Как учить ровесников: минские преподаватели вузов, которым чуть больше 20

– Моя карьера журналиста началась в 2007 году: я стал писать о спорте, решил поступать на журфак. Отучился пять лет на веб-журналистике, а в прошлом году окончил магистратуру. Сейчас работаю редактором, комментирую футбольные матчи и преподаю в БГУ.

Во время учебы на четвертом-пятом курсе меня начали приглашать читать лекции: сначала по спортивной журналистике, потом и на другие дисциплины – так постепенно и привлекся.

Неделю перед первой встречей со студентами я прокручивал в голове, как это будет выглядеть, думал, с чего начать, как с ними разговаривать. Плюс ко всему мои первые самостоятельные пары были у старших курсов: разницы в возрасте у нас практически не было, причем многих из студентов я знал – среди них были даже мои хорошие друзья.

Первое время, когда приходил к ним на пару, находился в небольшой прострации: не знал, как могу их учить, когда они сами от меня ненамного отстали. Возможно, мне нужно было показать, что я немного на другой ступеньке, чуть повыше, но на первых порах у меня этого не получалось, тем более с пятым курсом. Ребятам надо отдать должное – восприняли меня как преподавателя, но в то же время как знакомого и как друга. Были какие-то подколки, но в основном добрые: я на них не обращал внимания, мог и сам немного пошутить. Не было такого: «Ай, я к тебе на пару сегодня не пойду!» – все относились с уважением. Вместе с тем на парах получался очень конструктивный диалог: у нас проходил своего рода кружок, в котором все обменивались знаниями, но мне всегда удавалось направить разговор в нужное русло. На пятом курсе со студентами никакой жесткости не надо: если они приходят на занятия, то приходят за знаниями, а не развлекаться.

Бывает, встречаю своих студентов за рамками университета: многие из них остаются моими хорошими друзьями, с кем-то можем и на пиво сходить – нет такого, что я теперь отдалился и ко мне только на «вы». Я всегда приходил к ребятам и говорил, что мне тяжело перестроиться и не обижусь, если кто-то назовет на «ты». А вот случаев, чтобы студентки как-то пытались мне понравиться и на этом сыграть, я не замечал – в этом плане все спокойно.

Я могу прийти на пары в повседневной одежде: я за демократичный стиль преподавания и стремлюсь разговаривать со студентами на одном языке. Несмотря на возраст, у меня уже есть уверенность, что могу чему-то научить. Я сам практик, каждый день работаю и сталкиваюсь с разными вопросами, и «повестка дня» на паре зачастую связана с тем, что у меня сегодня случилось на работе: произошел какой-то неординарный случай или попробовал что-то новое. Отучившись пять лет в БГУ, я понимаю, что теория – это очень маленькая часть журналистики, поэтому не хочу на это уповать.

Еще во время учебы я задумывался, почему многие говорят, что у нас ничему нельзя научиться, что «некоторые преподы неадекватные и ничего не дают». У меня другое мнение: если хочешь научиться – научишься. Одно дело, когда садишься на задний ряд с планшетом, а потом говоришь: «Он всякую ерунду несет», а другое, когда стараешься из преподавателя что-то вытянуть. Есть очень опытные преподаватели, у которых случалось в практике много интересных эпизодов, но некоторые этим делятся, а некоторые – нет. Кто-то из них действительно льет воду, и студентам надо самим направлять преподавателя.

Что касается Болонского процесса, то есть выхода Беларуси на европейский уровень образования, я считаю, что мы пока не готовы к нему. Еще много кадров, в том числе и административных, которые закалены старой системой: их тяжело направить в другое русло. Мне кажется, только с приходом нового поколения преподавателей это будет возможно.

Иногда видно, что преподаватели берут себе предметы, в которых никогда не варятся. Теорию можно прочитать и рассказать, но какие-то практические советы такие «специалисты» дать не могут. А теория может кардинально отличаться от практики.

Журфак в этом плане крутой факультет: администрация и преподаватели позволяют много работать во время обучения, и если ты работаешь в каком-то издании и чего-то добиваешься, то могут закрыть глаза на пропуски и успеваемость – это важно. На многих факультетах это, конечно, невозможно априори, но журналистика более демократична: в восемнадцать лет ты можешь стать одним из ведущих журналистов какого-либо издания.

– В 2014-м я окончила МИТСО с отличием, чем горжусь. Еще во время учебы у нас на базе университета образовался Центр трудового права – я туда вступила, а на пятом курсе мой руководитель предложил мне должность ассистента у него на кафедре. Сейчас учусь в магистратуре и преподаю в этом же здании – очень удобно.

Я веду семинары и курирую курсовые работы. В этом году провела первый семестр: можно сказать, «отстояла фронт» (смеется). Я работала с четвертым курсом, поэтому было сложно: мы практически ровесники.

Когда собиралась идти на первое семинарское занятие, мне советовали: зарекомендуй себя, с первого занятия нужно быть тверже, чтобы тебя немного боялись. Я постаралась себя так поставить. Но все равно постепенно студенты к тебе привыкают, ты смягчаешься, и эта первая «зарекомендованность» пропадает.

Я позиционировала себя строго, и каких-то непонятных или двусмысленных ситуаций не было. Только один раз на семинар пришел студент, который до этого не посещал занятия, – я его вызвала, и он с какими-то насмешками попытался что-то ответить. Но я вижу, что он ничего не знает. Когда это начало перерастать в что-то неконтролируемое, я поняла: нужно ставить ситуацию обратно на рельсы. Сказала ему: «К следующему семинару подготовьте реферат по данной теме, расписать надо все “от” и “до”!», а на его отговорки ответила, что ничего не хочу слышать. После этого в аудитории воцарилась тишина. Ребята знают, что я не какой-то строгий профессор с усами, который может сказать: «Тебе два – и все», они чувствовали себя более-менее свободно, поэтому никто не ожидал такой реакции.

Студент – существо ленивое по своей природе. Есть энтузиасты, с ними легко работать, а некоторые вообще не ходят на занятия. Но я никогда не заставляла. Я пытаюсь понять, что интересно конкретному студенту. Если вижу, что человек редко посещает пары, у него свое ИП и он весь в бизнесе, то я понимаю, что ему ближе практика. Тогда стараюсь его заинтересовать: что нужно, чтобы уплатить или не уплатить налог, как это лучше сделать? Я стараюсь дать интересную информацию именно для него, найти с ним контакт. И он начинает думать, так как понимает: рано или поздно столкнется с этим на деле, а может, уже и был в такой ситуации.

С одеждой у нас просто: есть корпоративный кодекс, в который заложен определенный образ – это строгий стиль, который не должен смешиваться со студенческой массой. Мне кажется, важно отличаться от студентов, ты все-таки стоишь у доски, да и чувствуешь себя уверенней, когда выглядишь как преподаватель, плюс отношение взрослых коллег соответствующее. 

Позиция государства у нас – если у тебя высшее образование, то перспектив больше. Но этот стимул «хочу иметь диплом» тянет за собой людей, которые не заинтересованы в образовании как в дополнительном знании, поэтому получается, что из вуза выходит специалист не очень хорошего уровня, но с дипломом. В этом минус всего высшего образования – у него цель одна, а у людей, которые приходят учиться, другая.

– Я никогда не думала, что попаду в педагогику. Мне всегда казалось, что это не мое: была нетерпеливая, не умела мириться с чужими ошибками. Попала в эту сферу, наверное, случайно: испанский язык я любила еще со школы, а когда пришло время поступать, решила изучать его и дальше. В итоге отучилась на бесплатном на факультете испанского языка в инязе. Когда нависло распределение, поступила в магистратуру – очень не хотелось идти учителем в школу. Завкафедрой предложила работать на полставки у нас на факультете – так я и стала преподавателем.

Вошла во вкус не сразу: первые месяца два-три мне казалось, что это совершенно не мое, думала, «что я здесь делаю», и часто расстраивалась. Но когда начала понимать, как найти общий язык со студентами, втянулась. Мне очень нравилось наблюдать, как люди, которые совершенно не знали испанский, спустя несколько месяцев могут на нем разговаривать.

В этом году после магистратуры я начала работать на полную ставку и теперь осознаю, что это кайф – мне очень нравится общаться со студентами, восхищаюсь их энергией и готовностью узнавать что-то новое.

Я никогда не боялась публичных выступлений: я, наоборот, обычно активизируюсь перед публикой, поэтому прийти к студентам в аудиторию первый раз мне было не страшно. Было волнительно. Я пришла к ребятам и предложила познакомиться. И сейчас при первой встрече со студентами всегда начинаю с себя: «Начала изучать испанский с семи лет, я фанатка и за это прошу меня простить – могу в своей любви к Испании переходить границы».

Для меня самым большим страхом было не суметь дать то, что от меня требуется, – научить. Первый год было сложнее, чем сейчас: я не знала, как сделать так, чтобы студенты говорили. Одно дело – грамматика и фонетика, но ведь главное, чтобы они могли выражать свои мысли. Сейчас я подбираю разные задания, мы смотрим кино, составляем диалоги. Мне интересно узнать, чем живет студент за рамками университета, чем интересуется, чтобы с ним как-то сблизиться.

Иногда студенты не воспринимают молодого преподавателя всерьез: думают, что тебе может не хватить характера или не сможешь быть достаточно требовательной. Действительно, быть строгой – это сложно, и в первый год работы у меня абсолютно не получалось. Сейчас уже я в себе чувствую больше тактичного упрямства. У меня перед глазами всегда примеры моих преподавателей, которые могли очень вежливо добиться того, чего хотели. Я считаю, что кричать или унижать студента, причем публично, – это просто по-человечески некрасиво и даже смешно смотрится, в каком бы преподаватель возрасте ни был.

Своих студентов я встречала за рамками иняза только мельком. Но в прошлом году мы с сестрой прогуливались по Карла Маркса, когда улица еще была пешеходной, и там было место, где танцевали бачату. Я не удержалась и потанцевала для настроения. После этого на паре, спустя несколько месяцев, один студент ко мне очень долго присматривался, а потом выдал: «Полина Сергеевна, а это не вы на Маркса бачату танцевали?» Было неожиданно.

Что выбираю из одежды? У нас строгого дресс-кода нет. Конечно, стараюсь не одеваться, как студентка, хотя меня в гардеробе до сих пор спрашивают, преподаватель ли я.

Студенты ожидают от молодых, что мы будем более лояльны, сделаем больше поблажек. Я всегда стараюсь балансировать: не казаться слишком строгой и занудной, но в то же время не быть человеком, который пойдет на любые уступки.

Когда я стала учить, то прочувствовала на себе, как бывает тяжело, когда объясняешь по десять раз человеку какое-то правило, а он все равно делает ошибку в том же месте. Ты на него не злишься, но это какой-то неописуемый дискомфорт, который проявляется на физическом уровне. Я не представляла, что могут быть такие ощущения.

Теперь я четко знаю, что мне не нравится: студентов нацеливают не на приобретение знаний, а на сдачу экзамена. Я вообще стараюсь такого избегать. В первую очередь ты должен стать классным специалистом, а не делать образование просто самоцелью. Это пока самая большая проблема, которую я вижу.

Про Болонский процесс можно рассуждать долго. У нас высшее образование не для всех имеет такую ценность, которая подразумевается этим процессом. Для них высшее образование более элитарное, что ли, – для людей, которые действительно хотят расти в научном плане. А у нас высшее образование воспринимается как еще один жизненный этап. Мне кажется, мы еще не готовы к таким переменам.