Настя – орнитолог и сейчас работает в «Ахове птушак Бацькаўшчыны». А еще она вырастила двух волчат, водила по диким местам иностранных туристов и может отыскать для вас самые редкие виды птиц. Быть орнитологом очень интересно – почитайте.
«Мама говорила, что я перегорю, как все дети». Как становятся орнитологами?
– Быть орнитологом – моя мечта с детства, – говорит Настя. – Классе в третьем я шла по деревне и увидела, как поползень спускается по дереву вниз головой. Почему-то меня это так впечатлило, что я пошла в библиотеку и нашла эту птицу в энциклопедии.
Потом стала регулярно ходить туда в поисках новых птиц и решила, что буду орнитологом. Мама говорила, что я перегорю и забуду, как все дети, но я очень упертая.
.jpg)
Весь 11-й класс по максимуму готовилась к поступлению и прошла на бюджет биофака БГУ. В приемной комиссии сразу спросила: «Куда тут подавать документы на орнитолога?» – и ребята офигели.
Дело в том, что в Беларуси нет такой специальности – орнитолог. Например, я пошла на биоэкологию, а во время учебы, как и многие другие, выбрала узкую специализацию – орнитологическую. Но в дипломе написано «биолог-эколог».
Ученый, защитник природы и wildlife-гид: где работают белорусские орнитологи?
«Трушные» орнитологи работают в Академии наук – они занимаются исследованиями и регулярно пишут статьи. Могут мониторить популяцию редкой вертлявой камышевки, а могут отвечать на более практические вопросы.
Например, кто-то хочет поставить ветряк. Ученые-орнитологи едут на потенциальное место строительства, смотрят, нет ли там редких видов, не проходят ли над будущей мельницей пути миграции (вдруг осенью и весной тысячи птиц попадут в лопасти?), а затем либо одобряют стройку, либо советуют другое место.
Кроме того, по своему профилю орнитолог может пойти в общественные природоохранные организации, такие как «Ахова птушак Бацькаўшчыны» (АПБ): обозначать территории, важные для птиц, мониторить глобально угрожаемые виды (например, большого подорлика). Также орнитологи работают с людьми на экскурсиях и лекциях, чтобы заинтересовать их сохранением природы.
Некоторые орнитологи уходят в работу с туристами как wildlife-гиды. Бердвотчинг – очень популярное в мире хобби. В «доковидные» времена в Беларусь приезжало много зарубежных бердвотчеров. Гид для иностранных туристов – это их связь с внешним миром: ты не только показываешь птиц, но и настраиваешь Wi-Fi в номере.
При этом в работе орнитолога есть ярко выраженная сезонность. Сезон, когда лучше всего изучать птиц, начинается с середины марта и заканчивается в конце июня. В это время все орнитологи «в полях», а весь остальной год они обрабатывают полученные данные, пишут статьи, научные пособия и т.д.
А как с деньгами? «Такую зарплату, как у меня, можно получить и на кассе в “Евроопте”»
Зарплата орнитолога в Европе покажется его белорусскому коллеге нормальной суммой. Но, если сравнить ее с заработком в других профессиях, окажется, что и у зарубежных орнитологов небольшие зарплаты.
Это не та профессия, где купаются в золоте и ездят на «майбахах». Работая орнитологом, в принципе нельзя заработать много денег. Разница только в том, что где-то нельзя заработать в большей степени, а где-то – в меньшей.
В Академии наук заработать сложнее, в АПБ выходит средняя для Беларуси зарплата – такую, как у меня, можно получить и на кассе в «Евроопте». Если у гида достаточно групп с апреля по июнь, то он может получать приличные деньги. Но сезон экскурсий ограничен несколькими месяцами, и нельзя принять бесконечное количество туристов.
Дикий туризм: на что в белорусской природе приезжают смотреть иностранцы?
За пять лет жизни и работы в агроусадьбе «Заимка Лешего» я получила огромный опыт работы с туристами, в том числе зарубежными. У нас часто собирались бердвотчинговые группы из разных стран, и мы возили их по всей Беларуси.
Иностранцы приезжают смотреть вертлявую камышевку, большого подорлика, дупеля, мородунку, белую лазоревку, некоторых сов (воробьиный и мохноногий сычи, бородатая и длиннохвостая неясыти), дятлов (трехпалый, белоспинный, желна) и другие виды птиц.
Воробьиный сыч.
Интересуются они и экосистемами. Когда зарубежные туристы выходят на верховое болото с колонией куликов – это сразу вау-реакция. Проведут там полдня и все равно не хотят уходить – для них это чудо. А среди белорусов часто бывают группы, которые приводишь – и через пять минут на болоте им уже скучно.
Очень часто смотреть дикую природу в Беларусь приезжают пенсионеры. Первая зарубежная группа, которую я водила самостоятельно, состояла из пожилых англичан: самому молодому было около 65, самому старшему – за 80, он ходил с тростью.
Мне тогда было лет 25, встретила их в аэропорту в рваных джинсах и розовой маечке, с гулькой на голове. Начинаю рассказывать программу, и тут меня спрашивают: «Девушка, а где наш гид?» А это я!
«Европейцы очень осознанные». Чем отличаются белорусские туристы от иностранных?
Зарубежные туристы приезжают более прошаренными и подготовленными, берут с собой хорошие бинокли и фотоаппараты. С ними всегда нужно помнить про этику, не волновать птицу, не подходить близко к гнезду – иначе группа сама сделает замечание. Европейцы очень осознанные, и это правильно.
Гнездо чибиса.
Как правило, иностранные туристы лучше разбираются в птицах: в Беларуси бердвотчинг еще не так развит, а те, кто этим интересуется, ездят по стране самостоятельно. Поэтому в белорусских группах часто приходится объяснять даже простейшие виды.
Однажды на фестивале куликов мы с орнитологом Семеном Левым показывали белорусам чибисов, турухтанов и веретенников. И тут одна женщина спрашивает: «Все прекрасно, но когда уже кулики?» А это и были кулики – так называется целая группа птиц.
Настя кольцует птенца чибиса.
Еще для зарубежных туристов очень важно увидеть именно те виды, за которыми они приехали. Бывает, что место правильное, погода подходящая, время идеальное – а птицы нет. В этом главная ценность находки: бердвотчеры будут счастливы, если хоть мельком заметят ту самую птицу в естественной среде.
Есть, конечно, и циничный критерий: иностранцы отличаются по платежеспособности. Ребята из-за рубежа понимают, за что они платят в туре, а белорусы не всегда готовы отдавать большие деньги, чтобы увидеть природу своей страны.
Но я все равно каждый раз радуюсь, когда в орнитологические туры набираются белорусы, – значит, интерес все-таки есть! После наших поездок многие начинают везде замечать птиц, на которых раньше не обращали внимания, и это здорово.
Где и когда смотреть птиц в Беларуси?
Увлеченные бердвотчеры, как правило, друг друга знают – это сформированное комьюнити. У них есть свои чаты (например, «Ціў-ціў»), где люди делятся своими наблюдениями.
Сов и дятлов ищут в марте, за основными видами куликов в Беларуси едут на Туровский луг во время весенней миграции (апрель–май), вертлявую камышевку весной «показывают» в Споровском заказнике.
Осенью и весной объезжайте места, где останавливаются птицы на миграции: рыбхозы, озера, пруды и поля. В холодное время года в Беларуси разнообразия значительно меньше, но зато прилетают зимние виды птиц – чечетки, рогатые жаворонки, пуночки.
Легче заметить красавцев-снегирей и клестов, которые, хоть и гнездятся у нас, в остальные сезоны очень скрытные. Только зимой к нам в страну могут заглянуть редкие горная трясогузка, оляпка, лапландский подорожник, интересные виды чаек (например, морская).
Если вы еще плохо разбираетесь в птицах, лучше начинать с простых видов в парках и городах. Можете присоединяться и к моим экскурсиям для всех желающих. Съездим и за каким-то интересным видом: вы будете уверены в том, что увидели нужную птицу, я вам ее найду и покажу.
«Выстраивала иерархию, как в настоящей стае». Как вышло, что орнитолог растила волчат?
Когда я жила в «Заимке Лешего», к нам попали два слепых волчонка. Хозяин агроусадьбы Дима Шимович уже работал с волками и предложил растить этих мне: приходилось каждые 4 часа кормить малышей из бутылочки. Зато, когда они открыли глаза, приняли меня за члена стаи.
Маленькие волки – это коктейль непоседливости, любопытства и шалостей. Помню, они ели наволочку с двух сторон, утаскивали тапки, а в три месяца стали такими активными, что переехали из дома в вольер.
После года у них начало ломаться поведение и появились волчьи повадки. Пришлось учиться выстраивать с ними иерархию, как в настоящей стае.
Показать, что ты главный, альфа, можно только силой. Обычно я прижимала их к земле и не давала подняться на ноги: кто снизу, тот и подчиняется. Взрослые волки весят около 30 килограммов, и уложить их не так просто. Если волк слишком разыгрался, его можно ущипнуть за нос или уши.
Волки в стае всегда наблюдают за вожаком. Если он даст слабину, его место сразу займет кто-то другой. Это я замечала и в наших взаимоотношениях. Альфой была я, вторым шел самый крупный волчонок, и он часто проверял меня на прочность. Тут куснет, там прыгнет – я даю сдачи. Он уходит, а по морде видно: «Нет так нет, попробую завтра».
Что интересно, за пять лет таких «сражений» за иерархию волки ни разу не укусили меня до крови. Гуляли мы в лесу без всяких поводков, они сами прибегали на свист. Если волки теряли меня из виду, то сразу начинали искать – я же альфа и член стаи.
.jpg)
В три года это были уже два больших волчьих лба, и на прогулки мы ходили только ранним утром или поздним вечером, чтобы не наткнуться на грибников. Они, конечно, ногу не отгрызут, но могут прыгнуть на человека, как большая собака, – незнакомца такая встреча точно испугает.
Съемки в документалках: «Волки должны были изображать охоту на бобра, и я измазала мясом всю плотину»
Наших ребят приезжали снимать для документалок о природе с немецкого и нидерландского телевидения: дикого волка записать очень сложно, поэтому часто в документальных фильмах используются вольерные животные.
Выполнять трюки в кадре волки согласны только за мясо. Для одной сцены они должны были изображать охоту на бобра, и я измазала мясом всю плотину. Работать с ними можно не больше полутора часов – потом звери наедаются и идут по своими делам.
Самым сложным был момент, когда нужно было переплыть реку, а волки не хотели. В итоге одного волка перевозили на другой берег и оставляли там, а второго (низшего по положению) на противоположной стороне начинали демонстративно кормить и гладить. Альфа так возмущался, что прыгал в воду и плыл к нам.
Как живут волки в Беларуси: «Охотники убивают волчиц вместе с волчатами – и это законно»
Волк в Беларуси считается «нежелательным» видом, охотиться на него разрешено круглый год и в любом количестве. В мае, когда появляются малыши, охотники ищут логово и убивают волчиц вместе с волчатами – это у нас совершенно законно.
АПБ пытается выбить для волка период «покоя», однако белорусские охотники категорически против. Нежелательный вид можно расшифровать как «конкурент человека»: дело в том, что он тоже охотится на копытных.
Говорят, что от волка страдают охотхозяйства, но на самом деле это не так. В Полесском радиационно-экологическом заповеднике изучали популяцию волков, добывающих лосей. Численность лося там стабильна и не снижается.
В среднем в стае 8–10 особей, и примерно 4-5 из них умеют охотиться – остальные едят за счет старших. В таких условиях невозможно убивать много животных.
Стая годами охотится на какой-то один вид копытных. Не бывает так, что сегодня они ловят кабана, а завтра – оленя. Если привычный вид исчезнет, им приходится долго переучиваться – это можно сравнить с изучением нового языка для человека.
 (1).jpg)
В природе все уравновешено, и на территории не живет больше хищников, чем может прокормиться. А что делают охотники? Разбивают стаи, часто убивают опытных взрослых охотников. Неумелый волчий молодняк остается один и идет к деревням в поисках легкой добычи.
Если вы встретите волка в лесу, он сразу же убежит. Напасть может только бешеное животное, но, по статистике, волки почти не переносят бешенство – от него гораздо чаще страдают лисы и енотовидные собаки.
Люди у нас испытывают перед волками какой-то первобытный страх, от которого давно пора избавляться.
А чем все-таки занимается «Ахова птушак Бацькаўшчыны»: «Мы охраняем природу и от твоего имени»
«Ахова птушак Бацькаўшчыны» стоит у истоков природоохранной деятельности в Беларуси, мнение «Аховы» учитывается и может на что-то повлиять. Но АПБ – общественная организация, поэтому во многом зависит от пожертвований и членских взносов.
Мы стараемся донести до белорусов, что помочь природе может каждый – достаточно даже минимальной вовлеченности. Вступая в АПБ, ты платишь членский взнос (минимальная сумма – 25 руб. в год) и как бы делегируешь обязанности по охране природы нам. От каждого по 25 рублей – и вот мы уже вместе спасли подорлика.
Если вы не хотите вступать в организацию, можно стать волонтером. Иногда нужно помочь в офисе, иногда – отправиться в волонтерский лагерь. Так, почти каждый год наши волонтеры ездят обновлять плотины на болото Ельня – присоединяйтесь.
Как проходят волонтерские лагеря на Ельне: «Мне кажется, я уже столько должна болоту Ельня, что пришло время отрабатывать». Почему уникальное белорусское болото находится в опасности?
Перепечатка материалов CityDog.by возможна только с письменного разрешения редакции. Подробности здесь.
Фото: из архива героини.
