Девушка из зала тянет руку и, смущаясь, делится историей о том, как из-за агрессии друзей она вынуждена больше не говорить о себе как о феминистке. Зал из 200 человек пытается поддержать девушку, некоторые начинают делиться своими историями травли в школе со стороны учителей – юные минчане и минчанки от 15 лет собрались вместе и вдруг перестали стесняться быть собой.
На прошлой неделе в Минск приезжала известная киберфеминистка, активистка, иллюстраторка и блогерка Ника Водвуд (nixelpixel), чтобы поделиться своим опытом и поучаствовать в дискуссии о феминизме и гендерном насилии онлайн.
Перед лекцией мы поговорили с Никой о том, как она стала феминисткой и почему нельзя обвинять девушек в том, что они хотят жить за счет мужчин.
«Думала, что феминизм – это волосы под мышками и когда перед тобой нельзя открывать дверь»
– Феминизмом я впервые заинтересовалась, когда училась на третьем курсе «вышки» (Высшая школа экономики – Ред). До этого момента думала, что феминизм – это волосы под мышками и когда перед тобой нельзя открывать дверь, а то обидишься.
Я выросла в семье, где гендерные нормы напрямую не навязывались. У меня есть старший брат, и я не помню никаких ограничивающих вещей в нашем воспитании: все одинаково лазали по деревьям, катались на роликах, готовили и убирали квартиру. Но при этом я помню, что мне не нравились стереотипы про женщин за рулем и про то, как женщины должны одеваться. А в подростковом возрасте я вообще не замечала никакой несправедливости общества в целом, во многом из-за своего опыта и своих привилегий.
Я не видела, как бывает в других семьях. Папа никого из нас не бил, меня никто не насиловал в детстве, никто не указывал на мое «женское место». Я не знала, что это распространено, – об этом не принято было делиться. Узнавать обо всем и переосмысливать весь свой жизненный опыт я стала только в университете благодаря интернету.
Я идентифицирую себя как интерсекциональная феминистка. Суть этого подхода состоит в том, что в мире существует не только сексизм, но и другие системы дискриминации: гомофобия, бифобия, расизм, эйблизм, трансфобия, эйджизм – и все они не существуют отдельно друг от друга. Все системы пересекаются и формируют уникальный опыт человека одновременно.
Например, я не только женщина – я также бисексуальна, у меня светлая кожа и т.д. Это значит, что помимо сексизма я испытываю на себе бифобию, но не испытываю расизма. То, что из-за светлой кожи я не испытываю дискриминации, значит, что у меня есть привилегия по этому признаку. Привилегии в социологии – это не какие-то особые дополнительные права. Это, наоборот, наличие прав, которых у других людей несправедливым образом нет.
Интерсекциональный подход позволяет избежать ситуации, когда голос в движении принадлежит только одной, самой привилегированной социальной группе. Если только одна группа (например, светлокожие обеспеченные женщины) будет определять текущие проблемы и предлагать пути их решения, голоса других групп не будут услышаны, многие проблемы останутся без внимания, а могут и усугубиться.
Каждый человек – это набор идентичностей, формирующих его уникальный опыт. Не существует никакого рецепта борьбы, единого для всех. Простой пример – нельзя просто запретить косметику, обозвав ее орудием патриархата. Для кого-то это действительно ограничивающий и сексистский инструмент. Для других — освобождение от гендерной дисфории, помощь в достижении безопасности, возможность бороться с узкой нормой. Нельзя просто поделить все на черное и белое, угнетателей и угнетенных, вредное и полезное. Всё намного сложнее.
– А как ты относишься к девушкам, которые были феминистками, но отказались от этой идеи?
– С пониманием. Вокруг феминизма существует огромная стигма. И если ты начинаешь не брить подмышки и хоть как-то отличаться от нормы, то сталкиваешься с ненавистью и попытками людей загнать тебя в эту норму. Я на днях прочитала твит, что-то вроде: «Давайте будем социализировать женщин как домохозяек, не будем их пускать в мужские профессии, а потом будем их еще и гнобить за то, что они ищут себе обеспеченного мужа, который сможет их содержать».
Это о том, что винить женщин в том, что они хотят, чтобы мальчики за них платили, неправильно. В возможности платить за себя и быть независимыми их ограничивает сама система. Если женщина отказывается от феминизма и выбирает для себя более комфортное существование – это ее стратегия выживания, и я принимаю это.
Иногда молчать – это единственное, что остается, но важно понимать, что любой вклад важен. Даже мысль в голове – это тоже вклад. Очень плохая идея – корить себя за то, что вы занимаетесь активизмом недостаточно. На первое место нужно ставить себя и свою безопасность. Если у вас нет на это внутренних ресурсов, сил и чувства безопасности – не делайте этого.
Большой вклад в изменение или, наоборот, поддержание статуса-кво делают СМИ. Грустно, когда медиа публикуют материалы про неправильный бодипозитив или слишком радикальный феминизм или публикуют профеминистские материалы одновременно с откровенно сексистскими.
– Чем отличается киберфеминизм от простого феминизма?
– Само понятие «киберфеминизм» возникло благодаря тому, что у нас появился интернет и другие каналы для донесения и получения информации. Это изменило и представление об активизме: теперь намного проще написать пост или записать видео, которое увидят тысячи, чем идти на улицу и разговаривать с людьми там.
У киберфеминизма большое преимущество в том, что он доступен для людей, которые не могут участвовать в активизме из-за места жительства или потому, что физически не могут выйти из дома. В интернете также удобно финансово поддерживать различные инициативы. При этом, конечно же, заниматься активизмом в офлайне, взаимодействовать с государством напрямую и писать законопроекты, организовывать личные встречи, лекции, чтения – все это нужно и важно. Никакого противопоставления между киберактивизмом и активизмом нет.
– А кибербуллинг? Насколько это реальная агрессия?
– Самая что ни на есть реальная. Поскольку активизмом я занимаюсь много лет и подвергаюсь хараcсменту года четыре, то на личном уровне это меня уже совсем не трогает. Но, когда я впервые столкнулась в угрозами убийства и изнасилования, издевательствами и травлей, мне было страшно выходить из дома, ухудшилось тревожное расстройство, возобновились панические атаки. Понадобилось время, чтобы научиться со всем этим спокойно жить.
Многие люди не хотят из-за этого заниматься активизмом. Это совершенно реальная проблема, но не очень понятно, как нужно об этом говорить, и нет консенсуса, как с этим справляться. До сих пор есть некоторые активистки, которые стесняются модерировать комментарии или банить людей, потому что они думают, что таким образом ограничивают свободу слова. Это не так.
«В Минске есть много крутых феминисток, но с подростками они находятся на разных уровнях»
На канале Ники больше 400 тысяч подписчиц и подписчиков. Она популярна в русскоязычном сообществе феминисток и профеминистов. В своем блоге она часто повторяет: «Если вы противник феминизма, то не смотрите мои видео». Примерно с таким же посылом была организована и встреча в Минске.
А пригласил Нику к нам ее друг Тони. Он уверен, что сделал это не зря, ведь по предварительной регистрации на мероприятие хотело прийти 600 минчан и минчанок: «Зарегистрировалось бы еще больше, но мы закрыли регистрацию, потому что с трудом нашли помещение на 200 человек».
ТОНИ
квир-феминист_ка, журналист_ка, медиаисследователь_ница
– Почему это событие оказалось важным для Минска? Когда мне было 18 лет, я был один и вокруг меня не было поддержки, а хотелось, чтобы кто-то сказал: «Тони, ты все делаешь правильно, просто верь в себя».
В минском сообществе есть много крутых феминисток, но с подростками они находятся на очень разных статусных уровнях. Например, Ира Соломатина или Ира Альховка делают очень много для прав женщин в Беларуси на законодательном уровне. Но с интересами юной аудитории от 16 лет это не сильно пересекается. Молодых минчан и минчанок больше интересуют вопросы угнетения и поддержки, а это как раз то, о чем говорим мы с Никой.
Поэтому нам показалось важным собрать максимальное количество тех, кто сомневается в своей правоте и нуждается в позитивном месседже. Да, пусть они не ходят на экономический гендерный форум Беларуси и не общаются с Марианной Щеткиной из департамента социальной защиты, но их вклад тоже важен. И чем больше молодых минчан и минчанок будут участвовать в активизме, тем лучше будет атмосфера в белорусском обществе.
Когда Тони начинал исследовательскую деятельность по теме гендера, доступной литературы в Беларуси не было, поэтому он уехал по обмену в Швецию, где «утонул» в книгах и научных работах. А когда вернулся, понял: «Свою работу нужно делать больше и громче», поэтому организовал серию открытых мероприятий, где разъяснял непонятные термины. Его любимая тема – «чем гендер отличается от пола».
– В Минске есть проблема: в феминистском и ЛГБТ-сообществе сформирован пул из тех, кто ходит на большинство мероприятий. Но за бортом остаются те, кто даже не знает о таких активностях, поэтому нам было важно найти этих людей и сказать: «Мы есть, мы открыты». И здесь вопрос не в людях, а в том, как распространяется информация.
Встреча с Никой и другими активистами и активистками в культ.центре «Корпус» длилась 5 часов, но даже после бурных дискуссий и откровенных историй из зала молодые минчане и минчанки не хотели расходиться. Кто-то продолжал общаться с Никой, а кто-то подходил к Тони, чтобы узнать о новых лекциях и активностях.
Перепечатка материалов CityDog.by возможна только с письменного разрешения редакции. Подробности здесь.
Фото: CityDog.by, из архива герои_ни.
Авторы: Александра Савинич и Таня Траянович