позволяет.
А вот для фотографа со стажем телефон может стать плюсом. Я не могу достать фотоаппарат везде, где нахожусь, но, если вижу отличные условия для кадра, мне достаточно взять в руки гаджет. И при этом мне не нужно его специально настраивать, чтобы было видно все: на переднем плане – объект, который снимаю, на среднем – что-то дополнительное, на фоне – город или пейзаж.
Но, чтобы нормально снять, надо обо всех этих слоях подумать еще до кадра. И в этом плане съемка на телефон более сложная и знаний требует даже больше, чем на фотоаппарат.
Случайные кадры, сделанные на телефон в разное время.
К съемке на телефон я привыкал, наверное, полгода. Сначала снимал как на фотоаппарат. Но получалась плохо. А через месяцев шесть понял, что есть кадры, которые я могу снять только на телефон, и следующие полгода доводил технику до совершенства.
Из-за того что телефон всегда у нас в руках, легко улавливаются все «проходные» моменты. Да и ракурс с телефона проще найти: покрутил его в пространстве, увидел, с какой точки снимок будет выглядеть интереснее, – и заснял.
– А поделитесь, какими приложениями пользуетесь для обработки фотографий на телефоне.
– В последних моделях смартфонов сильно увеличилась матрица, и теперь Lightroom для меня стал снова актуальным.
Ну и стандартные: VSCO, PhotoDirector и Snapseed – три ключевые программы, которые наверняка знают все, кто активно снимает на телефон.
– Вы работали и в рекламной фотографии, и в свадебной, и в портретной. Какое из направлений все-таки оказалось ближе?
– Это то же самое, как спросить: вы будете следующие пять лет есть только спагетти или только креветки? Я бы хотел иногда менять. От любой монотонной деятельности устаешь. Мне очень нравится портрет, но, поснимав два месяца, понимаю: можно мне без людей? Хочется на природу, взять телефон и остаться наедине с собой. Это такой глоток пустоты, который дает возможность опять вернуться к людям и продолжить заниматься портретом.
Случайные кадры, сделанные на телефон в разное время.
Я сформировал свой круг того, что мне нравится, и периодически меняю занятия: обучение фотографии, съемка людей, съемка в путешествии. Именно на смене деятельности можно комфортно оставаться внутри фотографии: это и мое хобби, и отдых, и работа.
– Такая смена направлений – это хорошо именно для вас или в целом для профессии?
– На конкретном этапе жизни какая-то из фотографий становится более важной, чем остальные. Но, когда уже есть хороший багаж опыта и знаний, несложно переключаться с одной съемки на другую: утром я могу снимать портрет, а вечером – выехать на природу и фотографировать в свое удовольствие. Для меня эти переходы не требуют никаких усилий, но раньше, наверное, мне было бы тяжело так работать.
В профессиональной среде есть мнение, что фотографами становятся лет в 40–45. Конечно, когда мне было 25 лет, я спорил с этим, считал, что уже фотограф. Но сейчас сам так думаю: ведь только теперь любая фотография доставляет мне удовольствие, не является затратной, но эмоционально подпитывает и приносит новые впечатления.
Как стать узнаваемым фотографом? «Закончились времена, когда фотограф мог быть интровертом»
– Вы как-то сказали, что хороший фотограф и хороший преподаватель – это две разные профессии. Кем вы себя считаете?
– Да, фотограф и преподаватель – это совершенно разные вещи. Хороший фотограф должен наработать опыт в конкретной области – и для этого достаточно двух лет. Например, в 2006-2007 году, считаю, я был хорошим фотографом в рекламе, а с 2009 года по 2013-й – в свадебной съемке.
Преподаватель же должен систематизировать для себя почти всю фотографию, чтобы иметь возможность ответить на любой вопрос студента. Как правило, у студентов все вопросы эмоциональные, ведь они только начинают погружаться в фотографию. Поэтому и вопросы задают про самую вершину горы, на которую хотят забраться.
Случайные кадры, сделанные на телефон во время путешествий.
Чтобы ответить им, мне нужно емко и достаточно кратко описать все блоки, по которым необходимо пройти, чтобы оказаться на этой горе. Работа в разных жанрах фотографии, опыт ведения курсов в разных школах помогли мне за 12-13 лет стать преподавателем.
Поэтому сейчас так: мой основной вид деятельности с коммерческой точки зрения – это преподавание, а фотография – вдохновляющая моих студентов и зрителей часть работы.
– А кого в Беларуси вы считаете хорошими преподавателями фотографии?
– Я слежу за работой многих фотографов. Беларусь – уникальное место: здесь очень быстро сформировался пул хороших молодых фотографов и классная атмосфера для того, чтобы делиться знаниями. Потом это подхватили в России и Казахстане.
Просто в какой-то момент ребята поняли: когда делишься – ничего не теряешь, а только систематизируешь свои знания, делаешь шаг вперед, быстрее растешь.
Например, с Юлией Лейдик и Евгением Канаплевым мы когда-то преподавали в одной школе. Мне до сих пор кажется, что самые красивые их работы были сделаны в тот период. Теперь они по-другому снимают, и, если бы сейчас запустили курс, думаю, он бы отличался от того, что было раньше.
Родион Ковенькин, один из лучших фуд-фотографов Беларуси, тоже преподает. Более того, он легко откликается на любой запрос, рассказывает, всем делится – видно, что человек этим живет.
– Как студенту с хорошим потенциалом сделать себе имя и стать узнаваемым? Ведь сегодня таких же «потенциальных» и амбициозных фотографов – половина Минска.
– Наш мозг удивительно устроен: он не ценит ничего, пока мы в это не вложили достаточно усилий.
Назвать себя фотографом и перечислить свободные даты на вторую половину июня – этого достаточно, чтобы выглядеть фотографом в соцсетях. Но точно недостаточно, чтобы себя им чувствовать и получать удовольствие от этого.
Чтобы действительно отличаться от других, важны две стороны: техническая – развиваться как профессионал – и социальная. Закончились времена, когда фотограф мог быть интровертом, профессионалом, которого находили, потому что он крутой.
Нужно уметь общаться, налаживать связи, быть готовым много снимать бесплатно только для того, чтобы тебя знали и о тебе говорили. Но нетворкинг – это половина дела, другая половина – постоянное профессиональное развитие: посещение школ, мастер-классов, просмотр YouTube.
Однако это все равно игра вдолгую: реклама может давать заказы, но понимание, что ты – фотограф, наступает, когда хотя бы у ста человек есть от тебя снимки и они им нравятся. Даже при очень плотном графике, учитывая все переговоры с заказчиками, это год работы.
Поэтому, если уходить в профессию фотографа, надо понимать, что два года на раскрутку – это нормально. Многие сейчас не готовы отдать столько времени, считают, что они уже почти сразу фотографы – бронируй август.
Это фото снято на камеру Galaxy S20.
Чего хотят заказчики от фотографа? «Они не готовы к тому, что это стоит денег»
– Говорят, на творческой фотографии заработать нельзя. Тогда для чего это все?
– Нельзя заработать в нашей стране – ладно, в нашем регионе. В наших музеях фотографии не коллекционируют, потому что они не считается предметом искусства. А если нет коллекции в музее, то откуда у них возьмется рыночная стоимость? Поэтому и коллекционеров, которые бы их купили, у нас тоже нет.
Здесь арт-рынок еще не состоялся. Мы все в творческой среде – фотографы и художники – должны иметь дополнительный заработок, чтобы заниматься творчеством.
А эти фотографии Егор сделал для рекламных проектов.
– А в Европе с этим как?
– В Европе, например, существует проектная грантовая фотография – своего рода визуальные исследования на социальные темы. Фонды выделяют деньги, чтобы фотографы могли снимать жилье, покупать еду, материалы и в течение года заниматься своим проектом. У нас ни одного гранта на это получить нельзя.
Как итог, прямая продажа творческой фотографии здесь – это единичные случаи, заслуга непосредственно авторов, а проектной деятельности и вовсе нет.
Остается только фотография для частных заказов: снять свой живот с ребенком или семью с собакой, потому что людям нужна память об этом моменте. Но это не искусство. Нужно отдавать себе отчет, что творчеством здесь выжить невозможно.
– Но в какой-то момент у нас сформируется свой арт-рынок?
– Возможен такой вариант: мы пропустим этот момент с галереями, музеями, коллекционерами и аукционами, а через некоторое время, когда все выльется в интернет, тоже сможем участвовать в этом.
На уровне планеты наши фотографы могут конкурировать с фотографами из других стран. Для этого нужны инструменты, которых у нас пока нет. Они делаются – создаются, например, банки фотографий, – но пока ни один из них не зазвучал настолько, чтобы мы начали им пользоваться.
– Ну хорошо, а как сейчас развивается рекламный рынок? Чего хотят заказчики от фотографа?
– Наши заказчики очень экономят на продакшне. Бюджеты на наружную, телевизионную, интернет-рекламу сопоставимы с бюджетами в соседних странах, а на продакшн тратится в пять раз меньше. Почему – непонятно.
После кризиса все станет еще хуже. Пять крупных заказчиков как заказывали, так и будут заказывать, а остальные полноценный проект с идеей, подготовкой, фотосессией, постпродакшном просто не потянут финансово. Они не готовы к тому, что это стоит денег.
Европейские заказчики понимают, что фотосъемка – это не только фотограф, но и аренда оборудования (у специалиста нет своего – и это нормально), пространства, в котором проходит фотосессия (оно может стоить в два-три раза дороже, чем фотограф), и постпродакшн. У нас об этом даже слышать не хотят, честно говоря.
Не скажу, что здесь все это делается «на коленке»: есть ребята, которые классно все продумывают и описывают, но все идеи разбиваются о бюджет.
Это видео снято на камеру Galaxy S20 Ultra.
Про портрет и тревел-фото: «В Непале я вдруг понял, что парюсь зря»
– В одном интервью вы сказали, что портрет – это сложное и «неторопливое» направление: важно увидеть человека.
– Здесь стоит уточнить, что это неторопливый процесс лично у меня. Достаточно посмотреть на мои портреты, чтобы понять: они больше про философию или психологию, чем про яркую эмоцию. И это очень подходит, например, для актерского портфолио, ведь у нас единственный жанр, в котором снимают кино, – драма. И моя фотография как раз туда идеально вписывается.
Фотографии Егора Войнова для актерского портфолио.
Но есть ребята, которые снимают не задумчивые портреты, а именно эмоции. Как раз сейчас молодое поколение, новая волна фотографов делает много снимков в динамике, где нет таких глубоких взглядов. И в этом также есть определенный кайф.
В свои портреты я бы тоже хотел внести чуть больше динамики, но для этого мне все равно нужно пройти первичный этап знакомства с человеком – на это уходит, как правило, час. А потом – да, я готов ловить его в движении, но опять же только тогда, когда он мне будет доверять.
– О чем вы с ним разговариваете при знакомстве?
– В профессии портретного фотографа есть особенность: ты не можешь снимать человека, пока он тебе не нравится.
Поэтому сначала нужно отыскать в своей модели то, что нравится. Дальше темы разговоров не принципиальны: работа, дети, путешествия, отношение к еде – все, о чем нам интересно будет пообщаться и чем поделиться.
Если человек привык спокойно смотреть тебе в глаза, он потом так же спокойно посмотрит и в камеру. Иначе он будет не доверять, стесняться: ты его видишь, а он-то тебя – нет. В съемке всегда присутствует эмоциональное отношение с фотографом, а не с камерой.
– То есть, как только человек посмотрел вам в глаза при разговоре, вы понимаете, что его уже можно снимать?
– Обычно 40 минут, час – и человеку становится все равно, кто на него смотрит: я или камера. Его мимика расслабляется, и лицо становится красивым. После этого можно снимать. Всем нужно найти зону комфорта во взаимодействии с новым человеком.
Портретами Егор занимается уже 17 лет.
– Почему нам так сложно сразу расслабиться на съемке?
– Потому что у нас есть эго. При общении со мной ты не следишь за своей мимикой – больше ее никто не видит. Но при съемке человек понимает, что это еще и социальный опыт, когда результат смогут увидеть многие. Эго очень сильно влияет на то, как мы себя презентуем обществу.
Я сам провел много занятий в группах по 10–15 человек, чувствовал себя уверенно перед аудиторией. А потом занятия перешли в онлайн, и первые 10 уроков – это был ад. Я знаю, что там есть люди, я слышу их голоса, но разговор с камерой очень выматывал эмоционально, пока я не научился концентрироваться на голосах. Теперь камеры больше не существует в моем мире.
– Вот честно: за столько лет не надоело снимать портреты?
– Первые лет пять я упорно разбирался с технической частью портрета. Ведь изначально фотограф не понимает до конца, как одновременно держать внимание на человеке, общаться с ним и в этот же момент следить за всей технической частью: настройками фотоаппарата, светом, композицией.
Еще лет пять ушло, чтобы понять всю психологию того, как я и модель чувствуем себя на съемке. В этом случае не подойдет просто двигаться по обычному психологическому сценарию. Каждый раз нужно выстраивать фотосессию под конкретного человека.
Только потом стало возможно объединять психологию, задумку кадра с технической частью и создавать одно целое визуальное высказывание.
– Но кроме портрета вы сейчас увлекаетесь фотографией в путешествиях – снимаете в том числе и людей. Там же у вас нет времени познакомиться с человеком?
– Съемка в путешествиях вообще все изменила в моей работе: впустила в портрет спонтанность. Раньше в этом направлении я был очень зациклен на результате, который заранее представлял. Теперь все намного более живо – насколько это возможно в моем портрете. Случайность стала нормой.
В жанровой съемке важна скорость. Я умею складывать композицию, но здесь это надо делать за полсекунды: увидеть, моментально поставить телефон и в какой-то момент нажать на кнопку. Этому я научился только в путешествиях.
Поначалу было очень тяжело. Три путешествия подряд ничего не получалось. Только в четвертом путешествии – в Непале – я вдруг расслабился, понял, что парюсь зря: то, что мне нужно, – прямо передо мной, просто бери и снимай!
Случайные портреты людей, сделанные в Непале.
Возможно, неспешная жизнь этой страны на меня так повлияла. Или тот факт, что за два дня съемок там мне ни разу не отказали в фотографии. Думаю, в Беларуси каждый четвертый был бы недоволен тем, что на него обратили внимание. Мы здесь очень боимся взгляда со стороны.
Перепечатка материалов CityDog.by возможна только с письменного разрешения редакции. Подробности здесь.
Фото: Егор Войнов.
ООО «Самсунг Электроникс Рус Компани», ИНН 7703608910
