В рубрике «Старая квартира» показываем атмосферные минские квартиры, где за каждой вещью – история семьи и нескольких ее поколений. Сегодня сходили в гости к тому самому Маляванычу: большинство помнят его еще по детству, но многим актер открылся заново после протестов.
«Я очень часто, особенно летом, залезал домой через балкон»
Первый этаж, чучела куропаток и картины маслом. Тут, в доме в Калининградском переулке, живет актер Александр Жданович, или просто Маляваныч.
Сюда семья Александра переехал в 1993-м, до этого они жили в в хрущевке с матерью жены Людмилы. Актер вспоминает, что ждать своей очереди на квартиру пришлось шесть лет.
– Летом раздается звонок из театра – появилась квартира на Любимова, – вспоминает Александр. – Тогда мобильных не было, дозвониться до жены нельзя – она не дома. Проспект Любимова был краем города: метро и в помине не было, троллейбусы ходили долго. А для хорошего заработка приходилось бегать по городу.
Я и отказался на свой страх и риск. Люда меня поддержала. А директор сказал, что я дурак и больше ничего не будет.
Я потом постоянно звонил насчет квартиры. А осенью приходит бумага на этот дом – и я понимаю, что отлично знаю этот район. Я родился рядом, у меня тут вся жизнь прошла!
Я тогда Людочке сказал, что ее ждет классный новогодний подарок. И вот она вытаскивает из-под елки дезодорант, что-то еще, в замешательстве говорит спасибо, а я ей: «Посмотри, там еще письмецо!»
Семье дали два этажа на выбор: первый или последний. Они выбрали первый, а на 10-й заехал профессор со своей семьей. Александр смеется: «Нас всего было двое интеллигентов».
– Я был против всех этих клеток на окнах. Не представляю, как люди ставят решетки. Жестяк. Хотя понимаю, что это про безопасность.
Но у нас этаж относительно высокий. И потом – удобно: при доставке – экономия, лифт сейчас ставят, а нас это не парит. Я очень часто, особенно летом, забывал что-то – и залезал через балкон. Особенно когда был помоложе.
Иконостас и наследство от прабабушки
– Раньше все тут организовывала Люда. Но пять лет я уже без нее. Вот, например, бабушкина-прабабушкина солонка: для нее были важны такие мелочи. Сейчас у нас на кухне вообще ремонт, надо все поменять.
– А это баночки из-под меда. Я его сильно люблю. В 90-е мы познакомились с немецкой семьей – Дитрихом и Ханной. Они пожили у нас неделю, мы сдружились и стали ездить туда к ним. Они привозили много меда – сейчас там хранится сахар.
Александр – верующий, в его комнате даже есть небольшой иконостас. На кухне – тоже несколько икон. С верхней связана одна история.
– Эта икона из Дармштадта, из храма, где обручились Николай II и Александра. А еще под этой иконой мы с Людой венчались.
Картины Маляваныча: портрет жены, рисунки в детском стиле и даже проба иконописи
А еще Александр сам рисует. Занялся искусством после того, как жена купила одну картину: он тогда попробовал сделать копию – вышло хорошо.
– В актерском деле мне всегда чего-то не хватало, было тесно в этом. Большое счастье, когда ты находишь своего режиссера и реализуешься с ним. Но, как правило, ты много страдаешь от того, что материал выбирается за тебя, роль назначаешь не ты, ходы, задачи, мизансцены – все это не твое.
В этом определенный кайф этой профессии, что ты в этом можешь раствориться. Но в этом и проблема: а где же твое «я»?
– У меня разные направления творчества. Я вообще художник летнего периода, особенно когда стал работать с маслом: оно требует сушки и больше времени. Кстати, масло очень подходит для непрофессионалов: всегда можно дорабатывать, дописывать.
Есть такой художник Пауль Клее, он относится к примитивизму. Вот в таком стиле я тоже рисую – немного детском.
При работе отталкиваюсь от фотографий: очень мало картин я рисовал с натуры, хотя художники-профессионалы говорят, что это важно. Но я стесняюсь, да и времени на это нет. Тут у меня пейзажи, портреты Люды. Первые годы без нее это даже было отдушиной.
– А вот ребята из интерната в Новинках. Это огромная страница моей жизни – наш спектакль «Маленький принц». (Речь о постановке театральной студии «Радость», которая работает при Свято-Елисаветинском монастыре. В спектакле «Маленький принц» играли дети с особенностями психофизического развития. Александр – руководитель студии и режиссер постановки. – Ред.)
– Это проба иконописи. Такой фрагмент, когда пишется на дереве, а не на пластике, называется таблеткой. Я учился этому два года: в Свято-Елисаветинском монастыре было объявление о первом курсе иконописцев, там замечательная мастерская, с большими традициями и высоким уровнем. Мне тогда было за 40, а я сидел с ребятами, которым по 18-19 лет.
– А сейчас тоже рисуете?
– Сейчас я не могу с августа ни спать, ни есть – для меня происходящее стало просто шоком. Не могу ничего делать, настолько меня эта ситуация «забрала».
Домашняя библиотека: что читает актер?
В комнате у Александра – много памятных вещей. Вот, например, подарок от девочки Любы. Или цилиндр для образа волшебника.
– Я всю жизнь собирал книги – вся стена в комнате в них была. Но стеллаж был уже ветхий, так что решили сделать ремонт.
Надо было сократить их количество, кое-что выбросить, и я понял, что там огромная часть книг, которых я просто не касался. Тогда подумал: какой смысл их хранить? Ведь есть интернет.
– В последнее время я мало читаю, но люблю книги про живопись. Я смею думать, что для актера хорошо знаю историю живописи. Вот некоторые книги – подарки той же Ханны из Германии.
Еще читаю книги на тему православия. Вот, кстати, классная книга для церковных и нецерковных, которые интересуются этой темой. Называется «Несвятые святые» от епископа (теперь митрополита. – Ред.) Тихона Шевкунова. Ее автор – режиссер по образованию. Он доходчивым языком все объясняет.
А вот это тоже от Люды. Она «поскребыш», как и я: то есть отцу было под 50, когда она родилась, и он относительно рано умер. Я ее отца не видел вообще, но, судя по рассказам, он был уникальный человек, тоже репрессированный, как и оба моих деда.
– Ее папа вроде был обыкновенным бухгалтером, но при этом охотником и рыбаком. Им же и были подстрелены эти куропатки, из которых сделаны чучела. Еще коллекционировал бабочек. А на даче у нас долгое время жил сокол-сапсан – но он уже сгнил.
Костюм Деда Мороза и протестный подъезд
– Были времена, когда с началом «дедморозовского сезона» у меня было до 30 утренников. Плюс еще визиты домой. И ты каждый год в середине этого марафона думаешь: все, никогда больше не буду это делать. Но проходит время – и делаешь.
И дело не в заработке. Это просто такой кайф – особенно когда приходишь к детям домой.
– Этот костюм не первый – их уже столько было. А еще ношу с собой Деда Мороза из детства Люды.
– В студии при монастыре каждый год к Рождеству и Пасхе мы делаем спектакли. Вот эта звездочка – для него.
На выходе из подъезда мы замечаем БЧБ-флаг. Сам Александр говорит, что дом, в котором он живет, «скорее ябатьковский». И тем не менее возвращения актера с «суток» соседи ждали: в подъезде они повесили плакат, что гордятся им.
Актера задержали 8 ноября, когда тот попросил силовиков не кричать на женщину. Александру дали 9 суток, которые он провел в Жодино.
– Когда я был на «сутках», нам повезло – не били. Мы даже в шутку сокрушались с ребятами, что как-то неудобно и стыдно, что не потерпели.
Но тюрьма – это тюрьма. Унижения были: например, под ноги бросали флаг. Сейчас мы с сокамерниками продолжаем общаться. Этот тип отношений похож на те, которые сохраняются навсегда, как одноклассники или однокурсники.
– Один раз я даже позвал ребят на спектакль. Мы играли несколько раз «Песняра», а это удивительно: спектакль ведь про сегодняшнюю реальность и в правильных тонах. И ребята пришли – да еще и с женами, их человек 25 было. А в зале всего 40. Был ужасно рад нашей встрече.
Перепечатка материалов CityDog.by возможна только с письменного разрешения редакции. Подробности здесь.
Фото: Павал Хадзінскі для CityDog.by
