Почему в США все ходят к психотерапевтам – и нам с вами нужно (рассказывает белорус из Америки)

КАК Я ПОЗНАКОМИЛСЯ С ОФИЦЕРОМ ПО КОНТРОЛЮ НАД ШУМОМ

– В 5 утра субботы на парковке соседнего офиса у уборщиков заорал электрогенератор. Заорал со вкусом. Стал терроризировать жилой дом. Пришлось продирать глаза и гуглить потенциальное решение проблемы.

Офицер по контролю над шумом – это официальная должность в администрации города – оказался на удивление оперативным на ответ. После офицера зашевелилась администрация моего жилого комплекса. Не менее бодро отреагировала компания, управляющая офисным зданием через дорогу.

Общий ответ всех товарищей сводился к одному: «Уважаемый, простите-извините. Мы здесь поставлены, чтобы ничто не влияло на качество вашей жизни в нашем городе. Работу генератора в будущем мы остановим и ваши страдания прекратим».

В США качество жизни – это в первую очередь психологический комфорт. Границы огромного внутреннего мира отдельного маленького человека здесь находятся под защитой. Особенно если это касается вмешательства других людей.

Но одно дело – внешние раздражители, а другое – собственные проблемы в голове, которые неожиданно могут накрыть всех, всегда и везде.

КАК SMALL TALK ПОМОГАЕТ ПСИХИКЕ

Я сижу на кушетке медицинского центра и болтаю ногой. Жду, пока терапевт, доктор Рассел, выписывает мне рыбий жир от холестерина. Параллельно заполняю стандартные анкеты пациента. Первым делом – психологический опросник.

Случаются ли проблемы со сном? Мысли о суициде? Упадок настроения, бессилие и заторможенность? Анкета проста, как улыбка младенца. На анкете стоит значок авторского права и имена каких-то уважаемых в мире психиатрии людей. Все это вызывает у меня культурно обоснованный смех: в какой еще реальности холестерин может встретиться с суицидом?

На вопрос, какого рожна, улыбчивый доктор Рассел ответит: «Страдают все и всегда. Это нормально».

Страдания – это такие же условности нашей нескучной жизни, как дождь или ставки по кредитам. Доктор Рассел, всегда веселый и разговорчивый, тоже страдает. Чуть ли не каждый прием он льет мне в уши историю про свои тяжкие будни в секте веганства. С одной стороны страданий доктора – жестокое отношение человека к ни в чем не повинным животным. С другой – объемное меню в бразильском стейкхаусе, которое приглушает боль.

Доктор Рассел пытался податься в пескетарианцы, но не срослось. И раз в месяц, втайне от друзей, он посыпает перцем прожаренный стейк, а потом страдает. Я блею что-то в стиле «один раз не мясоед», и доктор улыбается.

Вся эта история – это такой small talk, самый популярный в Штатах разговорный жанр. Маленькое развлечение, пока медсестра вбивает данные в компьютер. Пока бариста льет кофе. Пока автобус подъезжает к остановке. Пока прохожий на перекрестке теребит собачку у бомжа. Это приятное перебрасывание словами. Сиюминутное и ни к чему не обязывающее социальное взаимодействие людей.

Скорее всего, страдания доктора Рассела куда шире похода в стейкхаус, но он точно не будет обсуждать их со мной. Личные травмы в Америке выносятся за пределы разговоров. Свои эмоциональные кризисы американские граждане переживают на паях с врачом – специально обученным специалистом по промывке мозгов. Душевные муки отдаются на аутсорс профессионалам.

АМЕРИКАНЦЫ И ВПРАВДУ ЛЕЖАТ НА КУШЕТКАХ У ПСИХОТЕРАПЕВТА?

Известные по американскому кино лежанки в кабинете психотерапевта – это не часть комического сюжета. Это обыденность, которой американцы пользуются с большим удовольствием. Ведь кому еще можно рассказать о наболевшем и найти корень проблемы, если с друзьями обсуждать такие вопросы не принято?

У того же доктора Рассела в случае чего запланирован час, когда он будет сидеть на кушетке и выплескивать своему психотерапевту поток накопившихся – иногда запоздалых – эмоций. Зато все остальное время он продолжит искренне улыбаться людям, умудряясь никого не напрягать.

Тем временем накрыть может кого угодно и в самый неподходящий момент. В 2015 году, когда крымские санкции растрясли восточных соседей и рикошетом пнули наш сосуд стабильности, знакомый психотерапевт, человек с регалиями и вообще светило, жаловался, что ручеек заметно оскудел. Кризис перекраивал жизни. Бизнесмены тонули в проблемах, и было не до целительной терапии. Особенно сократили визиты московские элитные проститутки – у них были ставки в российских рублях и безысходность. 

Но к его удобной лежанке в платной психотерапевтичке все еще стояла очередь. В очереди витала идиллическая атмосфера скомканной надежды. Стоящие там смогли осознать, что проблемы не в долларе, начальнике, погоде, а уже давно в голове. Мозг среагировал, как это часто бывает, последним. То есть отключился и заставил искать помощь, которую мы искать не особо-то и привыкли.

КАК НА САМОМ ДЕЛЕ РАБОТАЕТ ПСИХОТЕРАПИЯ В США

В наших культурных границах крепко спаяны сарказм по поводу пустопорожних «болтунов» и страх того, что поведенческие проблемы – это психиатрия, за которой нужно бежать, когда крыша съехала окончательно. В этом случае лучше стыдливо пережить проблемы в одиночестве и думать, что принцип «помоги себе сам» сработает и на этот раз. Или пригласить к решению вопроса друзей.

Важный принцип пост-коллективной белорусской реальности – разделить страдания с ближним. Найти своей драме лояльную аудиторию. Друзья, конечно же, сначала проявят сочувствие, но через некоторое время опустят руки. Страдают все – на черта другим еще и ворох ваших проблем, и ваша кислая мина?

В США психологическая помощь включена в стандартный медицинский набор. Американцы бегают к психотерапевтам, как на морском курорте отпускники бегают на пляж. То есть с радостью и в счастливом предвкушении.

Тот же доктор Рассел во время обыденного осмотра может купировать критическое состояние, а главное — избавить от идиотизма. Того, что у нас называется «психануть». Критическое состояние – это желание наложить на себя руки. Психануть – это, допустим, поругаться на нервах с женой, забрать в истерике пакет с накопленным капиталом, уехать на вокзал, там нализаться до беспамятства с таинственными незнакомцами, потерять деньги, а потом заявиться во все национальные СМИ с просьбой о помощи в деле поиска утраченных семейных активов. Первое у нас вызывает страх, второе – смех. В США и то, и другое – явление одного порядка. И то, и другое серьезно влияет на качество жизни и требует помощи. 

Задача терапевта – рассмотреть и помочь человеку осознать проблемы, о которых он мог и не задумываться. Местные врачи считают психологические страдания сродни простуде. Это явление временное, легко исправляется (хотя и долго), а человек возвращается к комфортной жизни незаметнее, чем лечится кашель.

Именно терапевт назначает лекарственные препараты и делает это с особым энтузиазмом. По статистике, 1 из 6 американцев сидит на антидепрессантах и закидывается таблетками, как «Тик-Таком».  

После назначения таблеток подключается советник. Советник разговаривает с человеком о проблемах на сеансах терапии и помогает справляться с ситуативными кризисами, когда расстройство вызвано какой-то жизненной бедой. Психиатры приходят только в клинических случаях, когда разговоры уже не помогают.  

ИМ ЭТО ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ПОМОГАЕТ?

Смотря с какой стороны посмотреть. Если со стороны всевозможных организаций, то очень. Помимо официальных визитов к врачу, здесь существует большое количество клубов – анонимных алкоголиков, бывших наркоманов, одиноких женщин или мужчин, геев, иммигрантов, где все члены оказывают поддержку друг другу в непростых жизненных ситуациях. Там не выдадут таблетку, зато помогут справиться со страхом общения в период борьбы с самим собой.

Но если смотреть со стороны моста Коронадо, то все относительно. Мост соединяет одноименный полуостров с центром Сан-Диего. На полуострове живенький курортный городок, дорогие отели, красивейшие пляжи и большая военная база. Мост – это одна из двух дорог на полуостров, самая короткая. C 1969 года мост Коронадо – не только символ городского скайлайна, но и смерти.

Стабильно раз в месяц какой-нибудь отчаявшийся сигает вниз с моста, чтобы утопить свою жизнь и свои печали в водах залива. Мост автомобильный. Там нет тротуара и нет перил. У решившихся людей нет возможности прогуляться несколько последних минут, подержаться за заборчик, переговорить с оперативно вызванными психологами. Их удел – тормознуть в полосе, открыть дверку машины и улететь в небытие.

Вместе с их тормозами в городе тормозит жизнь. Мост закрывается для движения. Родители не могут забрать детей из школы. Сотрудники военной базы не могут доехать до места службы. Скорые едут в объезд. Личная трагедия становится общественно опасной.

В районной библиотеке местный «Калтранс» (калифорнийский аналог «Минсктранса») проводит выставку запретительных конструкций, потому что дешевые таблички с номерами экстренных служб ситуацию никак не исправляют. Граждане осматривают опыт Сан-Франциско, Мельбурна и других городов, читают отчеты о действенности подобных мер, голосуют и надеются навсегда решить прыжковую проблему. Кстати, такую практику неплохо было бы предложить нашим диспансерам. Наверное, каждый, оказавшийся там по делам личной надобности, покидал эти места с одним желанием. Скорее наложить на себя руки. И водочки.

То, как каждый хочет решить свои проблемы, это персональное дело. Но одно персональное в США не должно мешать другому. И местная система психологической помощи помогает вернуть здорового человека к нормальным социальным отношениям с другими людьми.   

Естественно, в США не все идеально. Самоубийцы убивают себя. Бурлящие эмоции убивают других людей, если в руках вдруг окажется оружие. Некоторые категории граждан отказываются от медицинской помощи, а потом в транспорте увлеченно разговаривают сами с собой.

Доктор Рассел замечает повисший в воздухе вопрос: «Ты же прибежал лечить холестерин. Для нас он ничем не отличается от депрессии. И то, и другое легко исправляется. Но важно этого хотеть».

Доктор Рассел улыбается. Я улыбаюсь. Американцы в большинстве своем хотят. Всем пис.