В новой рубрике «Старая квартира» мы будем показывать старые, возможно иногда немного трэшовые, но очень атмосферные квартиры, где за каждой вещью – история семьи и даже нескольких ее поколений.
«Всегда жили так, что для нас это было не принципиально»
– Когда моя чистюля и аккуратистка мама впервые здесь оказалась, оперлась на дверной косяк и съехала по нему на пол, – вспоминает Лариса Сергеевна. Мы сидим с ней на кухне, из окон которой открывается прекрасный вид на парк Горького, и пьем чай. – И я ее понимаю: первоначально квартира была гораздо хуже.
Но нас с мужем ремонт не особо волновал, ведь у нас было двое маленьких детей, когда мы переехали жить к свекру. А тот, будучи ученым, был поглощен наукой и совершенно не интересовался бытом.
Свекор Ларисы Сергеевны – выдающийся советский теплофизик Альберт Вейник. В 1956 году он стал членом-корреспондентом Академии наук БССР. Тогда же построили и «академический» (как называют его жильцы) дом у парка Горького, где через год ученый и получил трехкомнатную квартиру.
Ее ремонтом в основном занималась сестра Альберта Иозефовича, когда тот вместе с детьми куда-то уезжал. А когда младший сын Александр женился и вместе с супругой стал жить с отцом, эта «миссия» легла на плечи Ларисы Сергеевны. Она пыталась привести квартиру в порядок, но не все удалось.
У Ларисы и Александра Вейник шестеро детей: сын Павел, дочери Алена, Таня, Вера, Маша и Фрося. Все они – творческие и увлеченные люди. Лариса Сергеевна в прошлом инструктор по спортивному туризму, Александр Альбертович – издатель детских книг, а их дети реализовали себя в искусстве, медицине и программировании.
– Когда у тебя шестеро детей с небольшой разницей в возрасте (от 2 до 4 лет), не до ремонта, – признается Лариса Сергеевна. – Да и когда был жив свекор, о ремонте вообще не было речи. Только после его смерти мы со старшим сыном более-менее «облагородили» квартиру. И с тех пор, вот уже более 20 лет, здесь почти ничего не менялось.
Однако психоза из-за отсутствия ремонта никогда не было. Всегда жили так, что для нас это было не принципиально, второстепенно. Главное – семья, дети. Ремонт, конечно, планируем сделать, но нас пока и так все устраивает. Да и сейчас все силы и средства уходят на загородный дом – им занимается муж.
Он, кстати, уже отвык от квартиры, города и, когда здесь бывает, с удивлением спрашивает: «Как вы можете здесь жить? Серая коробка, выйти некуда и посмотреть не на что». А нам с дочками нравится здесь жить.
Сегодня в квартире четыре постоянных обитателя: Лариса Сергеевна, учащаяся медколледжа Маша, десятиклассница Фрося и кошка Кантаа (сокращенно Таша), которую так назвали из-за больших щек.
Экскурсию по квартире нам проводит самый младший представитель семьи – Евфросиния. Девушка учится в лицее БГУ на лингвистическом профиле, занимается живописью (планирует поступать в Академию искусств), а также боди-балетом.
Кабинет выдающегося физика, где живет юная художница и ничего не хочет там переделывать (почти)
– Когда-то это был кабинет дедушки, а сейчас моя комната, – рассказывает девушка. – Но здесь мало что изменилось, только я однажды психанула и оборвала обои, так как они мне надоели. Новые хотела поклеить и сейчас хочу, но пока руки до этого не дошли. Вообще новые обои и шторы – единственное, что хочу здесь изменить. Остальное мне очень нравится.
Например, книги. Они – страсть всей нашей семьи. Собирал их сначала дедушка, а затем подключился папа. Он иногда брал меня с собой в типографию – и это было настоящим приключением. Смотреть, как из громадных печатных машин вылезают огромные бумажные листы, не только интересно, но и жутковато. Ведь при этом они издают страшные звуки (улыбается).
У нас много экземпляров Библии – точно более 50, достаточно художественной литературы, книг по искусству, есть много редких изданий. Например, вот такого Андерсена сложно найти сейчас в Минске. Кстати, сказки я больше всего любила в детстве. Но папа маленькой мне читал каждый вечер главу из романа Марка Твена «Приключения Тома Сойера».
Есть в домашней библиотеке и труды дедушки, переведенные на разные языки. Например, на японский, китайский или корейский. В таких изданиях меня всегда забавляло, что инициалы написаны кириллицей, а фамилия – иероглифами. Сколько всего книг, сказать не могу: пыталась как-то пересчитать, но сбилась после 5 тысяч.
Хранятся книги в шкафах в моей и маминой комнатах. Чтобы открыть некоторые из них, приходится отодвигать диван – вот так и покрывается царапинами дубовый паркет.
Вот эти стулья, по рассказам папы, раньше были завалены по спинку письмами для дедушки. Как оказалось, писали ему не только по работе, но и чтобы получить жизненный совет. И для меня до сих пор загадка, почему к теплофизику обращались за наставлениями.
Много в комнате не только книг, но и рисунков – правда, только моих сестер, так как свои работы не «выставляю», – а еще фотографий. На этой – мама и папа в день свадьбы. Они шутят, что избушка на заднем плане – их загс, но на самом деле это землянка в каком-то мемориальном комплексе, куда они ездили на фотосессию.
А это моя бабушка Вера Владимировна – папина мама. Она умерла, когда его рожала. Растить дедушке детей – у отца есть старший брат Виталий – помогала ее сестра.
Вообще все в этой комнате – мое любимое. Например, вот эту странную и кривую челюсть я просто обожаю. Приблизительно так выглядела моя до того, как поставили брекеты (смеется). А это платье я сшила для своей куклы в 8 лет. Оно так сильно понравилось папе, что он сделал для платья вешалку из скрепки и повесил около двери.
Гостиная для мамы с эксклюзивным Дон Кихотом и (не)подъемным пианино
Это наша гостиная, которая со временем превратилась в мамину комнату. Здесь чаще всего обитает и наша кошка Таша. Обстановка осталась еще с дедушкиных времен, кроме нескольких вещей, которые появились позже. Они совершенно не вписываются в комнату.
Например, этот морозильник раздражает меня с детства. Мама рассказывала, что его как-то привез папа и запихнул в комнату, чтобы он там «немного постоял». С тех прошло больше 15 лет (улыбается).
А вот Дон Кихота я обожаю. Эта статуэтка сделана из чугуна, который нужно долго и тщательно протирать сухой тряпочкой, чтобы он стал чистым и блестящим. Что мне частенько и приходилось в детстве делать.
Статуэтку – она очень тяжелая – подарили дедушке его благодарные ученики. Насколько я знаю, это эксклюзивный экземпляр, в мире таких всего четыре. Правда, в нашем стараниями моего брата уже сломана шпага.
Эта птичка висит под люстрой сколько я себя помню. Она часто падала, поэтому некоторые «перья» отломаны. Кстати, маленькой мне казалось, что они похожи на забор из старых русских сказок. Поэтому, когда птичка падала (сама дотянуться до нее не могла), я ломала ей «перья», чтобы сделать из них забор для кукольного домика (улыбается).
В маминой комнате также полно книг, картин, вышитых мной или сестрами, старых фотографий. На этой – мой папа в 17 лет. В детстве я хотела выйти за него замуж, так как не осознавала еще, что это мой папа, но он мне очень нравился: красивый, умный, а взгляд какой. Я, например, не встречала пока ни одного семнадцатилетнего парня, который бы выглядел вот так.
А этот стол раньше стоял в углу, где мы с сестрами любили прятаться, когда играли в прятки. На него же мы всегда ставили елку. Любила я на нем и посидеть.
Кухня, где обои переклеиваются «сами по себе»
И наша кухня – место, где взрослые, закрыв плотно дверь, устраивают «тайные переговоры» (улыбается). Однажды мы с моей старшей сестрой Верой устроили «диверсию» и, пока мамы не было дома, переклеили здесь обои. Только угол оставили нетронутым из-за трещин.
Навеселились тогда с сестрой от души, а вот мама сильно испугалась. Ведь, когда она уходила, обои были старые, а когда вернулась спустя несколько часов – уже новые.
Кстати, в детстве именно кухня была моим любимом местом в доме, ведь на столе всегда стоял сахар, который я любила есть. Сохранились даже фотографии. На одной я лежу на столе и улыбаюсь, потому что вот-вот доберусь до обожаемого лакомства. А на второй уже рыдаю, так как кто-то мне запретил его брать.
После такого я обычно громко и долго плакала. Чтобы прекратить истерику, родители сажали меня на второй «этаж» двухъярусной кровати, которую мы недавно разобрали. Это было счастье.
Перепечатка материалов CityDog.by возможна только с письменного разрешения редакции. Подробности здесь.
Фото: Павал Хадзінскі для CityDog.by; wordcreak.ru.