Ирина Ивановна Янковская 45 лет работает педиатром в 22-й детской поликлинике в Чижовке. На ее руках выросло несколько поколений детей. Она помнит всех мам по имени и отчеству, а еще дни рождения маленьких пациентов.
– Вчера встретила одного подростка, – рассказывает Ирина Ивановна, когда мы встречаемся с ней на остановке, чтобы начать обход участка. – Он со мной поздоровался, а я ему говорю: «Тебя, Алеша, не узнать». Он удивился, снял очки: «А вы меня узнали?» Я ему: «Так ты ж меня узнал». – «Еще бы! Как же вас не узнать?!» Спросила, сколько ему лет, – оказывается, уже 24. Я его как педиатр до 15 лет вела. Мне, конечно, было приятно, что он меня помнит.
Как устроена работа педиатра
На участке Ирины Ивановны расположен и частный сектор с улицами-тупиками, которые надо обходить, и пятиэтажки без лифта, и «девятки», где лифты часто ломаются. На визиты врач ходит пешком. По нормативам, смена на визитах должна длиться 4 часа: 1 визит – 30 минут, то есть за смену, по идее, должно быть всего 8 визитов. На практике получается гораздо больше, потому что записывают всех, кто позвонит в регистратуру до 15:00. Обычно зимой-весной в среднем за смену выходит по 15 визитов.
Если врач должен обслужить два участка за смену, то могут дать машину, но только на часть визитов и далеко не всегда, уточняет Ирина Ивановна. На 10 участков зимой у поликлиники только две машины, а летом – одна. Иногда в сезон летних отпусков врачам приходится обслуживать по 3-4 участка, и все на своих двоих. На машине врач к вам приедет только в субботу, когда по неотложной помощи дежурный врач поликлиники обслуживает всю Чижовку.
– Лет 10 назад у меня был случай, когда во время эпидемии гриппа я обслуживала два участка и у меня было в одну смену 120 визитов, – рассказывает Ирина Ивановна. – Я сделала 83. Начала с утра, а закончила около 10 вечера. Было так поздно, что я смотрела: если свет в окне горит, значит, не спят еще, и я заходила. Если темно, то уже не шла. Оставшиеся 40 визитов на следующий день взяла на себя главврач.
– Давайте заглянем в этот дом, – предлагает Ирина Ивановна. – Здесь живет замечательная цыганская семья. Бабушка была доктором и работала в нашей поликлинике, но я была участковым врачом ее детей, а потом и внуков. А нынешняя хозяйка дома вышла замуж в 16 лет, вырастила четырех детей. Сама была еще ребенком, но уже и мамой. А сейчас у нее самой уже внуки есть.
Калитка не заперта. Нас радушно встречает хозяйка лет 40 и зовет в дом, но фотографироваться отказывается, потому что не при параде.
– Как ваши дела, Ирина Ивановна?
– Прощаюсь с участком.
– Как прощаетесь?
– Ну вот отслужила в поликлинике довольно долго.
– А куда вы уходите?
– На пенсию.
– И как вас отпускают? Не отпускайте ее, – растерянно обращается к нам женщина. И вздыхает: – Жалко, конечно. В поликлинике совсем не осталось врачей.
Буквально через пару домов нас окликает еще одна женщина.
– Ирина Ивановна помогла мне вырастить дочек, у них со здоровьем были проблемы, – объясняет она. – Я считаю, что только благодаря ей они выросли здоровыми. Спасибо вам огромное! Дай бог вам здоровья на долгие годы, – неожиданно для всех женщина бросается к кусту роскошных ирисов, который растет во дворе, и, несмотря на протесты, срезает букет для Ирины Ивановны.
Как и чем болели дети раньше и сейчас
По дороге в поликлинику интересуемся: правда ли, что современные дети стали больше болеть?
– Я бы не сказала. Когда начинала работать, люди в эти дома переселялись из бараков, из отдаленных микрорайонов – дети были ослабленными. Было очень много случаев пневмонии. Часто приходилось отправлять на лечение в стационар, назначать уколы и т.д.
Сейчас болезней не больше, а вот количество диагнозов выросло во многом благодаря обследованиям. Когда-то УЗИ сердца делали в исключительных случаях и только в стационаре. Теперь мы можем делать УЗИ прямо в поликлинике. И, конечно, почти всегда выискиваются какие-то изменения, и все это идет в диагноз.
У 70% детей – пролапс митрального клапана. У очень многих наблюдаются изменения со стороны желчного пузыря – большой угрозы для жизни ребенка это не представляет, но тоже диагноз, и мы обязаны его поставить. А потом часто возникают недоразумения и даже конфликты с родителями, когда с каким-то диагнозом в армию, например, берут, а в военное училище или на военную кафедру – нет. Пытаемся объяснять.
– Сейчас характер у людей совершенно другой, – рассуждает педиатр. – Когда я в самом начале своей практики работала на велозаводе, мы должны были обслуживать еще и деревню Шепичи. И вот я приезжаю туда, на улице мороз, снег, рытвины везде… Захожу в стационар, а там уже очередь сидит. Я им говорю: «Что ж вы пришли с температурой?» А они мне: «Что вы, доктор. Спасибо, что вы сюда к нам приехали». Теперь такого нет. Порой и замечание не сделаешь. Пару лет назад прихожу на вызов, пешком на пятый этаж, а там 17-летний подросток с температурой 37,1. Я его спрашиваю: «Ты что, не мог ко мне сам прийти?» Он в ответ: «А вам что, трудно?» Мне-то не трудно, но я ведь могла к другому больному не успеть.
Но и родителей, которые предпочитают вызывать врача на дом, Ирина Ивановна не осуждает.
– На приемах в очереди сидит 40–50 человек, и, если мама придет с больным малышом, ей придется ждать в этой очереди, потому что никто не пропустит, за редким исключением. Ведь каждый хочет скорее попасть к врачу.
Продолжаем разговор в кабинете, в котором Ирина Ивановна вела прием не один десяток лет. Года три назад здесь появились компьютеры. На прием одного пациента отводится 7 минут. Конечно, это очень мало: у педиатра наблюдаются дети от 0 до 18 лет, и приходят они не только по врачебным вопросам, но и по организационным, когда нужны справки в разные учреждения.
К тому же ежегодно каждый ребенок до 15 лет в обязательном порядке должен проходить диспансеризацию, и делать это нужно в месяц рождения. 15–18-летние проходят медосмотр организованно с классом по графику, который составляется для всех школ района. Снова заговариваем о проблемах со здоровьем у нынешних детей и подростков.
– Сколиоз – это что-то поразительное. У 90% детей он есть, правда, у большинства все-таки 1-й, легкой степени, при которой почти нет ограничений для физической активности. Зрение – это еще одно слабое место. Много сердечных патологий. Среди подростков много гипертоников. Часто это связано с избыточным весом, причем как у девочек, так и у мальчиков. Раньше такая проблема тоже была, но в последние лет пять она стала более массовой.
Вот почему я поехала в Чернобыльскую зону
– Я всегда любила свою профессию и продолжаю ее любить. У меня нет негативного отношения к людям. Стараюсь их понимать, даже тогда, когда они не совсем правы. Когда в 2011 году наш выпуск собирался на 50-летие, то оказалось, что только два человека из 500 выпускников – я и моя подруга – всю жизнь отработали участковыми врачами в поликлинике. Моя подруга была выдающейся студенткой, и ей сразу после окончания мединститута предложили место в Институте микробиологии, но она отказалась и пошла работать в ясли, а потом участковым врачом. Мы все тогда верили, что мы – врачи – очень нужны, что мы будем лечить и вылечивать, что будем востребованы.
Сразу после Чернобыльской катастрофы всех врачей поликлиники созвали на собрание и сказали, что нужно кого-то отправить в Чернобыльскую зону. Спрашивают: кто поедет? Я смотрю вокруг и думаю, что вот у этого врача – маленькие дети, у того – здоровье не очень… А у меня сыновья уже выросли. Вот я и вызвалась ехать.
Три недели в зоне были тяжелыми, но самым большим испытанием для меня оказалось сопровождение эшелона с переселенцами в Минск. Состав из 18 вагонов, полностью заполненный, много грудничков, совсем маленьких детей и беременных женщин. И на весь этот поезд – один врач и две медсестры. Ехали медленно, всю ночь. Жара. Детское питание испортилось – приходилось делать смесь из сгущенного молока с кипятком. У многих мам – истерика. Я бегаю от больного к больному, из вагона в вагон, и молюсь, чтобы никто не начал рожать, потому что в поезде темно и я ничего не смогу видеть. Но обошлось, всех довезли.
Еще 25 лет назад ушла с работы – и вернулась
Ирина Ивановна признается, что в 55 лет решила уйти с работы: «Я благодарила Бога, что никто не умер по моей вине, никто не написал на меня жалобу. Я прошла этот период благополучно, и вдруг у меня появился страх, что уже недостаточно моих знаний и опыта, что я могу совершить ошибку. Я тогда уволилась и полгода не работала».
Через 6 месяцев нашей героине позвонила главврач и предложила вернуться: «Я согласилась. И страх прошел, я успокоилась».
– Негатива тоже хватает. Недавно одна мама в сердцах сказала: «Я бы эту поликлинику взорвала и не пожалела!» А почему? Я даже не поняла. Ко мне лично у нее претензий не было. Она была расстроена, что ребенку долго делали разные обследования и не могли поставить диагноз. Там ничего страшного не обнаружилось, но у мамы сдали нервы.
С другой стороны, у нашей героини есть история, которая доказывает, что ее любят практически все пациенты:
– Один дом на моем участке по улице Краснослободской планировали передать другому врачу. Так все родители собрались, пришли к главврачу и отвоевали свой дом, чтобы я продолжала его обслуживать. Я понятия не имела об этой их инициативе, и мне было неловко перед тем врачом, но такие эпизоды, конечно, запоминаются навсегда. Я благодарна этим людям: хорошо работать там, где ты знаешь своих пациентов.
На прощание спрашиваем, что так долго удерживало ее на непростой работе. «Необходимость работать, – чуть задумавшись, отвечает наша героиня. И с улыбкой добавляет: – Сейчас я приняла твердое решение, что я доработаю до своего 80-летия. И точно ухожу. Я уже хорошо продумала, чем я буду заниматься, и у меня много дел».
Перепечатка материалов CityDog.by возможна только с письменного разрешения редакции. Подробности здесь.
Фото: Андрей Кот, CityDog.by.