«Почему они умерли, а я нет?» Истории минчан, которые стали свидетелями взрыва в метро 11 апреля 2011 года

В 17:55 11 апреля 2011 года на станции метро «Кастрычніцкая» прогремел взрыв. Он произошел между вторым и третьим вагоном поезда, прибывшего на станцию со стороны «Уручча». Тогда погибло 15 человек, а еще около 400 человек пострадали. Дмитрий Коновалов и Владислав Ковалев, которых суд признал виновными в организации террористического акта, были приговорены к высшей мере наказания.

Пострадавшие редко хотят вспоминать о случившемся, а тем более рассказывать об этом журналистам. Тем не менее мы нашли нескольких минчан.

Место взрыва. Через год после трагедии.

Ольга

Ольга работает журналисткой, и 11 апреля 2011 года она собиралась попасть на мероприятие во Дворце искусств, которое начиналось в 18:00. Времени у девушки было достаточно, поэтому она решила забежать в универмаг на Немиге. В то время Ольга серьезно увлекалась рукоделием, поэтому улучила момент, чтобы запастись новыми материалами для творчества.

– Заметила в витрине забавные ромашки, такие разноцветные, – вспоминает Оля, – решила их взять. В очереди за ними простояла, наверное, минут 15. Ужасно злилась тогда, что все так долго и я, скорее всего, опоздаю на свое мероприятие. Как только удалось купить тесьму, сразу же бросилась в метро.

Тогда был час пик, в метро было много народу. Оля вспоминает, как раздражала ее толчея на «Купалаўскай» и медленное движение толпы к эскалатору, который ведет к «Кастрычніцкай». В спешке девушка все старалась идти быстрее, чтобы сесть в следующий же поезд и проехать одну станцию до площади Победы.

– Я помню, как встала на эскалатор, – рассказывает Оля. – И через пару секунд как будто рядом вылетела пробка от шампанского – такой оглушительный ба-бах. И дальше сразу же все стало темным от пыли и грязи. На меня полетели какие-то обрывки рекламных плакатов, а потом металлические пластины с потолка.

Оля вспоминает, что в тот момент ничего не было понятно. Люди среагировали по-разному: кто-то ринулся назад вверх по эскалатору, кто-то притих, а кто-то сразу начал паниковать.

– Рядом оказался какой-то молодой человек, – продолжает вспоминать Ольга. – Он тут же впал в какую-то истерику: схватил меня за подол пальто и начал что-то кричать. Он в панике спрашивал: «Что надо делать? Куда нужно бежать? Что случилось?» А я сама не знала, что ему ответить: миллион вопросов, а я будто зависла. Но внезапно в голове смущенно пролетела мысль человека с раненным мозгом журналиста: «Может, на телефон снять – и в ближайший выпуск?»

Всех людей с эскалатора и станции начали эвакуировать. Ольгу повели через станцию «Купалаўская» и вывели наверх к театру. Девушка вспоминает, как вышла наружу вся в копоти и черных разводах на одежде.

– Вокруг то шепот, то вскрики, – вспоминает Оля. – И все твердят: «Взрыв, взрыв, взрыв». Я вышла и побрела вдоль проспекта. Честно говоря, я почти не помню, как добралась до Дворца искусств. Правда, ничего не помню. Там меня встретили друзья и напоили чаем. И только спустя полчаса я снова включилась: бросилась обзванивать всех по списку в телефонной книге и узнавать, живы ли они, в порядке ли.

Но намного страшнее Оле стало потом, когда она начала просматривать все новостные выпуски. На работе она отсмотрела все «исходники» тех событий. А потом были видео из больниц, интервью с пострадавшими, а иногда и с родственниками погибших.

– У меня в голове после всего этого появился навязчивый вопрос: «Почему они умерли, а я нет?» – делится Оля. – Мои родные начали беспокоиться. Я стала винить себя в том, что не оказалась на месте погибших и серьезно пострадавших. Это было какое-то навязчивое состояние, от которого я все не могла отделаться.

Спустя три дня после происшествия Оле пришлось обратиться в больницу. Девушка сама начала понимать, что с ней что-то не так.

– Я с каждым днем все труднее разговаривала – горло просто обжигало, – рассказывает Оля. – К счастью, медики очень трепетно относились к пострадавшим от взрыва: не заставляли высиживать очереди. Да к тому же приняли во внимание, что я человек, который постоянно работает своим голосом. Меня сразу приняла заведующая РНПЦ оториноларингологии. Диагноз: химический ожог связок и гортани. Прописали курс лечения: месяц в больнице, а потом три месяца – дома. Но последствия, конечно, на всю жизнь.

Оля вспоминает, что в метро спустилась уже через три дня после трагедии. Девушке помогла собраться с силами подруга – она просто за руку отвела в подземку. Оля до сих в пор вспоминает, как ее колотило от нервной дрожи.

– Мы зашли в метро и доехали до «Кастрычніцкай», – рассказывает Оля. – Там было уже чисто, на удивление светло, но малолюдно. А я все думала. Я просмотрела множество записей с ТВ и видео с камер наблюдения и просчитала: окажись я на эскалаторе 20 секундами раньше – не выжила бы. И сразу вспомнилось, как я злилась, стоя в очереди за ромашками, как торопилась, когда переходила с «Купалаўскай». До сих пор храню те ромашки – для рукоделия они так и не пригодились.

Оля делится, что осознание всего случившегося пришло намного позже. Девушка уверена, что Бог ее уберег и уберег зачем-то. Девушка сама для себя решила, что нужно жить достойно и полезно для кого-то – для семьи, друзей, коллег и знакомых, для людей.

Она продолжает работать журналистом на одном из белорусских телеканалов. Недавно вышла замуж и счастлива в браке.

Валентина

11 апреля 2011 года Валентина возвращалась домой с работы: спустилась в метро, даже немного пробежалась, чтобы успеть в вагон подошедшего поезда. По словам женщины, она обычно переходит из вагона в вагон, а в тот раз не стала – осталась в последнем. На «Кастрычніцкай» Валентина направилась к эскалаторам.

– Я помню, что уже занесла ногу, чтобы встать на эскалатор, как раздался взрыв, – рассказывает Валентина. – Очень громко было. А потом сверху полетело что-то, какие-то куски – они горели. Это позже я поняла, что это рекламные щиты. Первая мысль была: «Ничего себе, какой фильм снимают». Но уже через секунду по крикам я поняла, что это никакое не кино.

Валентина решила, что путь вверх по эскалатору отрезан. Почему-то женщина подумала, что лучше вернуться обратно и выйти через другой вход в сторону Дома офицеров. На какой-то момент Валентине подумалось, что выходы будут закрыты и она останется здесь в пыли и копоти, что ее не выпустят.

– Когда я развернулась, чтобы идти обратно, увидела девушку – на ней горела одежда, – рассказывает Валентина. – Двое мужчин поснимали свои куртки и пытались потушить огонь. До сих пор в ушах стоит этот ужасный крик. Я шла дальше: все было черное в дыму и копоти – это горел пластик. И вдруг я понимаю, что наткнулась на лежащих на платформе людей: это были мужчина и женщина – два трупа. Они лежали в каких-то неестественных позах. Я была в ужасе, шокирована, поняла, что произошло что-то действительно страшное.

Валентина вспоминает, что дальше пришлось двигаться на ощупь: в дыму практически ничего не было видно. А со стороны эскалаторов отключился свет. Добравшись, наконец, до выхода, Валентина вышла на улицу. И первое, что она увидела, – яркое весеннее солнце.

– Когда вышла, мне сразу подумалось, что все уже давно знают о том, что случилось, – рассказывает Валентина. – У нас же все быстро распространяется. Поэтому мне показалось правильным сразу позвонить родным и сказать, что со мной все в порядке. Я потянулась за телефоном в сумку. А ее не было. Наверное, во время взрыва ее просто сорвало с моего плеча, а я и не заметила.

За сумкой Валентина решила не возвращаться – побрела по дороге, пытаясь добраться домой. Прохожие останавливали ее и спрашивали, что с ней случилось. А Валентина не понимала, почему обращаются именно к ней. Когда женщина вернулась домой, муж встретил ее и сразу отправил в ванную. И только тогда Валентина поняла, что вся в копоти, а одежда в черных пятнах.

На следующий день женщина пошла в прокуратуру, сказала, что была на станции во время взрыва, и все надеялась, что ей помогут найти сумку. В ней у Валентины были все документы, включая водительские права. И женщина очень переживала, что ей будет сложно их восстановить. Но сумку правоохранители не обнаружили.

– Через какое-то время мне позвонили какие-то женщины и сказали, что нашли мою сумку, – вспоминает Валентина. – Причем нашли ее где-то в Радошковичах. Ума не приложу, как она могла там оказаться. Единственная мысль: кто-то взял сумку на платформе и увез с собой, а потом выкинул. В сумке остались документы, благодаря которым меня как раз и разыскали. А вот денег и телефона, конечно, не было. Эту сумку я храню до сих пор.

Еще месяц Валентина не могла заставить себя спуститься в метро – просто не была психологически к этому готова. Но потом ее сын, взяв за руку, сказал, что нельзя так всю жизнь и нужно справиться. Несколько раз Валентина ездила в метро с сыном и только потом стала пробовать самостоятельно.

К счастью, Валентина не пострадала, но признается, что случившееся заставило серьезно переоценить собственные ценности. Женщина часто вспоминает теперь солнце, которое увидела на выходе из метро с мыслью: «Осталась жива».

Сергей

Об истории Сергея нам рассказала его бывшая жена. О том, что случилось 11 апреля 2011 года, Сергей практически никому не говорил, даже самые близкие люди не знают всего в подробностях. В первые дни после трагедии мужчина был шокирован и оправлялся от стресса, а потом просто решил, что не хочет ничего об этом рассказывать. Близкие, конечно, в курсе, что Сергей был на станции, но мало что узнали о самом происшествии.

От оглушительного взрыва Сергей получил контузию; правда, к врачам обратился не сразу – казалось, что все будет нормально. Но потом мужчина все же забеспокоился – слух так и не начал восстанавливаться. Ему пришлось пройти лечение в республиканском научно-практическом центре оториноларингологии. Улучшения, конечно, были, но полностью восстановить слух не смогли. И, скорее всего, Сергей будет намного хуже слышать одним ухом уже всегда.

Жена Сергея предлагала ему обратиться к психологу, чтобы справиться с пережитым и дать выход эмоциям. Женщине казалось, что так муж скорее придет в себя и не будет больше держать страшные воспоминания в себе. Но Сергей наотрез отказался: он считал, что это все глупости и «не мужское дело». Мужчина был уверен, что в состоянии справиться самостоятельно, без помощи специалистов.

Тем не менее случившееся не прошло бесследно. С 11 апреля 2011 года Сергей перестал ездить в метро. Даже подземные переходы вызывали у мужчины много переживаний: спускаться в них он боялся, но, пересиливая себя, все же справлялся и быстро перебирался на другую сторону.

Бывшая жена Сергея уверяет, что после случившегося он замкнулся и перестал подпускать к себе людей. Совместная жизнь у пары не заладилась – они развелись, но все еще продолжают жить под одной крышей.

Ирина
(имя изменено по просьбе героини)

11 апреля 2011 года Ира вместе со своими друзьями возвращалась с соревнований по плаванию. Тогда девушка еще была студенткой. Вместе с друзьями Лерой, Женей и Славой они зашли в метро на станции «Уручча» и ехали по домам. Ребята были в третьем вагоне от начала поезда.

– В тот день все как будто было против того, чтобы я ехала в метро, – вспоминает Ира. – А может быть, я просто хорошо умею предчувствовать. Сначала я забыла дома карточку от метро. А когда подходила ко входу, меня сильно тянуло смеяться, прямо ни с того ни с сего. А знаете, как говорят? Бурно смеяться – ужасно плакать.

Ира вспоминает, что еще в вагоне метро она слышала странные звуки: ей казалось, что мотор поезда непривычно громко шумит. Она обратила внимание подруги Леры на необычный звук, но та, казалось, не замечала ничего странного.

На «Кастрычніцкай» Лера и Слава должны были выйти из вагона, друзья начали прощаться. Двери открылись – и внезапно раздался взрыв.

– Я помню сильный хлопок – ударило по ушам, даже слегка оглушило, погас свет и сразу много-много пыли, – рассказывает Ирина. – А потом весь вагон сильно качнулся, как будто мы были на корабле. Мы выбежали из вагона и оказались напротив этой лестницы посередине платформы. Помню, что мы прямо схватились друг за друга, держались за руки – сплотились от испуга.

Ребята хотели остаться под лестницей, но Женя настоял, что нужно медленно выбираться со станции. Друзья подумали подняться по лестнице, но потом решили, что лучше просто двигаться влево к выходу.

– Там был мужчина, у него вся нога была в крови, и очень много крови было на полу, – продолжает вспоминать Ира. – Мой друг Женя стал помогать мужчине выбраться, потом подошли еще люди и все вместе стали помогать. В тот день я Женю особенно зауважала. И так все вместе мы шли и медленно поднимались. Какой-то молодой человек совершенно спокойно спросил, как мы думаем, что это было. Все, что мы поняли, – это взрыв, а больше ничего было не ясно.

Ира вспоминает, что весь масштаб случившегося она осознала, только когда вышла на воздух.

– Я помню, что было очень много людей, были раненые, помню, как плакали какие-то женщины, – объясняет Ира. – За нами вышел какой-то парень, присел и сразу снял кроссовок. Помню, что у него были белые носки и на пятке – все красное, в крови. Я сразу подумала, что нужно звонить родителям. Я была вся в пыли, но живая и даже без травм. Отец сказал, что приедет и отвезет меня домой. Мы пошли от «Кастрычніцкай» к «Нямізе».

Только дома Ирина начала понимать, что на самом деле произошло и насколько это было страшно. Девушка вспоминает, что у нее был шок, все движения стали автоматическими. В тот момент она заставила себя поесть, даже не посмотрев в тарелку, а потом сразу села за компьютер, чтобы понять, что действительно случилось.

– Я искала оправдания, но не увидела их, – рассказывает Ира. – Мне было не важно, кто виноват. Я читала кучу разных версий. Но это никак не трогало – было все равно. Меня не мучили вопросы: кто виноват, зачем это сделали. Просто читала и читала все это на автомате.

На следующий день девушка написала обо всем пережитом в блоге. Ира объясняет, что ей просто необходимо было высказаться и избавиться от тех эмоций, что скопились за день. В университете настояли, чтобы Ира обратилась к штатному психологу. Ее одногруппники быстро справились с пережитым, а сама она еще больше месяца не могла себя заставить зайти в метро.

– Даже в подземных переходах мне становилось страшно, ездила я только на наземном транспорте – никак не могла себя пересилить, – объясняет Ира. – Первое время мне по ночам снилось все, что произошло. К психологу я сходила всего два раза – просто в университете настаивали. Тогда психолог сказал, что у меня хорошее чувство самосохранения и со мной все в порядке и будет хорошо.

Сейчас девушка работает тренером-преподавателем и параллельно сдает сессию. Правда, на какое-то время девушке придется уйти в декрет – уже через неделю у Ирины должен родиться ребенок. Спустя пять лет эмоции утихли, теперь в памяти остались лишь отдельные отрывки, да и к ним девушка возвращается неохотно. О случившемся старается не вспоминать, да и не видит в этом нужды. Ира просто рада, что с ней все в порядке.

ПОГИБШИЕ ВО ВРЕМЯ ВЗРЫВА 11.04.2011