В Беларуси каждый год разводится больше половины поженившихся пар – и почти у половины из них есть дети. В 90% случаев дети от предыдущих браков живут с мамами. Так что, скорее всего, в вашем окружении есть мама, которая воспитывает детей одна. А что это значит – одна? И можно ли ей как-то помочь?
– Представьте, у вас всё есть дома: вы приходите, у вас есть ложки, кастрюли, покрывала. У меня не было ничего, – начинает свою историю Наталья Богдан, мама двух дочек, уже 4 года находящаяся в разводе. – Он не отдал даже детские игрушки. Младшая дочь как-то вспоминала – говорит: мама, а помнишь, у нас было такое время, когда мы кушали только гречку и варенье?
– Я могла ночью взять и написать ему в вайбер: «Чтоб ты сдох!», «Чтоб ты сгорел в аду!» И я всё это писала, утром благополучно читала. Смотрю – он еще не открывал. И я «Удалить везде» нажимала, – говорит Наталья Елисеева, разведшаяся 12 лет назад мама двоих сыновей и дочки.
В 2018 году, по статистике Белстата, в Беларуси развелись 33 тысячи пар – больше половины из тех, кто поженился. Почти у 20 тысяч из этих пар были дети – один или больше. По данным ЮНФПА, в 90% случаев дети от предыдущих браков живут с мамами.
Отцы, конечно, тоже воспитывают детей – и в одиночку, и вместе с мамами. Но в 2016 году было возбуждено 7 тысяч дел за уклонение от уплаты алиментов, а в 2018 году Верховный суд рассмотрел 20 тысяч дел о взыскании алиментов. Так что, скорее всего, в вашем окружении есть мама, которая воспитывает детей одна. А что это значит – одна? И можно ли ей как-то помочь?
Каково быть матерью-одиночкой?
– Я не знала, что делать, куда идти, я просто стояла на улице с двумя детьми, с маленькой сумочкой, и я не знала, есть у меня деньги или нет. Я позвонила подруге и спросила, может ли она меня приютить с детьми, – рассказывает Наталья Богдан. – Я жила у нее две недели. И я не знала, на что я буду жить, потому что даже вся моя деятельность была связана с бывшим мужем. Мне помогли друзья. Они нашли мне квартиру, подруга какое-то время кормила нас – полностью о нас заботилась. У нее тоже своих трое детей.
– Очень тяжело было понять, что человека в твоей жизни больше нет. Что ты одна просыпаешься, ты варишь кастрюлю борща меньшего размера. Тебя дома никто не ждет, – говорит Наталья Елисеева. И добавляет: – Сложность была в том, что 15 лет, находясь в браке, я не работала ни одного дня.
– Я искала квартиру. У меня спрашивали: а вы замужем, не замужем? Я говорила: разведена. И мне говорили: нет, нет, извините, мы не готовы сдать квартиру женщине с двумя детьми, – продолжает Наталья Богдан. – Я стала работать. В принципе, я могла уже буквально через пару месяцев оплачивать квартиру съемную, обеспечивать себя и детей продуктами. Но, конечно, еще немножко не хватало денег на одежду.
При этом Наталья не была матерью-одиночкой. В нашем законодательстве «одинокая мать» – та, что родила ребенка вне брака, а запись об отце в свидетельстве о рождении была сделана с ее слов.
Вдова, если она живет одна и воспитывает детей, тоже одинокая мать. Одиноким может быть усыновитель или один из родителей, если второго лишили родительских прав или признали недееспособным. Если же папа у ребенка есть – с точки зрения закона он есть, даже если не принимает участия в воспитании.
– Все это было очень стихийно. Он мог приехать, потом полгода не видеть их. Потом снова начать ездить. Дети вообще его забывали – они не хотели к нему идти, – говорит Наталья Богдан. – Был такой период, когда он не платил два года алименты. Мне, конечно, в первые месяцы тоже было страшно. Я не знала, как я проживу, – вот эти деньги, даже небольшие, были мне нужны.
А я могу как-то помочь, если мама осталась с детьми одна?
– Другу есть соблазн очень большой где-то скатиться в осуждение второго человека. Вот это делать не нужно, – говорит Михаил Мацкевич, руководитель отдела практической медиации центра «Медиация и право». – Лучше сочувствовать, говорить: «Я верю в тебя, я рядом, если что, но это твоя задача».
– Даже какой-то пакет продуктов – иногда он просто необходим и является какой-то колоссальнейшей помощью, – объясняет Наталья Богдан. – Но лучше помочь с работой. Или дав какую-то уверенность человеку. Сказать: «Я знаю, ты сможешь. Ты взрослая, умная женщина, и ты все сможешь».
Можно предложить денег, предложить посидеть с ребенком, можно помочь раздобыть мебель, одежду или другие нужные в хозяйстве вещи. И самое полезное – можно просто иногда звонить и спрашивать: «Могу ли я чем-то помочь?»
– Сейчас я чувствую, что мы семья. Есть я. Есть мои дети. Есть мои увлечения, моя любимая работа, – говорит Наталья Богдан. – Я не чувствую себя какой-то несчастной, брошенной. Но было время, когда чувствовала, конечно.
– Во-первых, я пришла в себя. Во-вторых, я научилась зарабатывать. У меня появилось очень много клиентов, я поняла, что жизнь прекрасна, – улыбается Наталья Елисеева.
Почему нормальные отношения между бывшими супругами – такая редкость?
– Когда эмоции входят в дверь, разум убегает в окно. Рациональная часть выключается, и взрослые люди начинают вести себя как дети-подростки, – объясняет Михаил Мацкевич. – Есть иногда такое предубеждение, что партнер должен что-то понимать сам. Но мы не телепаты. Что ваша вот эта улыбка значила? Она значила восхищение какое-то или «Ты молодец». А он – елки-палки, а я думал, что это, оказывается, было с твоей стороны какое-то такое пренебрежение.
В ситуации конфликта люди склонны занимать одну позицию и защищать ее: «Детей должна воспитывать мама» или «Я – пострадавшая сторона». А развод – это именно конфликт, и очень серьезный. Поэтому даже самые разумные люди могут стать крайне неконструктивными.
– Например, папа ушел, мама живет с мальчиком-подростком, – приводит пример Михаил Мацкевич. – И она начинает его выдвигать на роль мужчины в семье – в эмоциональном смысле: «Вот ты у меня такой, ты защитник, ты хозяин» и так далее. Вот эти посылы для него – такая очень сильная нагрузка. И, когда он идет потом по жизни с этой нагрузкой – эмоциональный пресс мешает ему самореализовываться.
Заметить такое поведение за собой очень сложно. Как и разобраться изнутри конфликта в том, что действительно испытывает и чего хочет партнер – или бывший партнер. Так получается замкнутый круг бесконечных претензий – вырваться из него может помочь семейный психолог или медиатор.
Но бывают же и нормальные папы!
– Наверное, самое ценное, что он сделал, – это забрал детей после того, как я вернулась из Швеции в глубокой депрессии. И два года он был заботливым, хорошим папой, – говорит Наталья Елисеева. – Он для меня авторитет. Я очень уважаю его интеллект. То есть он мне интересен – не в плане продолжать с ним вместе жить, а в плане того, что он может дать мне как личность. И что он может дать детям. Мы обсуждаем все вопросы, касающиеся наших детей, касающиеся психологии.
– Дети очень часто считают, что если мама и папа разводятся, то это они плохие. Они берут на себя чужой груз, – объясняет Михаил Мацкевич. – Этот груз с них надо снять, во-первых. И было бы хорошо, если бы дети шли по жизни с убеждением, что мама и папа мои хорошие, просто они решили жить отдельно.
Мы будем рады, если вы поделитесь этим видео.
