Как развивается рейв-культура Минска, какой музыки не хватает городу и почему нам всем хочется «как в Берлине»? На «Лектории» в рамках пикника Vulitsa Ezha CityDog.by поговорил с организатором техно-вечеринок «Мечта» Пашей Данковым.
Краткое содержание
- Про переезд в Минск, про «Верх», Оk16 и Папу Бо
- Почему 1000 человек на вечеринке в Минске – это круто
- Про преемственность в рейв-культуре Минска
- «Сейчас вечеринок стало больше, но людей на них меньше»
- О наркотиках и алкоголе на танцполе
- «В Москве или Киеве промоутер за вечеринку может получить $20 000. У нас в лучшем случае – $1500»
Про переезд в Минск, про «Верх», Оk16 и Папу Бо
– Расскажите про себя: чем вы занимались до переезда в Минск и что делаете здесь сейчас?
– До 17 лет я жил в Гомеле, а в 2007 году переехал в Минск. Уже на тот момент я делал вечеринки в Гомеле – самую первую организовал в 16 лет. А еще я диджей – играю больше 10 лет; многие, наверное, знают меня, кто-то уже слышал.
Чуть более трех лет моим основным занятием является проект «Мечта». Я делаю вечеринки, играю – с головой погружен в эту культуру. Поэтому мне очень важно и приятно пообщаться на эту тему.
– Насколько я понимаю, пресса оставила вас в покое после того, как вы покинули пост арт-директора пространства «Верх». Как у него дела, кстати?
– Я стал арт-директором «Верха» на месяц – попытка, которая не увенчалась ничем. Это вообще достаточно больная для меня тема.
Мы открывали «Верх» своей вечеринкой, тогда пришло около 1000 человек. Я, мои единомышленники, да и все люди города поверили, что в Минске наконец-то появилось то, чего еще не было, – огромное место, которое станет прибежищем для людей культуры, искусства, где все мы сможем реализовывать наши крупные проекты, воплощать в жизнь смелые идеи.
Сначала все так и было. Но проект начал «загибаться», а те инициативы, которые предлагал лично я, не были реализованы. В итоге «Верх» не существует. Но в любом случае это была хорошая попытка: если бы этого не было, я думаю, и «Мечта» появилась бы позже. Ведь для крупных вечеринок нужно большое место, атмосферное, с душой, где будет приятно находиться.
– Если «Верх» закрылся, значит, людям это место не было нужно?
– Нет, людям место было нужно, но те, кто его создали, не совсем грамотно подошли к программе, насыщению событиями. Можно было сделать многое, но, возможно, не хватало инвестиций, четкого плана на этапе открытия.
В определенный момент я понял, что ничего сверхъестественного там не будет – они не сделают специальные подъемники для людей с дополнительными потребностями, ремонт, кухню. Возможно, изначально нужно было привлечь более серьезные инвестиции: сделать один раз, но надежно.
Мне кажется, это в целом проблема многих пространств и клубов: хотят сделать быстро, но в итоге это приводит к закрытию или какому-то отторжению.
– Опираясь на опыт с арт-пространством «Верх», как думаете: Оk16, «Корпус» Папы Бо – насколько они заряжены на то, чтобы существовать долго?
– Мне кажется, место Папы Бо отлично существует, оно заняло свою нишу. Там все очень здорово сделали, и я действительно восхищаюсь этим проектом. Плюс организаторы очень здорово и грамотно работают с партнерами – у них все, как мне кажется, схвачено. Да, у них, наверно, дела тоже не всегда идут хорошо, потому что это все равно тяжело, но тем не менее…
Оk16 сейчас и с момента открытия – лучшее место в Минске. Это действительно удачная попытка впервые за долгое время сделать что-то устойчивое – там четко работает команда профессионалов, с которыми приятно сотрудничать. Думаю, никто не возразит мне: это действительно классное пространство, которое заняло серьезное место в жизни Минска и минчан.
Почему 1000 человек на вечеринке в Минске – это круто
– Часто в интервью промоутеров звучит фраза: «Мы думали, что концерт, рейв или вечеринка пройдет так себе, а пришло 1000 человек». Что это за странная градация успешности?
– Собрать 1000 человек на непопулярную музыку – достаточно тяжелая задача. Это касается не только Минска. В Берлине, например, люди счастливы, когда к ним на вечеринку приходят 200 человек, – не считая известных площадок.
– С Берлином все ясно – там на каждой улице клуб. Но у нас всего 3-4 места. И 1000 человек – это очень круто?
– Да, это не предел, но, когда я в первый раз собрал свою 1000 человек на первую же вечеринку – был немного в шоке, ожидал все-таки меньше. У нас – переходя плавно к теме рейва – эта культура ассоциируется с чем-то маргинальным, опасным, криминальным. У нас нет преемственности, как на Западе.
Да, сейчас уже приходят на ивенты и 1000 человек, и 2000. Но три года назад было очень тяжело собрать много людей на андерграундную, подчеркиваю, музыку, чтобы продемонстрировать публике что-то особенное.
– А какой музыки еще не хватает для тусовок в Минске?
– Не хватает экспериментальной сцены – она, к сожалению, не развита. Мало крупных хаус-вечеринок, не хватает даба, грайма. Да, техно сейчас правит бал, но это тоже, возможно, временно. Опять-таки все зависит от мировых трендов. Если это будет не модно, то и на техно перестанут ходить. В музыке все меняется.
Про преемственность в рейв-культуре Минска
– Вы чувствуете преемственность с теми, кто делал рейвы в Минске в 90-е?
– Чувствую. Когда мне было 15-16 лет и я начинал в Гомеле ходить на вечеринки, был какой-то вакуум или засилье коммерческой музыки в этой культуре. А вот вечеринки в 1994, 1996 году, в начале нулевых были действительно в духе рейва.
Но в целом наша рейв-культура – постсоветская, скажем так, – не сильно отстает от западной. В то время, когда в Англии был бум, который докатился до Германии в 1989 году и дальше по Европе, у нас тоже были зачатки – люди собирались, тусовались. В Гомеле, например, в 1996 году на баржах устраивали вечеринки по 300-400 человек.
Наслушавшись таких историй, я, конечно, был очень вдохновлен. Но не понимал, почему сейчас на вечеринках я сталкиваюсь с совершенно безобразным звуком, с посредственными диджеями. И начал все делать сам, чтобы изменить то, что не нравится.
– К вам приходят те люди, которые в 90-х или нулевых занимались вечеринками?
– Я бы не сказал, что они так сильно ходят. Опытные диджеи, промоутеры не особо поддерживают наше относительно молодое поколение – мне всему приходилось учиться самому, никто мне не показывал, как играть.
В этом плане у нас было разделение. И в какой-то момент большинство «старых» промоутеров и диджеев ушли, мне кажется, в коммерцию.
– Если бы к вам сейчас пришли подростки и попросили научить их играть или организовывать вечеринки – помогли бы?
– Я всегда открыт: чему могу – научу. Но только если это происходит тактично, культурно, без отжима моих знаний и секретов. Обязательно нужно, чтобы поколение развивалось, делало крутые вечеринки, – преемственность важна. Я открыт, все мои друзья открыты, ведь мы сами прошли тот опыт, когда нас непонятно почему игнорировали.
«Сейчас вечеринок стало больше, но людей на них меньше»
– На ваш взгляд, сколько в Минске потенциальных «активистов» – людей, готовых ходить на еще одну Октябрьскую, но в другом месте?
– В Минске большой потенциал, есть талантливые организаторы – как мне кажется, сейчас ситуация в городе классная. Думаю, будут появляться новые места – ведь у каждого активиста свой взгляд. Нет неформального профсоюза организаторов и активистов, которые бы выступали одним фронтом. Возможно, самое время его создать.
К тому же для новых локаций в Минске есть потенциально приемлемые места. Например, на Раковской, где хлебозавод, – я сам рассматриваю эту территорию для вечеринки. Возможно, освободится еще какой-то завод.
Пока мы имеем то, что имеем, но тенденция идет к тому, чтобы заводы трансформировались в мультифункциональные пространства – это мировой тренд. У нас это с опозданием, но тоже происходит.
А может, Минску достаточно Октябрьской, раз у нас тусуется не так много людей, как хотелось бы?.. Мне сложно это спрогнозировать.
– Что сейчас происходит с рейв-культурой в Минске? Есть ли изменения в плане музыкальных предпочтений минчан в летнем сезоне 2019 года по сравнению с летом 2018 года?
– Начну с 2016 года – тогда был всплеск не только у нас, но и мире. В то время произошел возврат к более грубой, животной, скажем так, музыке, к техно, к электро. Тогда люди шли охотно, им было интересно.
Сейчас – последствия всего этого: появилось больше диджеев, начали делать больше вечеринок, ивентов. А людей на них, как мне кажется, приходит, наоборот, меньше. Раньше даже те, кто не любил такую музыку и культуру, шли за хайпом. В этом году ситуация другая: остались в движении только те, кто изначально ходил именно за музыкой.
То, что будет названо модным в этом или следующем году, и станет самым посещаемым. Поэтому, мне кажется, сейчас спад. Я сужу по своим вечеринкам: теперь сложно собрать столько людей, сколько приходило раньше. В каком-то смысле минчане тоже устали: в городе столько разных ивентов, и посещать каждый просто невозможно – и затратно, и для здоровья плохо.
– Есть такая «внутриминская» мантра «надо как в Берлине». Что это значит и зачем вообще нам это?
– Так как у нас был перерыв преемственности, люди смотрят по сторонам, обращают внимание на Берлин – центр клубной культуры Европы. Я ничего плохого не вижу в этом сравнении. Хорошо, когда люди понимают, что у нас немного особенная сцена: у нас и не Берлин, и не Москва, и не Вильнюс. Мы стараемся делать все для того, чтобы это было не похоже. Хотя и заимствования у нас есть.
У нас действительно особенный путь – наши вечеринки не похожи на вечеринки в Берлине. У нас какая-то золотая середина – если в Москве или Берлине ивенты длятся несколько суток, что реально не для слабонервных, то мы заканчиваем в шесть, максимум в десять – и это здорово.
О наркотиках и алкоголе на танцполе
– В одном из интервью вам задали вопрос: «Среди молодых тусовщиков есть много людей, которые не употребляют наркотики и алкоголь на танцполе. Как ты к этому относишься?» Вы ответили: «Да, такие есть, и их много». Это был реверанс в сторону МВД или на самом деле так и есть?
– Нет, это правда. Это и отличает белорусскую электронную сцену от других. Во многих городах происходит такое «обжорство» – там просто все с наркотиками, это неразрывно связано. У нас здесь с этим тяжело.
Я сам не поощряю этого в среде – лидеры тусовки показывают на себе пример, что так не надо делать.
– Вы знаете ребят, которые попадали под «наркотическую» статью 328 УК?
– Конечно, знаю – это же сейчас не редкость.
– Они «жертвы» или «сами виноваты»?
– Скорее всего, это жертвы – государство борется непонятно с кем, сражается ветряными мельницами, вместо того чтобы задерживать крупных торговцев. Иногда попадают под руку наркоманы, которые просто употребляют, – это, конечно, очень печально.
«В Москве или Киеве промоутер за вечеринку может получить $20 000. У нас в лучшем случае – $1500»
– Расскажите про Гомель – что сейчас там происходит? Ведь это один из самых крупных городов, который подбрасывает Минску много хороших людей.
– С Гомелем ситуация посложнее, конечно, – там сейчас очень тяжелая экономическая ситуация. Когда я уезжал из города, у людей были хорошие зарплаты, было много миллионеров. Сейчас это общемировой тренд, когда люди переезжают в столицы, а из них – в другие столицы, покруче.
Как только кто-то доходит до определенного уровня развития – личностного и финансового, – он уезжает, ведь в Гомеле сейчас средняя зарплата около $200–250 – люди просто выживают. И, с одной стороны, это должно стимулировать рейв-движение: когда разруха, люди как раз активнее ходят на вечеринки. Но в Гомеле у людей для этого просто нет денег – они сходят на одну, а на следующую уже не придут.
Но не все так и плохо – я начал с негативного. В Гомеле есть большая прослойка талантливой молодежи. Я и сам не оставил до конца этот город – раз в месяц точно выступаю там. А сейчас, возможно, буду делать это еще чаще – мы планируем открыть в Гомеле локацию для вечеринок.
Возможно, в скором времени там все изменится, люди станут больше тусоваться. Я и уехал потому, что верил, что смогу сделать Гомель особенным городом – почему нет? У нас очень красиво, рядом Киев, люди радушные. Но, когда осознал, что больше 300 человек невозможно собрать, понял, что не смогу сделать там то, что хотел сделать изначально.
– Сейчас то, что вы делаете, – это бизнес?
– Нет, для меня это дело жизни. Конечно, уже сейчас я не могу это воспринимать как просто увлечение, но, скажем так, это бизнес для души. Весь проект «Мечта» я делаю один: выбираю привозы, определяю векторы развития, но при этом мне помогает много людей.
Я пытаюсь представить в Минске музыку, которую, возможно, вы не услышите где-то еще. Я выбрал свое направление: техно, грубый саунд – мне это нравится, это моя ниша.
– Стали ли подтягиваться спонсоры?
– Они хотели подтянуться, еще когда открылся «Верх». Как только мы сделали первую вечеринку, мне позвонили и предложили партнерство. Но у «Верха», к сожалению, не было лицензии на продажу алкоголя.
Партнеры сейчас есть, многие вечеринки поддерживаются. Но, если честно, это смешные суммы: в Киеве, в Москве промоутер за вечеринку может получить $20 000, например. У нас в лучшем случае это $1500 – и, чтобы их получить, надо очень сильно постараться.
Притом что мы проливаем спонсорский алкоголь, делаем рекламу на всей своей продукции – это стоит как минимум в три раза дороже. Но мы не можем выставить эту сумму – ведь есть те, кто готов работать за $500.
Например, даже $3000 могли бы мне позволить привезти сюда звезду без какого-то ущерба и риска – ведь вечеринку я делаю за свои деньги, и рискую я своими деньгами. Я их вкладываю, а потом бывает, что и попадаю.
– А что мешает сделать такой неформальный профсоюз, о котором вы говорили, и выставлять определенные условия?
– Я думаю, что тут все дело в отсутствии человека, активиста, который будет связующим звеном. Я тысячу раз думал об этом: может быть, я это сам и сделаю. Но мне не хватает на все сил: я занимаюсь музыкой, играю, делаю «Мечту».
Но это обязательно будет, и это должно быть, потому что иначе мы не защищены. Так же, как и диджеи, например. Есть условные минимальные гонорары, и, если отказываешься за эти деньги играть, кто-то с удовольствием поиграет даже бесплатно. Потому что они немного на другом уровне, они готовы к этому, они развиваются, и им это важно.
Мы пытаемся создать индустрию, я сам пробую выбить из спонсоров больше денег, но пока не получается. Пока у нас принято давать такие маленькие суммы. Если бы выделяли другие суммы – все это бы шло только на вечеринки.
При этом, если ты привозишь иностранного артиста, нужно заплатить пошлину в отдел идеологии: например, за вечеринку на 150 человек платишь $75, на 1000 человек – $400. И это помимо налогов. Таким образом они поддерживают белорусских артистов – за них вообще не нужно платить.
– Общаетесь ли со своими конкурентами?
– Да, конечно, мы ведем диалог. Есть конкуренты, которых я не сильно поддерживаю, но в целом в Минске достаточно дружелюбное комьюнити.
Перепечатка материалов CityDog.by возможна только с письменного разрешения редакции. Подробности здесь.
Фото: Виктория Мехович для CityDog.by.
Change my mind.