«Зыбицкая? Не знаю такую». Как мы ходили в Re:Public на вечеринку, посвященную 90-м

– Пойдем, журналюга, я тебе все расскажу, – Инна (имена героев изменены) выходит из Re:Public за угол. Она в майке и джинсах – особого дресс-кода на вечеринку 90-х не надо. У меня в руках ее розовая кофта, которую та уронила у бара, чуть не уронив рядышком себя.

В одной руке держа сигарету, а второй пытаясь накинуть кофту, Инна рассказывает, что она воспитательница в детском саду, ей 23, и обычно она ходит на «МаксШоу». Но сегодня что-то пошло не так.

– Я там накосячила немного, – смущенно признается девушка, поправляя волосы второй рукой, отворачивается и выпускает дым. – Так сюда пошла. Прикинь, тут все охранники поменялись. Женя женился и уволился, у Игоря родился ребенок. Жесть.

Из-за угла, где только-только рассеялся дым, в сторону входа быстрым шагом дефилируют две девушки – надеются попасть бесплатно. Но уже далеко за час ночи –  поздновато.

К нашему приходу перед клубом пусто. Только с периодичностью в минуту оттуда выходят несколько ребят в спортивных шортах с маленькими сумочками через плечо. «Сюда, мразь!» – и начинают бегать друг за другом. Так со старта я получаю ответ на заготовленный вопрос: «Какова вероятность получить здесь по лицу?»

– Я тебе так скажу, процентов 80, – на вопрос отвечает Антон, парень в мастерке Adidas, джинсах и с короткой стрижкой. – Меня здесь не было полтора года. Спецназ. Прыгали, бегали, было круто. Но больше не могу рассказать, – заканчивает разговор парень и возвращается на танцпол под «Районы-кварталы».

На «Зверей» на дискотеке откликаются все. Девушка за соседним столом встает и идет на танцпол, хотя до этого ее не расшевелили ни «Ляпис Трубецкой», ни «Тату». Присоединившись к своей компании, она самозабвенно поет, когда диджей выключает звук на припевах: «Я ухожууууууууууууу, ухожу красииииво!».

Когда Рома Зверь заканчивает, незнакомка возвращается за стол, наливает себе и ребятам – праздник продолжился в привычном ритме, который не могут нарушить ни Nirvana, ни Blur. 

Остальные участники вечеринки с завидной ловкостью совмещают употребление алкоголя с потреблением музыкальной культуры 90-х, отчего на танцполе становится все больше и больше мимолетных пар.

Оксана, только что прибежавшая с танцпола, знакомится со мной вопросом «А где будут фотки?». Вполне себе адекватный вопрос, потому что в первой половине ночи она выглядит блистательно: кажется, для нее это не просто поход на вечеринку, а этакий челлендж из разряда «выйти в свет».

В темно-синем платье слегка выше колена и на каблуках средней высоты, она касается своими волосами моей щеки. Другой моей щеки она касается кончиками пальцев с красным маникюром – так, я подозреваю, мы сокращаем дистанцию, чтобы поговорить о том, зачем люди ходят на дискотеки 90-х. 

– Я скучаю по легкости, которая была в 90-х. Простой коммуникации того времени, – говорит Оксана. – Но мне сложно сказать что-то большее. Любимая группа? В каком году? В 1995 мне было 5 лет, но помню, что «Иванушки». Пойдемте на танцпол, поснимаете.

Придерживая стены вдоль широких ступенек, Оксана сразу же попадает в сферу интересов мужской части танцпола, чему, в общем-то, и не сопротивляется. Правда, пользоваться открытостью девушки заинтересованным повезло не долго – через 20 минут, когда из колонок заиграла «давай поднимем ручки», Оксана сидит с опущенной головой за столиком и периодично вздрагивающими плечиками привлекает внимание администратора, охранников и уборщицы. Последней предстоит все это убирать.

Ее подруга Кристина, чуть отодвинув ноги от зоны поражения, гладит Оксану по голове, то ли успокаивая, то ли придерживая на всякий случай волосы. Во второй руке у нее пластиковый стакан.

– Я скучаю по одежде, музыке и прическам из 90-х. Леопард, пышные волосы и Pet Shop Boys, которые делали лучшую электронную музыку. Сейчас музыка тоже, конечно, неплохая, но те ребята круче, – Кристина прерывается, чтобы вызвать такси для Оксаны, а чересчур уж милые охранники Re:Public предлагают вывести девушку на улицу – подышать.

- Я часто здесь бываю по пятницам, – рассказывает Кристина, продолжая успокаивать свою уже уснувшую на столе подругу. – Здесь, в TNT или на лавочке под падиком.

Мой вопрос, что там насчет милиции «под падиком», остается без ответа, зато Кристина предлагает свой «бокал» с чем-то прозрачным.

– Слушай, пошли танцевать. Что ты такой скучный?

На танцполе тоже есть где посидеть, поэтому отдыхать не обязательно за столом – невысокий порожек вдоль всей площадки сегодня был приспособлен под сумки, туфли и усталость гостей.

– Как тебя зовут? – девушка из компании, зависающая в телефоне последние минут 20, выглядит как человек из двухтысячных. Так оно и оказалось.

– Я родилась в 1997-м. Как ты думаешь, о чем я могу скучать из 90-х? – перекрикивая «Ленинград», отвечает она. Называя друг другу имена, перекричать музыку мы все-таки не можем. – О какой улице? Зыбицкая? Ничего не знаю. Я обычно в общаге тусуюсь.

Девочка с именем, которое я так и не узнал, приехала учиться в Минск из Молдовы: «А чего там не учишься?» – спрашиваю я.

– Я молдавского не знаю, – дает она вполне себе логичный ответ, но поясняет, стоит мне развести руки в недоумении: – На самом деле я с Приднестровья, но людям проще объяснить, что из Молдовы.

– Давайте сделаем пару классных фоток? – Вероника пришла сюда в белом платье и никак не могла выпить, постоянно срываясь на танцпол в момент очередного русскоязычного хита детства.

– Давай ты расскажешь, откуда у тебя такие классные сапоги? – прошу я, а Вероника, падая на разорванный клубный диван рядом и закидывая ногу на ногу, с третьего раза выстраивает предложение и выкрикивает мне в ухо, что «это из френч».

– Это где?

– Это Франция, ну че ты, – действительно вполне себе уместное замечание моей некомпетентности в понимании самых простых вещей. – Но я не за свои деньги. У меня бы не хватило. Слушай, наша компания вон там сидит, пойдем. Там и поговорим.

Компания – это ее подруга и новые друзья, которые за ночь были компанией как минимум у Оксаны, пытались быть ей у девушек 1997 года рождения, танцевали с Инной, а через двадцать минут не давали умереть со скуки Полине, которая по каким-то неведомым причинам не смогла найти, с кем же пойти на такую вечеринку.

К четырем часам в клубе остается уже не так много людей, а вот тусовка на улице по сравнению с моим первым там пребыванием увеличилась в разы. Напротив входа нас встречает парень на кортах с забитыми ногами, напротив – его друзья без татуировок, но с пивом. О 90-х они, наверное, знают только то, что это было до их рождения.

– Мне нравились 90-е. Мои мама и папа будучи молодыми постоянно собирали огромные компании и пели песни этих лет. Я была малышкой, запоминала их и подпевала – и сейчас пою. Я уверена, что своих детей и крестников я научу тем же песням, буду петь и танцевать под эту музыку. Наталья Михайловна, я здесь, – оборачивается Инна, махая своей подруге, которая выходит из Re:Public. – У меня тут интервью берут.

– Ага, конечно. Интервью он у тебя берет. Внутри у тебя еще штук 10 возьмут, пошли, – девушки возвращаются в клуб, а мы домой, по пути ловя взгляды тех, кто решил устроить себе вечеринку не в клубе, а рядом.

– Ой, смотри, они на великах. Я бы тоже сейчас покаталась, – говорит нам вслед босоногая девушка, всеми силами пытающаяся удержать равновесие на ровной дороге.