Нужно ли уходить из родительского дома в 18 лет – или не зазорно жить с мамой до 30? Поговорили с читателями и психологом о детско-родительской сепарации.
Федор (43): «“А ты подумал, как я выживу без тебя? На свою-то зарплату?!” Меня эти слова задели»
– Мама всю мою детско-пубертатную жизнь приговаривала: «В 18 лет я тебя выброшу из дома». Звучало это сначала пугающе, потом фоном, но с приближением совершеннолетия – мотивирующе (хоть и слабо).
Мама знала, о чем говорила: практически всю свою жизнь она прожила со своей мамой, то есть с моей бабушкой. Сначала детство, юность – а потом случилось замужество, когда мама со своим первым мужем жила у бабушки в квартире; затем родилась моя старшая сестра. А потом мамин первый муж стал сильно бухать, стал вместе с моей мамой тихо ненавидеть бабушку, которая без удовольствия приютила молодую ячейку общества.
Потом был развод, неожиданное мое рождение, рождение еще одной сестры – и вот в тесной старенькой «двушке» нас уже пятеро: я, старшая и младшая сестры, мама и бабушка. Отношения последних двух сложно было назвать идиллическими – да чего уж тут: их вообще сложно было назвать нормальными.
У мамы было постоянное чувство вины, что она не смогла, не пробилась, не обеспечила, не оторвалась от бабушкиной юбки – но, с другой стороны, и мало пыталась делать, чтобы уйти с нами от бабули.
А бабуля каждый божий день высказывала свое недовольствo тем, что приютила, одевала, кормила, поила нас всех – а взамен не получала желаемого: чтобы все было так, как она хочет.
Внезапно старшая сестра выскочила замуж и уехала жить в Украину к мужу, забрав с собой и нашу младшую сестренку. Мама неожиданно переехала к бойфренду в Польшу – свое 18-летие я встречал с бабушкой. Тогда я и вспомнил слова про «выброшу в 18 лет», но удивительно: де-факто случилось с точностью до наоборот.
Фактически я оказался хозяином квартиры: за бабушкой уже нужен был уход (у нее начиналась деменция), я стал обеспечивать себя и ее едой, оплачивал жировку, убирал, гладил белье и прочее домохозяйство вел сам. Ну, и бабулина пенсия, офкоз.
Согласен, что такую жизнь сложно назвать целиком самостоятельной – хотя с какой стороны посмотреть. Меня такая жизнь устраивала полностью, потому что я становился self made person – да, в лайтовых условиях.
Когда мне стукнуло 25, бабуля перестала быть тем человеком, которого я знал всю жизнь: деменция съела ее целиком. Из Польши без мужа вернулась мама – она стала ухаживать за бабушкой и отчаянно отбивалась от наскоков родной сестры, которая, чуя скорый уход, пыталась доказать, что наша квартира – совсем не наша, а ее. Это было странно, подловато, но уже по-взрослому.
Когда бабушка умерла, страсти улеглись, а я еще несколько лет прожил с мамой в режиме квартиросъемщика: приходил домой на ночь, ужинал, спал, завтракал – и уходил на работу.
Наконец в 27 лет я решился на самостоятельную жизнь и почти снял квартиру с другом. «Почти» – потому что встретил свою жену и переехал жить к ней.
Мой уход мама переживала достаточно тяжело. Во время нашего финального разговора она до последнего держалась, а потом в сердцах закричала «А ты подумал, как я выживу без тебя? На свою-то зарплату?!» Меня эти слова задели: 1) мне 27, я взрослый мужик – ну сколько можно жить рядом? 2) То есть я тут жил, потому что помогал тебе материально? 3) Очевидно же, что я буду помогать деньгами всю свою жизнь, – ты же меня так и воспитала!
Оглядываясь назад, я понимаю, что мой случай действительно лайт-вариант ухода от родаков. 18-летие – это достаточно размытая дата: уходить можно и раньше, но точно не сильно позже. С другой стороны, пенять на детей, которые никуда не хотят сваливать, не надо: если человек не решается выпорхнуть с концами из гнезда – значит, фигово воспитали отпрыска. Почему-то вся его жизнь совсем не мотивирует на самостоятельность.
Почему так случилось – вот какой вопрос нужно решать. А то, что сваливать в 18 надо, – это я вам точно говорю.
Вероника (32): «Мамино доверие уберегло меня от того, чтобы что-то скрывать и уходить в отрыв»
– Я выросла в Минске в небольшой квартире-«полуторке» с мамой и папой. Когда мне было 12 лет, родители разошлись. Папа стал сильно пить, поэтому вопрос, с кем жить, даже не стоял. Мы остались с мамой.
Однажды мама сильно заболела и на месяц попала в больницу. Мне было лет 14, и я отказалась ехать к бабушке. Я вообще всегда была самостоятельной: в третьем классе мне оставляли замаринованную курицу, которую я сама жарила.
Мне выделили деньги, на которые я покупала продукты. Впервые столкнулась с вопросом, потратить на то, что хочется, или на еду, чтобы не голодать. Поскольку мама с уважением отнеслась к моему желанию остаться дома самой, мне не хотелось ее подводить, так что у меня все было рассчитано и расписано. Периодически со мной оставалась ночевать моя подружка, мобильных телефонов не было, и ко мне приезжали мамины подруги или бабушка, чтобы узнать, как я.
Когда я оканчивала школу, у мамы появился мужчина. Он строил квартиру, делал ремонт, и мама часто уезжала к нему на выходные. На втором курсе университета она полностью перебралась к нему, и я осталась одна.
Я стала жить со своим молодым человеком, с которым к тому времени уже долго встречалась. Маме он очень нравился, она ничего против не имела. Мама вообще хорошо относилась к моим одноклассникам, поэтому, когда уезжала, не запрещала собирать их у нас дома. Говорила только: «Сильно не шумите».
Я благодарна маме за то, что она достаточно рано стала относиться ко мне как к самостоятельному человеку. И даже когда я была ершистым подростком и говорила, что хочу носить определенную одежду и никакую другую, мама отвечала в духе: окей, я даю тебе такую сумму в месяц – ты сама решаешь, как ее потратить. Это научило меня ценить деньги и планировать бюджет. Мамино доверие уберегло меня от того, чтобы что-то скрывать и уходить в отрыв.
.png)
Психологиня: «Если я люблю своего ребенка, я снижаю свою тревогу и отпущу его»
– Очень грустная история молодого человека, которому говорят: «В 18 лет я тебя выгоню из дома». Для ребенка это может быть послание: ты мне не нужен, – уверена Татьяна Онищук, руководительница психологического центра «Страна Чудес», специалистка в детском- родительских отношениях. – Понятно, что мама говорит в сердцах, но легче ли от этого понимания? Вторая история – про доверие мамы и раннее взросление ребенка. Становиться самостоятельной в таком возрасте – это тоже испытание.
Мне интересно, как сложилась судьба этой девушки, есть ли в ее жизни ребячество, легкость, чувствует ли она своего внутреннего ребенка. Скорее всего, она очень ответственный человек!
Какое место занимает раздельное проживание в понятии детско-родительской сепарации?
Раздельное проживание еще не значит, что я полностью сепарировался от родителей. Самое важное – эмоционально сепарироваться от родителей. Если я живу с оглядкой на маму, думаю, как бы я выглядел в глазах мамы, делаю точно как мама или от обратного, то, скорее всего, метафорическая пуповина не разорвана.
Сам факт раздельного проживания ни о чем не говорит. Если квартиру оплачивают родители или дети и родители связаны другими материальными вопросами, если дети и родители часто ссорятся, если у первых и вторых есть отсутствие чувства собственного «Я», чувство отсутствия контроля над своей жизнью, отыгрывание роли жертвы, потребность в чужом одобрении и еще масса малоприятных последствий, – все это говорит о том, что сепарация не пройдена.
Если я звоню своим родителям несколько раз в день, сверяю с ними планы – значит, все-таки я живу с родителями.
Как понять, достаточно ли ты взрослый, если живешь один?
Можно проверить в режиме реального времени. Если вы хотите переделать своих родителей, если вы на них злитесь за то, что они не становятся лучше, если постоянно сталкиваетесь с разочарованиями, страдаете, доказываете, объясняете, обвиняете в своих бедах, ждете извинений и раскаяния, требуете от них любви, если думаете, что вас любят меньше, чем остальных братьев и сестер, если вы злитесь на родителей, что они мало помогают с деньгами и не сидят с вашим ребенком, то большой вопрос, сепарировались ли вы.
Конечно, каждый из нас нуждается в поддержке и опоре, но умеем ли мы просить? Или мы требуем любви, а когда не получаем, думаем, что жизнь тяжела?
.png)
Почему это плохо – не отпускать детей учиться в другой город, снимать квартиру?
И для детей, и для родителей не очень хорошо, если дети не попробуют быть самостоятельными. Даже если они потом не будут работать по специальности, не окончат университет. Это как подрезать крылья – ты хочешь взлететь, а тебе говорят: ты не взлетишь, оставайся в этом городском поселке, сиди здесь.
А ведь только в молодости мы можем взлетать, потому что только в молодости мы не знаем, как больно разбиться. И, когда родители не хотят отпускать своих детей в дальние страны за далекие моря, вопрос: что движет такими родителями? Любовь или тревога? Что было в их подростковом возрасте? Что они не успели сделать? О чем они сожалеют? Почему они не дают прожить этот период студенчества своим детям? Что стоит за нежеланием отпускать ребенка? Страх остаться одному?
Часто даже когда родители в отношениях, а дети уехали, обнаруживается, что пары как будто и нет. У матери это часто вызывает сильную тревогу, потому что достаточно часто сын эмоционально заменяет отца.
Поэтому, если я доверяю своему ребенку, если я его люблю, я снижаю свою тревогу и отпущу его. Если я сама взрослая самодостаточная личность, реализовавшаяся личность, благословлю своего ребенка и скажу: «Лети».
Так во сколько лет детей нужно выгонять из дома?
Слово «выгонять» тут можно употребить с юмором. Вся жизнь ребенка – это мягкая сепарация от родителей.
Если опираться на теорию привязанности, первый этап отделения – это рождение из утробы матери. Следующий этап – три года. В этот период ребенок осознает сам себя, учится делать что-то сам, поэтому родители должны давать ребенку самостоятельность. Не зря же ребенок смешно говорит: «Я сам!»
Следующий этап – 6-7 лет, проявление волевой сферы личности, когда ребенок учится брать себя в руки и заставлять делать то, что надо.
Самый ключевой и яркий этап – это подростковый период, который начинается в 12 лет. Происходит физическое и эмоциональное отделение. Не зря подростки сигнализируют: «В комнату не входить!», «Я не хочу с тобой разговаривать!», через агрессию обесценивают родителей, тем самым пытаясь отсоединиться от них.
Сепарация проходит нормально, когда родитель преодолевает свою тревогу и показывает, что может выдержать агрессию. В подростковый период кажется, что расстояние между родителями и детьми самое большое, но к 18–25 годам ситуация меняется. Дети испытывают потребность в родительской любви и заботе больше, чем в подростковом возрасте.
Отвечая на вопрос, когда «выставлять ребенка из дома», – с самого рождения очень постепенно, понимая, что этот факт неизбежен и что я хочу, чтобы мой ребенок был взрослым. Быть счастливым родителем, чтобы ребенок не думал: как я могу оставить своих родителей? Я же смысл их жизни. Это про то, что меня нет. Я живу ради радости родителей.
Если говорить о конкретном возрасте, хорошо, чтобы этот возраст совпал с возрастом учебы: 17-18 лет.
Перепечатка материалов CityDog.by возможна только с письменного разрешения редакции. Подробности здесь.