Акира преподает японский язык в БГУ. В Минск он переехал 19 лет назад. За это время он изучил белорусов, выучил мову и решил открыть свой бар.
«В Минске я остался из-за детей»
Акира не планировал ехать в Беларусь. 19-летний парень играл на саксофоне и учился в консерватории в Токио. Но у родителей сгорел дом, а обучение стоило дорого. Ему пришлось покинуть учебу.
– Я два с половиной года обучался музыке у сенсеев – учителей. Но это было не то, не консерватория все-таки. Сам я уже давно интересовался русским языком, хотел его изучать. Поэтому стал днем ходить на курсы по русскому, а вечером – по японскому как иностранному.
Акира планировал уехать преподавать в российский Хабаровск или Владивосток, но выбрал столицу Узбекистана Ташкент из-за любви. В Токио парень стал встречаться с девушкой из Узбекистана. Она сказала, что уезжает домой, и японец поехал за ней. Там они жили вместе с ее семьей. Отношения не сложились – Акира оказался на улице.
– Ходил и спрашивал людей, где найти жилье. Кто-то помогал, кто-то обманывал. А погода жаркая: 50 градусов, июль. Под этой жарой появилось стремление к жизни. Я понимал: если упаду, никто не поможет, ведь это не Япония.
Позвонил в общество, которое отправило меня работать в Узбекистан. Они предложили два места: Улан-Удэ и Комсомольск-на-Амуре. Мне туда не хотелось – хотел ближе к Европе. И тут вспомнил о знакомых из Минска.
Акира думал остаться в Минске на 2–3 года. Тут он хотел набраться опыта и вернуться домой. Остановили его дети.
– С японской делегацией мы поехали в центр реабилитации в Аксаковщине. Японцы подарили бумагу для оригами, а врачи объяснили: «Дети не знают, как делать оригами». Я предложил их научить. В итоге два раза в месяц я ездил в Аксаковщину. Мы разговаривали с детьми, гуляли по лесу, складывали фигурки.
Это общение мне и помогло. В Японии такого не было: дети в те времена проводили время с гаджетами. В Беларуси, конечно, тоже появилась PlayStation, но стоила дорого (смеется).
«У нас кровь из пальца не берут»
По сравнению с Японией зимы в Минске холоднее, уверен Акира. И вспоминает, что в его родном городе температура зимой доходила минимум до отметки -2.
– Когда я жил в минском общежитии, то не понимал, почему зимой тут так холодно и отовсюду дует. Подошел к коменданту, а она спрашивает: окна заклеили? Я сразу и не понял, а женщина мне объяснила, что это значит. У нас в Японии так никто не делает, всегда были стеклопакеты.
Приятным отличием Минска стали парки: «Да весь город словно парк». Комаровка тоже удивила и запала японцу в душу. В его стране таких рынков нет. Мясо продают уже в упаковке – увидеть висящую тушу свиньи невозможно.
– Думаю, белорусы более трудолюбивые по сравнению с другими странами. У нас люди тоже много работают, даже очень. Летом можно отдохнуть 5–7 дней, максимум – 10, но это уже редкость.
Трудности у мужчины возникли с минскими поликлиниками. По приезде его отправили по врачам. Для японца неожиданным стал анализ крови из пальца.
– Зашел в кабинет, вижу: лезвия. Спрашиваю: а что вы тут делаете? Ну, говорят, сейчас увидишь – покажи палец. Я показываю палец, а мне быстро проводят по нему лезвием. У меня шок, объясняю, что только что ведь брали кровь из вены. А врач говорит, что здесь другая кровь. Но как кровь может быть другой, если я – один и тот же человек? (Смеется.)
Сейчас Акира пользуется платными медицинскими центрами. Он замечает, что японской медицине есть чему поучиться у белорусской. Сюда из Японии даже приезжают для трансплантации печени.
– У нас могут забрать часть печени у донора, но не всю печень у умершего человека. Это юридически тяжело, да и многие не согласны. Но в Беларуси такое делают. Сюда уже приехали 6 японцев. Только одна женщина не выжила, умерла этим летом. Ваши врачи очень стараются, молодцы.
«Мне больше всего нравится Гомельская область, особенно Хойники»
В качестве переводчика для японских делегаций Акира много путешествует по Беларуси. Когда он только начинал сопровождать соотечественников в Беларуси, ему запал в душу Брест. В последнее время он часто ездит по Гомельской области – из всех городов ему запомнились Хойники.
– Я был и в Чернобыльской зоне отчуждения, а месяц назад – в самом Чернобыле. Не хочу приукрашивать и говорить, что было страшно. Там было спокойно. Меня удивила природа: она там очень красивая. Река Припять тоже красивая, дома заброшенные. Только я сначала не понимал: чего же не хватает? А потом понял: не хватает звуков жизни, когда есть люди, слышны машины, голоса детей. Там нет ничего, просто тишина.
«Будто я куда-то перенесся на машине времени»
– Первое впечатление о Минске 19-летней давности – темнота. Вокзала тогда не было. Даже показалось, будто я куда-то перенесся на машине времени. Люди рядом не улыбаются, как у нас. Это потом я понял, что вы не улыбаетесь без повода. А тогда я ехал в метро и думал, почему все вокруг такие грустные.
После Узбекистана некоторые вещи для Акиры были уже привычны. Например, архитектура. Однако белорусы, вспоминает Акира, хвалили его русский, в отличие от узбекистанцев.
О Японии у белорусов существует много стереотипов, поэтому Акира решил развеять некоторые из них. Например, нелюбовь японцев к иностранцам на самом деле страх. Мужчина отмечает, что для многих японцев непривычно видеть приезжего человека. К тому же многие приезжие говорят на английском, который местные просто не знают.
– Суши – не единственное наше блюдо. Мы ведь не постоянно рыбу едим. У нас много мясных блюд, очень любим говядину. Молоко тоже пьем. В школах его вообще дают каждый день, чтобы было достаточно кальция.
В Японии 47 префектур. Каждая из них отличается не только диалектами, но и менталитетом. В моей префектуре, Ямагата, женщины более покладистые, скажем так. У нас любят выпивать, но не так, как у вас. Так вот, мама постоянно ездила забирать папу из бара. Муж может позвонить жене в 12 ночи – и она поедет его забирать. Но в Токио, как и у вас, такое попросту невозможно.
Пунктуальность японцев – не миф. Тут ее не хватает, я сам тоже стал опаздывать иногда. А вот японцы к этому относятся серьезно. Однажды делегация опаздывала на три минуты и просила предупредить об этом белорусскую сторону (смеется).
У нас также важен статус человека, важно быть в группе. После того как я отчислился из консерватории, мои одногруппники перестали даже здороваться на улице. Однажды я не говорил целую неделю. Все те два с половиной года после консерватории я вообще мало с кем говорил, больше думал.
«Однажды я притворился китайцем»
Вначале Акиру путали с китайцем. Часто смеялись, показывали пальцем. Однажды дети стали закидывать его снежками. Он вспоминает, что иногда просто не хотелось выходить на улицу. Но на агрессию мужчина старался отвечать с юмором.
– Однажды я стоял на остановке, ждал трамвая. Прибыл трамвай, в нем сидели дети. Они показывали пальцем на меня, кричали: «Вот там китаец!» А я показал пальцем на них и сказал: «Вот там белорусы!» Дети смеялись. Люди на остановке тоже смеялись.
Были моменты, когда Акиру называли китайцем сами жители этой страны. Однажды в столовой он пытался объяснить китайцу, что влезать без очереди неправильно. Тот его не понимал и говорил на китайском, а потом повернулся к своему другу и сказал: «Этот китаец не говорит по-китайски!».
– Однажды я даже притворился китайцем. Проходил матч Япония – Корея. До этого был матч Япония – Россия, после которого фанаты России в Москве громили японские машины и витрины в японских ресторанах.
Я ехал в автобусе. Пожилой мужчина спросил, не японец ли я. Я ответил, что китаец, боялся за жизнь. А он начал хвалить японскую команду. Я тогда сказал: «Извините, я японец». Весь автобус смеялся.
Сейчас с проблемами агрессии справляется сын Акиро – Рюджи. Ему 9 лет. В школе мальчика обижают и оскорбляют. Акира отмечает, что виной не простая детская жестокость, а воспитание. Он вспоминает, как в детских больницах объяснял детям, что они все одинаковые, и те спокойно это принимали: «Я им говорил: у меня два глаза, один нос, как и у вас. Просто немного отличаются по форме».
– О Беларуси в Японии почти ничего не знают. Могут знать название из-за спортсменов: японцы очень любят спорт. Возможно, еще что-нибудь про Чернобыль, некоторые знают, что тут красивые женщины. Но про страну, ее территорию или главу страны никто не знает.
Однажды, когда американцы бомбили Ирак, мне позвонил отец. Он спросил, все ли в порядке, ведь у меня тут война. Я ему сказал: смотри на карту!
«Понимаю, что я в Японии, только в туалете»
– Когда прилетаю в Японию, то понимаю, что я здесь, только в туалете. Он очень чистый и приятный. Возвращаюсь назад и чувствую, что в Беларуси, когда захожу в магазин или ресторан. У вас обслуживание другое, сейчас становится лучше. В первый раз, когда был в магазине и кассирша бросила сдачу, подумал, что это расизм. Оказывается, она так всем деньги бросала.
Японские туалеты, добавляет Акира, становятся проблемой для многих приезжих. Чтобы смыть, не надо нажимать кнопку. Рядом есть сенсорный датчик, возле которого надо провести рукой. Некоторые вместо этого нажимают на кнопку SOS, вызывая полицию – прямо в туалет.
– Недавно, когда переводил для японской делегации и сказал «у нас в Беларуси», люди сразу засмеялись: «У нас? Ты сам-то откуда?» Я тут 19 с половиной лет, так что уже и не знаю, кто я: белорус или японец? Белорусский язык знаю, учу.
На вопрос, почему Акира стал учить белорусский, он отвечает: «Я живу в Беларуси». В будущем мужчина планирует перевести кого-нибудь из белорусских авторов на японский. Возвращаться в Японию он не планирует: лучше привезти частичку Японии в Минск – Акира хочет открыть японский бар.
Перепечатка материалов CityDog.by возможна только с письменного разрешения редакции. Подробности здесь.
Фото: Виктория Мехович для CityDog.by.