Незадолго до открытия новых станций второй линии метро CityDog взял интервью у их авторов, которые объяснили, почему на «Грушевке» будет 12 груш и можно ли верить звездам на «Петровщине».
|
Владимир Телепнев Главный архитектор ОАО «Минскметропроект». Работает над метро с 1978 года, когда начали проектироваться и строиться первые станции в Минске. Автор архитектуры половины станций минской подземки, лауреат премии Совета Министров СССР. |
Советское метро и экономический фактор
Метрополитен – это для всех. Иногда заказчику-одиночке не угодишь с интерьером. А тут ежедневно перевозится порядка 800 тысяч человек.
При работе над первой линией метро была принята концепция: первые восемь станций – это Белая Русь, основной цвет белый. Так и получилось. Архитектура станций первой линии соответсвует архитектуре главного проспекта. Они – одно целое.
Признано, что в бывшем Советском Союзе самый дешевый метрополитен в части проектирования, строительства, отделки, эксплуатации – это минский. Задача строить дешево стоит и сегодня.
«Исходили из цветовых ассоциаций»
Впервые ввести активный цвет в интерьер станций было задумано в середине 80-х годов. Реализовалась эта идея на станции «Автозаводская», аналогов компоновки которой в СССР не было. Активный цвет подвесного потолка, тоже впервые примененного на этой станции, вызвал неоднозначные мнения в архитектурной среде. Но проект был реализован, и в итоге получил хорошую оценку и пассажиров, и эксплуатационных служб метрополитена.
Это было начало. С тех пор мы активно применяли цвет, особенно в периферийных районах, куда приходило метро. При разработке интерьеров станций мы исходим из цветовых ассоциаций: «Спортивная» – Ледовый дворец – холодный цвет, «Кунцевщина» – деревня, одуванчики, «Уручье» – вода, холодный цвет.
Художественные работы – для «знаковых» станций
Архитектуру первых станций Московской линии и шести станций Купаловской линии утверждал координационный совет, в составе которого было много заслуженных архитекторов, художников, представители горкома партии. Некоторые станции утверждались и в ЦК КПБ. Очень серьезно относились к художественно-монументальному оформлению.
Потом началась перестройка, развал СССР, развал экономики. И от художественных работ отказались. Больше десяти лет метро проектировалось без участия художников.
Мы немало анализировали необходимость художественно-монументальных работ и пришли к выводу: на «знаковых» станциях они должны быть. Сегодня это «Грушевка», деревня, которой скоро не станет. Скульптор Максим Петруль предложил оригинальную композицию, своего рода дань прошлому и взгляд в будущее. Дерево – жизнь: Грушевка была, есть и будет.
На «Михалово» тоже была деревня. На станции будет прослеживаться тема радуги, журавлей, контуром будет виден город.
На «Петровщине» художественных работ не будет. Здесь – ночное небо. На потолке заложим два мощных дисплея – звезды будут гаснуть и загораться, будут присутствовать созвездия, характерные для Северного полушария.
«Зонирование объединяет»
Я лояльно отношусь к критике. Иногда замечают: есть повторяющиеся архитектурные приемы. Это можно обсуждать. Есть один, характерный для Минска прием – зонирование пространства станции на транспортную и пассажирскую зоны. Но он нисколько не нивелирует архитектуру станций. Наоборот – объединяет разнообразие цвета и пластических решений интерьеров.
Информационный дизайн первой, второй и третьей линий – это синий, красный и зеленый. И он должен активно присутствовать в интерьерах станций, мгновенно ориентировать пассажиров, на какой линии они находятся.
 |
Максим Петруль Скульптор, дизайнер. Лауреат Специального фонда Президента Республики Беларусь. Работы находятся в Национальном художественном музее Республики Беларусь, в коллекции Райнольда Вюрта Кунцельзау (Германия), в Музее Олимпийского искусства в Пекине, а также в музеях, галереях, частных коллекциях и общественных пространствах Беларуси, России, Литвы, Нидерландов, Германии, Китая, Тайваня и США. |
«Грушевка – это мои детские воспоминания»
Я – житель Грушевки. Когда-то это была деревня, потом Минск разрастался, и Грушевка стала частью города. Сейчас там строятся высотки – в них будут вселяться добрые белорусские трудящиеся и бизнес-пролетарии, чтобы отдыхать, есть и заниматься любовью, растить детей в панельных домах, в которых довольно сложно полноценно функционировать.
А вот старая Грушевка сносится, контингент меняется с мелкоуголовной шпаны на счастливых трудящихся и предпринимателей. Урки постоянно вымирают – кто от цирроза, кто от ножа. В той части Грушевки, где я живу, действительно периодически происходит поножовщина в милых уютных домиках.
Несколько лет назад я предложил Владимиру Николаевичу Телепневу идею создания панно. Был сделан ряд моделей, эскизов, велась большая переговорная работа с заказчиком – Метростроем, который в итоге не без помощи Николая Александровича Ладутько принял решение сделать на новых станциях метро художественные работы.
Я люблю контрастные материалы: гранит и стекло, бронзу и керамику. И здесь будет контраст не только материалов, но и ощущений.
Это панно – симбиоз моих детских воспоминаний о Грушевке как об очень уютном, тихом и сказочном месте, в которое никогда, казалось, не придет глобализация. Только снос самой Грушевки, полный ее демонтаж – иначе она просто не может принять эту глобализацию.
Такаши Мураками, аниме и сказки
Я интересуюсь современным искусством, особенно всякими модными художниками.
Есть такое модное сейчас явление – Такаши Мураками. Он известен девочкам, потому что сделал для Louis Vuitton дизайн сумочек, трусики пошил и так далее. То, что он делает, называет «анимамикс» – сочетание анимации с визуальными искусствами. В старые времена визуальные искусства – это было очень серьезно: скульптура описывала жизнь богов, святых, донаторов. А анимамикс – постмодернистский парафраз, легкий стеб и ирония над самим искусством.
Хотя все это довольно серьезно на международном арт-рынке и в контексте актуальных искусства и философии. Естественно, я, напитавшись Такаши Мураками, побывав в Дальневосточной Азии, где у меня стоят проекты, подсознательно начинаю выдавать уже в белорусское поле визуальных искусств что-то подобное. Надеюсь, что скоро вы сами, через мое произведение, увидите, как приятно быть в контексте времени, в котором ты живешь...
Как будет выглядеть Грушевка в метро?
Мы увидим следующее: в центре композиции – бронзовая груша, разрезанная пополам, открытая своими внутренностями – большой чистой плоскостью и двумя маленькими семечками. Семечки задают определенную симметрию. Композиция мультипликационная, сказочная. Далее по символическому полукругу располагается за большой грушей двенадцать маленьких груш. Почему двенадцать? Я люблю число двенадцать и живу с ним – это как двенадцать часов, двенадцать месяцев, двенадцать знаков зодиака, двенадцать апостолов.
Это панно будет на стене между лестницами. Станция будет небольшая, и панно организует в целом атмосферу станции. То есть, когда вы заходите на станцию, вы не видите даже поездов – только панно. Так холл метро превращается в экспозиционный зал, и в то же время это просто метро – и в этом кайф.
Пока, советское!
Я очень рад тому, что сейчас делаю. Сегодняшнее метро можно критиковать, что оно советское. Но в этом же и его кайф! Это факт фиксации нашей советскости и в развитии общества, и в искусстве. Я как-то читал в литовском журнале, почему туристам, приехавшим из Европы, нужно посетить Беларусь. Один из пунктов – это минское метро как музей Советского союза.
Звучит патетично, но тем, что мы сегодня делаем, живя в суверенной и независимой Беларуси, – это заканчиваем с советским и открываем сами себе дверь в нашу волшебную и настоящую Беларусь.
Фото CityDog.by,
