Посиделки с семьей, придумавшей первый логотип минского метро

Тихим декабрьским вечером Александр и Любовь Кизил пригласили нас в свой дом. Александр, в прошлом художник-конструктор, бегун, сейчас на пенсии и в свободное время помогает писать товарищу книгу о беге. Его жена Любовь – завуч и преподаватель в художественной школе №2 . Их мысли о себе, профессии, о жизни завораживают простотой и небанальной мудростью.

Как придумывали эмблему метростроевцам

Александр: Когда начиналось строительство метро, еще при Машерове, создали «Минскметрострой». Эта организация совместно с Союзом архитекторов объявила конкурс на создание эмблемы.

Любовь: Всего около 50 человек свои логотипы предлагали.

Александр: Как мы придумывали логотип? Идея мелькнула у меня и у Любы одновременно, а потом она ее дорабатывала. В самом логотипе заложена идея кельмы (это штукатурный мастерок). Вот внешний контур – это как бы контур кельмы. Верхние углы буквы «М» символизируют станции, а штрих ниже и в продолжении – тоннель. Лаканічна і зручна. Идея тоннеля – Любина. Ну а «М» – на нее и автора искать не нужно, она сама просится. Мы разработали фирменный стиль «Метростроя», а не только одну эмблему. Скорее всего, это и позволило нам победить в этом конкурсе.

По условиям конкурса в качестве главного приза победители могли побывать в Ташкенте, где на то время было самое молодое метро. Воспоминания об удивительном Востоке и его культуре остались у нас на всю жизнь.

Изначально мы придумывали эмблему не для самого метро – хотя в условиях конкурса значилось, что логотип-победитель будет в перспективе и логотипом метро. Но жизнь – она такая длинная, сложная. Поэтому, когда начали открываться станции, созданием графических элементов метро стали заниматься совершенно другие люди. Закончилось все нынешней буквой «М». Наша же эмблема – «Минскметрострой» – использовалась в течение примерно 10 лет. А потом исчезла.

Любовь: А вот фирменный знак ресторана «Журавінка» (знак с ягодками) – мы разработали его для этого ресторана, когда он еще не был турецким. Он очень красиво на фужерах смотрелся.

Александр: Обидно ли, что наш логотип не был использован в действующем метро? А чего обижаться – это жизнь. Мы можем жить только воспоминаниями – так устроен мир.

Вообще, в те времена мы работали в Институте технической эстетики. Я начал там свою деятельность на год раньше Любы.

Любовь: Да, он на год раньше меня и курсы при московском Высшем художественном училище («Строгановка») окончил, а потом в институт преподавателем пошел. Познакомились мы, когда я проходила там свою преддипломную практику.

Александр: Конфликты в семье? Да ну, бросьте! Все зависит от того, как ты настроен жизнь прожить. Поженились мы по любви. Для меня всегда семья была главной в жизни, а не профессия или работа. Все люди рано или поздно в этом убеждаются. Каким бы ты ни был великим, сколько бы пядей во лбу у тебя ни было, все равно…

Великие люди, кстати, несчастны – есть одно, так другого нет. А мы счастливы в браке – значит, мы себя сознательно ограничиваем в чем-то другом. И в этом ничего страшного нет. Конечно, бывает какая-то сверхтребовательность: у меня к Любе, у нее ко мне. Но это все сглаживается: цель-то одна – вместе жить. Работать и заниматься творчеством. Семья же – это сотрудничество.

Бег, стандарты, архитектура

Александр: Я со своим папой начал бегать. Он был военным, испытывал атомную бомбу когда-то, получил большую дозу радиации. Один доктор сказал: хочешь жить, укрепляй себя физически. Это банальный вывод, но очень дельный. Я начинал с 10 километров, потом пробежки выросли до 30 км. А потом марафон побежал.

Любовь: Саша один из первых, кто организовал поездку для «любителей бега» за границу.

Александр: В 1970-х за границу ездили только по разрешению горкома партии. Никого не выпускали. Но нам повезло – я попал в министерство иностранных дел, там помогли и сделали загранпаспорта. Представляете – какие-то любители бега получили загранпаспорта! В 1989-м удалось пробежать по восьми странам Европы.

Любовь: А я в Германии в Ганновере бегала, в Польше и других странах Европы – одна из немногих женщин. А 20 км спортивной ходьбой слабо? У меня такая психология – выкладываться.

Александр: Теперь любимое место в Минске, наверное, велодорожка – покататься мы любим. Но так обидно, что все медленно развивается, а жизнь-то проходит.

Весь мир по другим стандартам живет, а мы никак эти стандарты не создадим. Я бежал когда-то в 2003 году из Лиссабона в Москву по Португалии. Так вот, ночью там все дороги освещены. Все! Кто-то 200 лет назад разработал стандарт дорог – и португальцы продолжают этому стандарту следовать. А у нас, к сожалению, таких стандартов мало.

Или архитектура. Нынешний проспект Победителей раньше назывался Парковая магистраль. Думаете, ее просто так Парковой называли? На нее, как на ниточку, должны были быть нанизаны парки. Но от всего, что проектировалось, осталось немногое. А потом вылез этот «замечательный» Дворец спорта – эта стремительная парусность, напряженные линии. А это ведь старое место, которое нельзя было трогать. Там же замчище было.

Вот в парке Горького стояло здание электростанции, которому 200 лет, – самое старое в Минске. Его ни в коем случае нельзя было трогать. Но там сейчас строят эту огромную гостиницу. Нечего говорить, в общем. Художники и дизайнеры всегда страдают, когда в пространстве проявляется зрительная грязь. Вот когда вы смотрите на неорганизованное пространство – ваш глаз раздражает отсутствие связи между элементами. И мне обидно, что в Минске так происходит теперь…

Как вам наша французская женщина? (смеется) Есть у нас такая же штука – наши скопировали. Но материал не тот, цветовая гамма не та – розово-свекольная какая-то. А тут дизайнер приложил и руки, и вкус, и фантазию. И получилась хорошая вещь.

К сожалению, так сейчас повсюду: берут зарубежный образец и пытаются быстренько скопировать. Но так же не получается, потому что и технология не та, и материал не тот. Ты уж если копируешь – грамотно копируй!

Александр: Самая старая вещь в квартире – вот, мясорубка. Смотрите, какая тяжелая. Эмалированная. Во время войны пришла из Германии. А сколько до войны жила? Лет сто ей. Не выбрасываем – раритет. А старина – это замечательная штука. Умирает, например, сейчас какой-нибудь актер старый, и поколение 60–80-х сожалеет: вот, как жалко, сейчас таких актеров нет. Ничего подобного. Лет через сорок вы будете так же о ком-нибудь другом сожалеть. Поэтому я, честно говоря, не понимаю таких стариков, которые твердят, что в их время и вода была мокрее.

Мы раньше мебель сами делали. Не было детских кроваток. И досок не было. На опытном производстве, бывало, подойдешь к дяденьке Васе и просишь помочь с материалами, а он тебе обещает оставить отходы. Купить ведь в те времена ничего нельзя было. И мы всегда всё сами делали. И сейчас вот недавно ремонт затеяли. Сами все сочинили: прихожую, эту комнату, кухню.

Любовь: Хотелось бы, чтобы люди как-то больше внимания эстетике жилища уделяли.

Александр: А у нас как-то больше абыякава. Ну, кто побогаче, дизайнера заказывает. Хорошо, что это до нас уже дошло. Я вот сразу Голландию вспоминаю. Были в семье 10 дней. Хозяйке полочку надо было сделать. Я ей говорю: давайте я вам сейчас нарисую, все сделаю. А она мне: нет, этим должен заниматься специалист. И мы с ней пошли в магазин, там ей дизайнер сам все нарисовал, рабочий вырезал нужных размеров доски, просверлил в нужных местах дырочки и сказал: я завтра приду и все сам соберу. Для меня это было невероятно. И вот у них так это все делают. Дизайнер у них – это нормальная профессия. У них каждой мелочи внимание уделяется. Поэтому качественно все.

О вдохновении

Александр: Меня вдохновляет мысль, что у нас есть дети, которым нужно помогать. А легче становится от того, что я выйду на улицу – пробегусь, пройдусь. Природы не хватает.

Любовь: Я на выставки ходить люблю. И выставляться тоже. Это, наверное, и вдохновляет.

Вашим читателям в канун рождественских и новогодних праздников мы пожелаем творческого подхода к жизни, берегите себя и своих близких.