В Эфиопию журналистка Наста Захаревич полетела на Всемирный день свободной прессы. Если бы она полностью следовала программе, то решила бы, что Аддис-Абеба – это город хороших отелей и идеально чистых ооновских территорий. Но у нее был свой план: увидеть настоящий город и реальный уровень жизни.
– Организаторы изначально дали нам несколько правил безопасности: не ходить по одной, не гулять в темное время суток, не пользоваться бело-голубыми старыми такси. За неделю я, конечно, нарушила все эти правила. А в единственную передрягу попала не в темной подворотне, а на крупной и очень людной улице. В общем, все как везде: стереотипы отдельно, а реальные опасности отдельно.
Культурный шок – дети, работающие на улице
В аэропорту Аддис-Абебы я абсолютно случайно встретилась с другой журналисткой из команды. Мария живет и работает в Сербии, и европейский бытовой и культурный бэкграунд буквально заставлял нас держаться вместе: мы хорошо понимали культурный шок друг друга, вместе бегали мыть руки при каждом удобном случае и вместе засматривались на невероятно красивых местных женщин.
Впрочем, я поняла, что мы найдем общий язык, когда еще в аэропорту она сначала протянула мне пачку влажных салфеток, а потом еще и обеззараживающий спрей.
Культурный шок буквально раздавил меня морально в первое же утро. Я стою недалеко от входа в отель, курю и пытаюсь привыкнуть к тому, что с обратной стороны дороги растут пальмы. Ко мне подходит мальчик, которому на вид лет 5-6, в руках у него небольшие закрытые ведерки, и он явно от меня чего-то хочет, но на попрошайничество это не похоже.
Мы говорим на разных языках, я жестами показываю ему «нет», он уходит, а я все пытаюсь понять, что же это было. Совсем скоро мы с коллежанками идем гулять по городу, и буквально на соседней улице я понимаю, чего хотел этот мальчик: он предлагал почистить мне обувь.
Дети, работающие на улице, так и останутся главной частью моего культурного шока. Они чистят обувь, продают всякую мелочевку, попрошайничают на перекрестках. За неделю в Аддис-Абебе я всего один раз видела, чтобы дети просто играли на улице: несколько мальчиков перекидывали друг другу пластиковую бутылку (вроде как вместо мяча) на полупустой улице недалеко от моего отеля.
Ситуацией с работающими детьми культурный шок, конечно, не ограничился. Аддис-Абеба – это город декораций: там есть тротуары, дорожные знаки и разметка, но большей части людей на это откровенно наплевать.
Тротуары принадлежат бездомным, тем, кто просит милостыню, продавцам и чистильщикам обуви. По умолчанию на многих улицах люди идут прямо по проезжей части. Хочешь купить воды – идешь на тротуар и возвращаешься к машинам. Это правило не работает, пожалуй, только на самых крупных улицах. Но и там никто не будет удивляться, если человек решит игнорировать пешеходную часть дороги.
Движение транспорта из-за этого, конечно, очень медленное. Со всех сторон постоянно сигналят, пешеходы перекрикиваются с водителями (не очень раздраженно, кстати), и улицы в целом выглядят очень хаотично. Но во всем этом хаосе чувствуется, что город все еще не принадлежит машинам: да, их очень много, они жутко раздражают, но пешеходы не отдают им власть.
Хочешь перейти дорогу? Выходи на первую полосу и показывай водителям, что они должны остановиться. Они остановятся и не станут при этом крыть тебя трехэтажным матом. Тот факт, что кто-то передвигается по городу на автомобиле, не дает ей или ему привилегий.
«Белая женщина на улице Аддис-Абебы – это словно мартышка в цирке»
Быть белой женщиной на улицах Аддис-Абебы очень утомляет. Я не привыкла к повышенному вниманию со стороны незнакомых людей, а там невозможно было и сто метров пройти без окриков и мерзких звуков за спиной. Аддис-Абеба – это город кэтколлинга (англ. «подзывание кошки», вид уличных домогательств: комментарии, присвистывания или смешки. – Ред.).
И если в Беларуси я знаю, как реагировать на такое хамство (с которым практически не приходится сталкиваться, между прочим), то там я не понимала, какие правила игры. Если я отвечу хамством на хамство, что будет дальше? Если мужчина перейдет к физической агрессии, как отреагируют окружающие? Мне кто-нибудь вообще поможет?
В общем, мы с коллежанками постоянно успокаивали себя и друг друга: «Это надо просто игнорировать. Надо держать себя в руках». Правда, в последний день я не выдержала и показала фак водителю автобуса, который остановился только для того, чтобы покричать что-то мне и моей коллежанке.
Это одна из тех ситуаций, когда ты не понимаешь слов, но прекрасно понимаешь смысл послания. Я сказала: «Неха, прости меня, но я больше не могу». Но Неха выросла и живет в Индии, так что ее перспектива мужской агрессии пугала куда меньше. В общем, водитель был явно зол, но из автобуса все же не вышел.
Конечно, не всё внимание на улицах было таким мерзким. Часто люди просто здоровались, спрашивали, как дела, откуда я и мои коллежанки приехали. Иногда они не стеснялись без «здрасьте – до свидания» пытаться угадывать наши национальности.
То есть ситуация, когда идущий навстречу мужчина говорит: «Ага, передо мной одна индианка, одна европейка и одна американка, правильно?» – абсолютно нормальное явление. Так что, если вы очень интровертны, в Аддис-Абебе вам будет жутко сложно.
Местные могут вас фотографировать, дети могут показывать пальцем, а практически все взрослые уверены, что вы очень богаты. Внешне я реагировала на это спокойно (в конце концов, я тоже все вокруг фотографировала, и было бы нечестно возмущаться, что и меня снимают), но через пару часов прогулки такое повышенное внимание очень утомляет.
Я-то как раз интровертка, и заставлять себя поддерживать эти мелкие беседы было достаточно сложно. Но я относилась к этому как к игре: вот сейчас я иду на улицу, там такие правила, придется подыграть. А по вечерам я избавлялась от сенсорной перегрузки в бассейне отеля. Очень помогало.
«Торговаться, торговаться и еще раз торговаться»
В Аддис-Абебе мне пришлось научиться торговаться везде и со всеми. К счастью, со мной были хорошие учительницы – журналистки из Индии и Пакистана. Мы с коллежанкой из Сербии были готовы брать все по той цене, которую озвучивали продавцы, лишь бы не затевать эту игру с «200 – слишком много, 70 – хорошая цена», но Неха и Танзилла не позволяли нам этого делать. Они сбивали цену на 30, 50 и даже 70%.
Когда таксист просил слишком много и не хотел уступать, Танзилла говорила: «Послушай, ты не один вырос в бедной стране. Я приехала сюда из Пакистана. Я предлагаю хорошую цену. Поехали», – садилась в машину и кричала, чтобы мы тоже садились.
Когда продавщица на мини-рынке просила 450 быр (1 доллар – 28 быр) за рюкзак, Танзилла говорила: «Нет, это слишком дорого, мы уходим», – и буквально заставляла меня и Марию из Сербии уходить (мы-то уже радовались хорошей цене и доставали деньги, чтобы расплатиться). Правда, уже через несколько секунд продавщица бежала за нами и кричала: «Ладно, отдам за 200!»
Во всем, что касается денег, там надо быть жесткой и готовой к разочарованиям: у нас в команде регулярно оказывалось, что в разных местах мы покупали одни и те же вещи с разницей в цене в 100%. Вежливость и улыбчивость «в процессе сделки» там воспринимают за слабость. Никто не продаст тебе вещь по адекватной цене просто потому, что ты вежливая и милая. А вот если ты дерзишь и готова уйти прямо сейчас, потому что предложение тебе не нравится, у тебя есть шансы и сэкономить денег, и заработать уважение местных.
То есть сначала вы будете возмущенно перекрикиваться по поводу цен, а потом продавец заведет с тобой милую беседу, предложит угостить кофе или даже обедом (который готовится на мини-плитке прямо между товарами).
В городе много разных служб такси, и не все они одинаково безопасны. Ездить на бело-голубых машинах не рекомендуют: во-первых, они буквально разваливаются (дверцы могут быть без обивки, а завестись машина сможет только «с толкача»), а во-вторых, с водителями этих машин больше шансов быть ограбленной.
На третий день в Аддис-Абебе мне посоветовали скачать приложения для вызова такси. Так оказалось, что в первые дни мы безумно переплачивали за дорогу. За те деньги, что мы проезжали 1-2 километра «от борта», можно было из центра города приехать на вершину горы Энтото.
«Водитель мыслил более трезво и просто дал нам свои визитки»
Когда мы с Рейчел (журналистка из Кении) ехали на гору, водитель в какой-то момент сказал: «Все это хорошо, но обратно вы как добираться-то будете?» Местных SIM-карт у нас не было, пользоваться приложением мы могли только там, где был Wi-Fi. В общем, в тот день мы проявили слабоумие и отвагу и сказали что-то вроде: «Ай, придумаем что-нибудь!»
Водитель явно мыслил более трезво и без лишних нравоучений просто дал нам свои визитки. Спустя несколько часов, когда мы с Рейчел наконец спустились с горы, в пригороде мы нашли больницу и в приемном отделении просили врачей позвонить нашему знакомому водителю, чтобы тот забрал нас из этой глуши. Возле больницы были бело-голубые такси, но их водители почти не говорили по-английски и не знали, где находится наш отель (впрочем, позже мы встретили водителя, который не знал, где находится ботанический сад).
«Абрахам, это те самые журналистки, которых вы сегодня завозили на Энтото. В общем, у нас проблема. Спасайте!» На улице начинало темнеть, мы были «где-то на въезде в город», и я была практически готова просить кого-то из приезжающих в больницу на машине завезти нас поближе к центру.
Абрахам приехал минут через 40 и, к счастью, почти не издевался над нашей ситуацией. На выезде с территории больницы машину досмотрели на предмет того, не вывозим ли мы имущество больницы, и еще минут через 30 мы были наконец в отеле.
«Больше всего я боялась быть изнасилованной»
Вообще, таких безобидных приключений за неделю было много, и все они хорошо заканчивались, но в целом ощущения безопасности на улицах Аддис-Абебы не было. Больше всего я боялась быть изнасилованной. И, когда мы с коллежанками обсуждали свои впечатления от города, многие говорили то же самое, хотя наши координаторки уверяли, что в реальности стоит больше переживать за сохранность денег и телефонов.
Но, когда ты сворачиваешь на маленькую улочку (вроде бы и трущобы, но явно не самый жуткий их вариант) и видишь там четырех мужчин, которые сначала смотрят на тебя, а потом специфически переглядываются... Деньги, документы и телефон в такой момент волнуют тебя меньше всего. Впрочем, я на всякий случай предварительно переписала несколько важных номеров из телефона на бумажку и оставила ее в отеле.
Ни с моими деньгами, ни с телефоном так ничего и не случилось. Переулки и трущобы безумно пугали, но ничего страшного там ни разу не произошло. На одной улице мне попытались продать наркотики, на другой – козу. На небольшом пустыре предлагали диван.
Эти мелкие улицы были скорее испытанием для для моей системы обоняния и проверкой желудка на прочность: в грудах мусора встречались полуразложившиеся тела животных, прямо на дороге валялись крупные кости (в том числе черепа) коров и коз, а однажды по улице катилась совсем недавно отрубленная голова коровы.
Я провела в Аддис-Абебе всего неделю. Вернулась в Минск. Здесь действительно чисто, тихо и безопасно. Но почему-то ужасно, просто невыносимо скучно. И, кажется, соседи не понимают, отчего я вдруг стала заводить с ними разговоры в лифте. Да я и сама не понимаю, что уж там.
Перепечатка материалов CityDog.by возможна только с письменного разрешения редакции. Подробности здесь.
Фото: из архива героини.
