Этот текст прислала в редакцию наша читательница Вера, которая вечером 15 ноября пряталась от задержания в квартире на «площади Перемен».
– О смерти Романа Бондаренко я узнала в четверг поздно вечером: плакала и не понимала, как такое возможно в стране, где «не страшно ходить по улицам даже ночью».
На мне теплое пальто, шапка, удобные ботинки. В голове – ни тени мысли о том, что я могу быть задержана. Внутри – решительность и даже намек на оптимизм. На остановке понимаю, что наземный транспорт тоже не поможет, и слышу, как рядом группа незнакомых людей обсуждают возможные способы добраться до места Х. С ними я и провела ближайший час (а с одной из девушек – и все три, если не больше). Среди новых знакомых – и студенты, и люди пожилого возраста.
...Еще не успели собраться, как начался разгон. Громкий голос парня из моей группы: «Не бежать, становимся в сцепку». Рядом с ним – еще несколько человек, сзади – я, готовая противостоять, а вокруг – разбегающиеся люди.
В какой-то момент с девушками из моей группы решили, что будем просто оставаться на месте. Крики, проклятья с балконов, взрывы, толпы «оливок» – из моей груди вырываются ругательства, которые ору я, но совершенно чужим голосом. А потом наступает отчаяние, что ты ничем не можешь помочь.
«Зашли на пару минут, а остались на пять часов – на площади стали задерживать людей»
На площадь мы попали в тот момент, когда уже отгремели светошумовые, а ОМОН со спецтехникой ушел с ближайших улиц. Но вокруг от людей слышалось сомнение: так ли это просто и надолго ли?
В одном из домов недалеко от площади мы попали в подъезд и поднялись вверх по лестнице – на балкон. А еще через пару минут оказались в квартире местных жителей.
Мы мониторили новости, делились своими переживаниями, немного говорили о себе. Время шло, а с ним все больше нарастало напряжение: силовики стали заходить в подъезды, звонить в квартиры. Было много сообщений о том, что ломятся в квартиры, выпиливают двери, но что из этого соответствует реальности – не разобрать.
Чтобы не выдавать себя, сидели очень тихо: разговаривали шепотом, звук на телефонах выключили, экраны приглушили, к окнам не подходили. Прислушивались к каждому шороху. Час-два-три: силы уходят, но где-то в душе живет уверенность, что все должно быть хорошо (насколько это возможно).
На всякий случай у нас был план: гости прячутся по разным местам. Я и еще несколько человек – под кроватью.
И вот я под кроватью: не дышу, не шевелюсь, со своей клаустрофобией, которая пошла в ж*пу, лежу и испытываю бурю эмоций. Злость. Негодование. Страх. Благодарность. Отвращение. Почему кто-то решил, что дом больше не равно безопасность? Почему я чувствую себя преступницей, когда преступники сейчас явно не здесь? Почему ощущаю незащищенность перед теми, кто должен обеспечивать защиту?
Пока мы находились в квартире, узнали, что в других подъездах, в других домах тоже прячутся такие же стойкие оловянные солдатики. Сколько людей, сколько семей не испугались и впустили к себе незнакомцев с улицы!
На улицу мы вышли через пять часов: наверное, нам просто повезло и мы выбрали удачное время. Чем дальше отходила от «площади Перемен», тем больше понимала: в городе жизнь не остановилась. Гуляют, ждут автобуса, ужинают в кафе. И как будто никого ничего не касается.
Когда ложилась спать, не было ни страха, ни сожаления, ни боли. Они пришли утром: мне все время кажется, что в моей квартире есть кто-то посторонний, а за стеной меня подслушивают. И я не могу больше считать себя хозяйкой здесь: в любой момент могут позвонить и потребовать открыть.
Перепечатка материалов CityDog.by возможна только с письменного разрешения редакции. Подробности здесь.
Фото: unsplash.com.